Но с возрождением терроризма и возвышением Энтони Хаверсьюма эти критики вернулись с высоко поднятой головой.
Сегодня будет их окончательная победа.
Голосование, которое должно было состояться вечером, началось с комментария Хаверсьюма после трагедии на Трафальгарской площади. Затем он сделал решительный шаг, официально призвав объявить вотум. Это была точка невозврата.
Для внешнего мира это казалось драматичным. Но в политике это считалось финишной чертой после многих лет необузданного морального инакомыслия.
Хаверсьюм отошел от министерской карьеры в знак протеста против политики Дэвиса. Это была необычайно принципиальная позиция для любого политика. Она подарила Хаверсьюму сильный фундамент, недоступный для любого другого кандидата на лидерство.
Само голосование было одной из древнейших традиций парламента, но оно не использовалось в течение десятилетий. Голосование, к которому призвал Хаверсьюм, — вотум недоверия — внешне имеет своей целью политику правительства в Северной Ирландии, но на самом деле за этим скрывалось гораздо больше.
Проигрыш правительства неизбежно приведет к отставке Дэвиса, а это значит, что вотум недоверия будет вынесен его руководству государством в целом. Это делало решение вопроса, поставленного перед членами парламента, более трудным. Но несмотря на это, они были готовы ответить.
Хаверсьюм радостно предвкушал развязку, когда смотрел, как спикер палаты поднимается на ноги. Назначенный как нечто среднее между арбитром и судьей, чтобы держать под контролем шумных британских политиков, этот спикер будет руководить процессом короткого голосования, чтобы решить будущее своей страны. Все взгляды обычно были бы устремлены на него. Но не сегодня.
Сегодня они были обращены к герою дня, который сидел на якобы неприметной задней скамейке. Хаверсьюм знал, что весь зал и весь мир наблюдали за ним. Он делал все возможное, чтобы выглядеть профессионально. Бесстрастно. Это было титаническое усилие, потому что началось голосование за его политическое будущее.
Впервые в тот вечер в зале стало тихо. Все взгляды обратились к спикеру. Он шагнул вперед.
На Майкле Френче были церемониальные одежды и оборки, которые возвращали к национальному прошлому. Каким-то образом его авторитет не уменьшился ни из-за абсурдного наряда семнадцатого века, ни из-за устаревших слов, которыми он обратился к палате:
— Вопрос состоит в том, что это собрание не доверяет политике правительства Ее Величества касательно военизированной обстановки в Северной Ирландии?
На протяжении веков такова была единственно допустимая преамбула к голосованию. Френч продолжил:
— Все те, кто не придерживается этого мнения, скажите «да».
Ответственность за подсчет лежала на самом спикере. Он один сравнивал это количество с количеством последующих «нет». После этого он решал, какой из двух возможных ответов был поддержан большинством. Это была колоссальная ответственность. Но в данном случае спикеру не о чем было волноваться. Френч мог по пальцам пересчитать ответы на свой первый вопрос. С этого момента результат голосования не вызывал сомнений.
Но тысяча лет парламентской истории требовала, чтобы голосование было доведено до конца.
Шепот «да» затих, и спикер снова заговорил:
— Теперь, кто придерживается, — «нет».
Голос Френча на этот раз был намного громче в ожидании бурной реакции. Тем не менее он все равно был заглушен. Почти шестьсот политиков от каждой партии говорили в унисон. Френчу оставалось сказать лишь одно:
— И «нет» побеждает.
Несмотря на специфику голосования, эти три слова положили конец руководству страной Уильямом Дэвисом окончательно. Теперь должна была последовать его отставка. И для Энтони Хаверсьюма это было как раз вовремя.
Шестьдесят восемь
Дэмпси, голый по пояс, сидел на своей кровати в гостинице. Его простыни валялись на полу. Часом ранее он наблюдал за окончанием премьерства Уильяма Дэвиса с интересом, который быстро прошел. Теперь его разум вернулся к двум именам: Стэнтон и Тернер.
Он должен был спать. Это был приказ. Но в то время как прикроватные часы показали 2:15 утра, размышления и теории не давали ему заснуть.
Причины его бессонницы накапливались, но один огонь горел ярче остальных — стремление найти убийц Сэм Рэджис. Долг помогал Дэмпси довести любое дело до конца. Патриотизм вел еще дальше. Но желание привлечь к ответственности виновных в смерти своей подруги увеличивало его решимость до одержимости.
Дэмпси знал, что нужно было бы сделать дальше. Так что недовольство в связи с невозможностью осуществить это было огромным. Под стать ему мог быть только страх, что эта задержка может отбросить его на несколько дней назад. С приказом или без, отдых был невозможен.
Вместо этого он поднялся на ноги и прошелся по комнате. Минуты текли медленно.
Дэмпси мог понять заботу Макгрегора о его безопасности, но это никак не уменьшало его раздражение. До их разговора он бежал от одной зацепки к другой, каждый раз подходя все ближе к обнаружению того, кто стоял за смертью Сэм. А теперь? Теперь он был заперт в номере отеля. В бездействии. Инертный.
Он двигался по комнате. Искал, на что бы отвлечься. Как-то скоротать три с половиной часа до его утренней встречи с Макгрегором.
Ничего не находил.
Его недовольство росло с каждой секундой и усугублялось тем, что заняться было нечем. Отчаявшись, он вошел в ванную комнату.
Это было роскошное пространство. Больше, чем большинство спален, в которых ему приходилось спать на протяжении многих лет. Там было две ванны. Дэмпси заполнил меньшую из них холодной водой и туда же опрокинул содержимое ведра со льдом. Выждав пять минут, он опустил туда голову. Как и предполагалось, шок от минусовой температуры успокоил его лихорадочные мысли.
Дэмпси яростно выпрямился, забрызгав водой стену позади себя. Ледяные струи стекали по его обнаженным плечам и спине. Он это едва заметил, сосредоточенный на решении, которое наконец принял.
Поганец Каллум, подумал он, его терпение исчерпано. Если он поможет только на своих условиях, то я просто пойду в другое место.
Дэмпси вернулся в спальню и открыл шкаф. Внутри висел тот же костюм, в котором он ездил в Креденхилл. В нагрудном кармане пиджака нашлась единственная белая визитка. Дэмпси с облегчением увидел, что информация об Алексе Хэнли включала в себя номер его мобильного. Вероятно, единственный способ связаться с помощником комиссара так поздно. Дэмпси не волновался о времени и не раздумывая набрал номер.
Телефон звонил дольше, чем ожидалось. Дэмпси готовился оставить сообщение на автоответчик, когда услышал, что трубку сняли.
— Кто это? — Хриплый голос подсказывал, что Хэнли только что очнулся ото сна.
— Это Джо Дэмпси. Мне нужно, чтобы ты нарыл для меня кое-какую информацию. Срочно.
— Черт побери, Джо. Ты знаешь, который час?
— Знаю, Алекс, и мне жаль. Но это срочно. Я здесь продвинулся, и мне это очень поможет.
— Продвинулся куда? Где ты?
— Я в Белфасте. Ловлю ублюдков, которые подсунули тебе в команду Тернера и приказали ему убить Сэм. Я уверен, что теперь я всего в паре шагов от них, и мне нужна твоя помощь, чтобы нагнать их.
— Все еще неофициально, я так понимаю?
— Иначе не обращался бы к тебе, Алекс. Но это значит, что ты должен будешь держать это при себе.
— Само собой разумеется. Так как продвигается расследование?
— Продвигается, Алекс. Продвигается весьма успешно. Вот почему ты мне нужен.
— На самом деле я мало что знаю, — ответил Хэнли. — Меня не вводят в курс дела с момента взрыва. Американцы не слишком были в восторге от того, что я участвую в расследовании, учитывая, что стрелок был из моей команды.
— Это не проблема, — пояснил Дэмпси. — Мне нужно лишь пару адресов и немного разведданных. Неофициальные штуки, которые будут у тебя в базе данных. Это связано с двумя громкими местными именами: с Робертом Малленом и Лиамом Кейси.
— Даты рождения есть?
— Нет. Я надеялся, что ты поможешь мне с этим.
— Хорошо. Не идеально, конечно, но жить можно. Где эти парни, Джо? Какой район?
— Оба живут в Белфасте. Это маленький пруд, а они крупные рыбы. Ты быстро поймешь, кто они.
— Можешь ли ты сказать мне что-нибудь еще, что ускорит процесс? Какие-нибудь важные даты, семейные детали, что-нибудь в этом роде? — Хэнли играл роль сборщика информации. Привычный навык для полицейского. Дэмпси понимал, что он был в своей тарелке.
— Не совсем. — Дэмпси остановился на мгновение, обдумывая, стоит ли делиться с Хэнли еще одним кусочком информации, которая может помочь в поиске Дэвлина. В сложившихся обстоятельствах это казалось разумным. — На самом деле, есть кое-что. Второй парень, Лиам Кейси: может быть, полезно знать, что он брат Майкла Дэвлина.
— Майкла Дэвлина? Того парня, чей дом был взорван в Ислингтоне?
— Его, да.
— Какого черта он ко всему этому имеет?
Дэмпси сосредоточился, пытаясь уместить большое количество сведений в усваиваемую форму.
— Я не говорил тебе в Лондоне, но Майкл Дэвлин был близким другом другого адвоката по имени Дэниел Лоренс. Лоренс был вторым на той свадебной фотографии, которую я откопал в доме Дэвлина. Он был также адвокатом, который представлял Макгейла в Паддингтон-Грин после стрельбы. Оба после этого разговора погибли. Думаю…
— Лоренс мертв? — Голос Хэнли выдал его шок. — Как?
— Автокатастрофа. — Теперь Дэмпси был в замешательстве. — Я не понимаю. Ты знал Лоренса?
— Нет, его я не знал, — объяснил Хэнли. — Но я знал о нем. По крайней мере, я знал, что его назначили присматривать за Макгейлом.
— Откуда ты мог это знать?
— Все, кто присутствовал на совещании Комитета КОБРА, знали это, Джо. Это обсуждалось открыто, даже перед теми из нас, кто был там только в качестве свидетелей. Они сказали, что Макгейл находится под стражей, что он не будет говорить без адвоката, и назначенного адвоката звали Дэниел Лоренс. Лоренс должен был увидеться с Макгейлом на следующий день.