Джошуа должен был быть таким же безжалостным, как и Стэнтон. И он будет.
— Ясно, — сказал он. — Давайте адреса.
Шестьдесят
Бенджамин Грант почувствовал, как жесткий деревянный стул больно впивался ему в поясницу. Грант не привык к насилию. Это испугало его, парализовало, и поэтому он не оказывал сопротивления, пока ему сковывали руки за спиной наручниками. Болезненное ограничение его движения, наряду с мешком на голову и кляпом, которые уже отняли у него основные чувства.
Не то чтобы зрение было необходимо. Грант и без него мог представить те события, которые привели его сюда. Где бы это «сюда» ни было.
Он возвращался домой после долгого учебного дня. Его мысли где-то витали, и ничего не предвещало беды, когда его схватило несколько пар рук. Гранту не дали времени подумать над самой безопасной реакцией.
Открыв рот, чтобы закричать, он сразу же об этом пожалел, поскольку это дало возможность просунуть ему между зубов кусок грубой ткани. Она сделала свое дело: Грант не мог издать ни звука. В следующее мгновение ему надели на голову мешок. А затем, не дав ему опомниться, куда-то недалеко оттащили и бросили в кузов автомобиля.
Последовавшее за этим путешествие было таким же травмирующим, как и его начало. Попытки Гранта позвать на помощь были подавлены тряпкой у него во рту. Таким образом, его единственный способ передавать информацию был через пинки и удары во все стороны, что привело к увечьям, потому что он со всей дури стукнул кулаком по металлическому корпусу машины. Вскоре он усвоил урок и перестал брыкаться.
Все происходящее было и ужасно, и больно, но хуже всего было молчание. Невозможность молить о пощаде. Невозможность объясниться. Это само по себе было довольно плохо и стало только хуже оттого, что его похитители тоже молчали. Никто не проронил ни слова. Не задал ни одного вопроса. Это оставило Гранта наедине с его собственным страхом. Страхом, который усилился, когда путешествие окончилось, а тишина продолжалась. В конце концов, Грант убедил себя, что сегодняшний вечер будет его последним.
Такой вывод был логичным. Если у его похитителей не было к нему вопросов, тогда их единственная цель должна была быть в его убийстве.
Грант почувствовал, как на его груди затянулась веревка, которой его привязали к стулу. Затем сильная мозолистая рука пробралась под мешок у него на голове. Рука какое-то мгновение возилась, потом сорвала с его рта тряпку, а затем — вырвала у него изо рта кляп. Грант закашлялся, задыхаясь.
Грант мельком увидел влажный бетонный пол перед тем, как мешок вернули на место. Он проигнорировал это. Это был его шанс наделать хоть какого-то шума. Закричать. Грант собрался использовать этот шанс, но не успел. Сильные руки обхватили его череп за мгновение до его первого крика. Грант не мог ничего сделать, когда эти же руки наклонили его голову назад.
В этот же момент второй человек поднял мешок до уровня рта и поднес чашку прохладной воды к губам. Содержимое было прогорклым, но Грант пил жадно. Грубый кляп на языке в течение получаса любую жидкость сделает вкусной.
— Что, что вам нужно? — Голос Гранта сипел, все еще не восстановившись после кляпа.
— Мы хотим знать, кто заплатил тебе, чтобы ты подобрался к Эймону Макгейлу, — прозвучал простой, но твердый ответ. От этого у Гранта кровь застыла в жилах.
Говоривший был человеком, который знал, как получить то, что он хочет. Собственное текущее положение подсказало это Гранту. Но говоривший также задавал вопрос, на который Грант не мог ответить.
— Я не знаю, о чем вы, — слабо запротестовал Грант. — Я даже не знаю, что это значит. Я никогда не «подбирался» к профессору Макгейлу, я только учился у него.
— Это чушь, сынок, — сказал тот же голос. — Кто-то заплатил тебе, чтобы ты подобрался к нему. Влез к нему в голову. Ты скажешь мне, кто это был, иначе может стать очень больно.
— Пожалуйста, я не знаю, о чем вы. Профессор Макгейл был моим другом. Я бы никогда не стал лезть к нему в голову, ни за что. Пожалуйста!
Грант сомневался, что его просьбы на что-то повлияют, но когда они были встречены молчанием, он начал надеяться, что недооценил силу своего убеждения. Эта надежда рассыпалась в пыль в ту же секунду. Кто-то нанес ему сокрушительный удар в висок, который опрокинул его стул, и он хлопнулся головой о бетонный пол.
Кровь полилась из его разбитого черепа. Он был в полубессознательном состоянии. Сбитый с толку. Те же руки, что нанесли удар, вновь усадили его ровно, подняв стул.
Допрос продолжился:
— Предупреждаю тебя, Бенджамин, — снова тот же голос. — Каждый раз, когда ты будешь лгать, будешь получать такое. Каждый раз будет хуже, чем предыдущий. Так что есть два способа покончить с этим, сынок. Ты говоришь мне правду и уходишь отсюда на своих двоих, хоть и немного помятый. Но если будешь продолжать в том же духе, я сломаю тебе ноги и сброшу тебя с причала. Выбор за тобой.
Грант колебался. В голове все перемешалось, что мешало принятию рационального решения в иррациональной ситуации. Эти люди знали, что он во всем замешан. В этом не было никаких сомнений. Они также знали, что он работал на кого-то. Они просто не знали, на кого именно.
Отнекивания ни к чему не приведут. Грант это понимал. Он также не сомневался, что угрозы были абсолютно серьезными. Но ничего из этого не делало его выбор проще.
— Ладно, хорошо. — Чувство стекавшей по шее крови отвлекло Гранта. — Что вы хотите от меня?
— Именно то, что я сказал. Я хочу знать, кто заплатил тебе, чтобы провернуть это все с Макгейлом: вытащить его из ресторана в вечер гибели его семьи, а потом убедить, что за ИРА стоит Нил Матьюсон.
Грант молчал. Откуда они так много знают? Теперь он отчетливо осознавал, что находился в самом опасном положении в своей жизни. Если он не ответит, то, возможно, умрет. Но если ответит, то точно умрет.
— Вы не понимаете, с чем имеете дело. — Грант был в таком отчаянии, что говорил правду. — Если я скажу вам, что мне известно, я труп. Я знаю этих людей. Я знаю, что они убьют меня. А вас я не знаю. Вдруг вы блефуете.
Майкл и Лиам молча обменялись взглядами, легким кивком показывая, что они достигли соглашения.
Лиам шагнул вперед, взялся за мешок и стащил его с головы Гранта, открыв ему комнату и присутствующих.
Грант переводил взгляд с фигуры на фигуру. Поначалу, не привыкнув к свету, он мог разобрать лишь неясные очертания. Постепенно его зрачки сузились, и окружающие предметы обрели четкость — большой и грязный гараж.
Гораздо большую важность представляли фигуры вокруг него. Когда взгляд Гранта перемещался с одного лица на другое, он сразу узнал набор общих черт.
Глаза Гранта наполнились слезами. Любая надежда на то, что говоривший грозился впустую, испарилась.
— Господи Иисусе.
— Не совсем. — Голос Лиама был безжалостным. — Но теперь ты знаешь, с кем имеешь дело. Ты знаешь, что я убью тебя так же, как тот, на кого ты работаешь. Единственная разница, сынок, в том, что тебя связал я. Я могу убить тебя прямо там, где ты сидишь. Так что давай. Скажи мне правду, и можешь идти. Если повезет, тебе удастся исчезнуть раньше, чем кто-нибудь другой доберется до тебя.
Грант проиграл. Блеф исключается. Ложь тоже. Он вырос на улицах, где Лиам Кейси был королем. Королем, внушавшим ужас куда более смелым людям.
— Мне сказали вытащить профессора Макгейла из ресторана тем вечером. — Грант говорил медленно. — Сказали, в какое время и что сказать. Но я не знал, что должно было случиться. Клянусь, не знал!
— Мне посрать, что ты там знал. Мне нужно имя того, кто тебе заплатил.
Грант посмотрел на пол. Ответил не сразу, взвешивая свои варианты. Решал, от какого убийцы он больше хотел бы бежать. Но прямо сейчас только один из них привязал его к стулу.
— Это был Роберт Маллен.
Тишина, последовавшая за именем, была оглушающей. Все, кроме Майкла, неловко переступили с ноги на ногу — всеобщая безмолвная реакция, которая была красноречивее слов.
— Роберт Маллен? Ты уверен? — Тон Лиама выдавал надежду, что Грант ответит «нет».
— Уверен. Я имел с ним дело напрямую. Маллен сказал мне, куда идти, что говорить. Точное время, вплоть до минуты, когда я должен был это сказать.
Майкл подошел к брату, но так, чтобы Грант их не слышал, и тихо спросил:
— Кто такой, черт возьми, этот Роберт Маллен?
— Потом. — Лиам снова повернулся к Гранту. — Маллен заставил тебя убедить Макгейла, что за атаками скрывается заговор, правильно?
— Да. — Грант пересек черту и теперь выдавал все, что знал. — После взрыва я понял, во что вляпался. Запаниковал. Сказал Маллену, что собираюсь сдаться. На что он описал мне, что сделает с моей семьей, если я пойду в полицию. А потом — что сделает с ними, если я откажусь участвовать во всем этом деле дальше. Он хотел, чтобы я использовал свои отношения с профессором Макгейлом, чтобы понемногу передавать ему информацию. Чтобы заставить его думать, что теракты были необычными. Что они были прикрытием для чего-то большего.
— Ты, должно быть, шутишь. — У Лиама в голове не укладывалось то, что он слышал. — Маллен все это сделал? Роберт Маллен?
— Да, Маллен. Он хотел, чтобы я убедил профессора, что террористические группировки с обеих сторон финансировал один и тот же человек. Кто-то со скрытым мотивом. Это было несложно. Маллен предупреждал меня, когда готовилась атака. Он давал мне подробную информацию о целях и об остальном, что мне нужно было знать. Я передавал это профессору Макгейлу после атаки и говорил, что получил это от информатора. Через несколько месяцев я убедил его в своей правоте. В том, что все это был огромный заговор. Чтобы в конце концов он захотел встретиться с моим информатором.
— Что и было изначальным планом Маллена. — Теперь мысли Майкла неслись вперед. — Маллен должен быть тем «РМ» из ежедневника Макгейла.
— Когда я взял его на встречу с Малленом, тот притворился кем-то другим. Он даже близко не был собой. Он производил впечатление раздираемого противоречиями патриота, преданного идее, но недовольного тем, как эту идею воплощают. Он был дьявольски убедителен. Я почти забыл, какой он жестокий психопат, на этих встречах. Почти.