— Вам нужно его раскрутить? — понял наконец Курылович.
— Мне нужно, чтобы вы снова встретились с Холмским и объяснили ему нашу задачу. Абрамов должен стать национальным героем. Неплохо бы вспомнить его счастливое детство, его пионерские подвиги. Если их нет, надо придумать. Намекнуть, каким хорошим сыном он был, как честно отслужил на Северном флоте три года. Рассказывать о его журналистской честности и компетентности. Одним словом, его имя и его портрет должны войти в каждый российский дом, в каждую семью.
— Я вас понимаю, — быстро кивнул Курылович. Он очень боялся очередного прокола.
— Найдите Холмского и поставьте ему конкретную задачу, — продолжил Дзевоньский. — Нужно сделать из этого журналиста настоящую звезду. Чтобы о нем говорил весь мир. Чтобы, прильнув к экранам телевизоров, его возвращения ждали тысячи женщин. Чтобы его таинственное исчезновение потрясло всех добропорядочных граждан. Одним словом — максимум слез, восторгов и информации об этом человеке. В ближайшее время о нем должны писать и говорить больше, чем о президенте страны, папе римском и генеральном секретаре ООН, вместе взятых.
— Мы все сделаем, — облизнул полные губы Курылович, — все, что вы говорите. Каков объем финансирования?
— Как и прежде. Полмиллиона долларов. Деньги наличными в три этапа. Ваши расходы оплачиваем отдельно. И премиальные после завершения нашей кампании. Все мои прежние телефоны можете выбросить, я уже сменил номера и теперь сам буду вам звонить. У вас есть вопросы?
— Никаких, пан Дзевоньский. Я сделаю все, что смогу.
— Договорились. Вот здесь папка с вырезками из российских газет. И краткая биография Абрамова. Возьмите и передайте эти сведения Холмскому. Будет правильно, если вы встретитесь с ним уже сегодня. А вечером я вам сам позвоню. Разумеется, он не должен знать, от кого исходит данный заказ.
— Этого вы могли бы не говорить, — улыбнулся Курылович.
— Вот вам деньги на текущие расходы, — достал из кармана конверт Дзевоньский, — здесь десять тысяч долларов. Оплата вашего билета, командировочных, отеля. За пиво я сам заплачу.
— Не нужно, — великодушно отказался Курылович, — я здесь живу и могу вас угостить кружкой пива.
— Можете, — согласился Дзевоньский, — но я этого не хочу.
Он передал конверт Курыловичу и оставил тысячерублевую купюру на столе. Затем поднялся и, кивнув на прощание, вышел из ресторана. Курылович посмотрел на лежавшую купюру. За кружку пива это слишком много. Даже учитывая зверские цены в Москве. И за две кружки тоже много. Конверт с деньгами приятно оттягивал внутренний карман. Но эта купюра тоже не должна здесь оставаться. Он огляделся по сторонам и забрал деньги. С какой радости оставлять на столике целое состояние для этого нерадивого официанта? Правильнее заплатить ему по счету, а лишние деньги оставить себе.
Курылович подозвал официанта и попросил принести счет. А когда его подали, улыбнулся. Пиво обошлось в два раза дешевле, удалось даже оставить официанту на чай. Непорядочные люди не бывают непорядочными в чем-то одном, они жертвы своих пороков. Курылович достал записную книжку и посмотрел на часы. Если даже Холмский сейчас в реанимации или на операционном столе, он все равно постарается с ним увидеться. Слишком большая сумма поставлена на кон. Курылович набрал номер на мобильном аппарате и дождался ответа.
— Аркадий Яковлевич, — обрадовался он, — это я, пан Ежи Курылович. Когда мы можем с вами увидеться? У меня к вам важное дело. Очень важное.
— Завтра утром, — сразу ответил Холмский. — Завтра суббота, и мы сможем спокойно поговорить. Жду вас утром, приезжайте ко мне в офис часам к десяти.
— Договорились, — согласился Курылович.
Он убрал телефон и счастливо усмехнулся. Из этих пятисот тысяч долларов можно будет украсть тысяч сто. И забыть о всех проблемах. Курылович подумал, что еще несколько таких дел, и он сможет открыть в Польше собственный новый бизнес. Он давно мечтал иметь небольшой ресторан, конечно, с польской кухней и без этих баварских сосисок.
РОССИЯ. МОСКВА. 29 ЯНВАРЯ, СУББОТА
Курылович приехал в офис к Холмскому в хорошем настроении. Успев сообщить Дзевоньскому о предстоящей встрече, он появился в офисе, уже имея соответствующие полномочия своего заказчика.
Холмский принял его гораздо радушнее, чем в прошлый раз. Теперь Аркадий Яковлевич знал, что имеет дело с серьезным и финансово состоятельным господином, готовым платить очень крупные суммы за свои прихоти. Холмский был проницательным человеком и понимал, что сам Курылович не может быть заказчиком. Но его не слишком интересовало имя подлинного заказчика, ему было достаточно этого жуликоватого посредника, чтобы, с одной стороны, получать задания, на реализацию которых тратятся такие огромные деньги, а с другой — иметь свой никем не учтенный процент.
— Вы сегодня без вашего чемоданчика, — улыбнулся Холмский гостю. В руках у Курыловича была лишь небольшая папка. Он сел в предложенное кресло.
— С чемоданчиком проблем не будет, — сразу пообещал Курылович. — Хочу вас поблагодарить за нашу первую совместную операцию. Вы очень удачно провели рекламную кампанию по раскрутке спектакля.
— Всегда готов помогать нашей культуре, — развел руками Холмский, — тем более когда за эту помощь платят наши польские друзья.
— Не сомневаюсь, что вы говорите искренне, — восхитился Курылович, оглядываясь по сторонам. — У нас к вам опять важное дело.
— Можете говорить, — разрешил Аркадий Яковлевич, — здесь нас никто не услышит.
— Речь идет об известном журналисте, — сообщил Курылович, протягивая папку, — который исчез несколько дней назад. Мы были бы вам очень благодарны, если бы в газетах и на телевидении появились материалы об этом благородном человеке.
Холмский придвинул к себе папку, открыл ее и нахмурился. Он сразу понял, о ком идет речь. Уже несколько дней все средства массовой информации периодически сообщали о загадочном исчезновении видного тележурналиста Павла Абрамова. Холмский об этом и слышал, и читал. Но теперь, листая подшивку, чувствовал, как в нем зарождаются сомнения.
Когда его попросили провести рекламную кампанию в пользу спектакля Сончаловского, он еще мог привести некие разумные доводы для такой акции. Поляки платили огромные деньги только за рекламу этого спектакля. Холмский не верил в альтруизм, он был для этого достаточно прагматичным скептиком. И все же какие-то резоны в пользу подобного решения сумел бы сформулировать. Возможно, поляки хотели пригласить Сончаловского для постановки масштабной исторической картины, и им важно было поднять его престиж. Или какой-нибудь богатый спонсор, давший денег на постановку спектакля, хотел таким необычным образом вернуть свои дивиденды. Правда, тратя такие огромные деньги на рекламу, спонсор просто обязан понимать, что театральные билеты никогда не покроют столь значительных сумм. Тем не менее какие-то мотивы могли найтись…
Но исчезнувший журналист, судьба которого так волновала неизвестных спонсоров, не мог принести никаких дивидендов по определению. Тогда зачем таинственный заказчик готов платить огромные деньги за имидж какого-то телеведущего? Неужели этого поляка с выпученными глазами так волнует судьба российского журналиста? К тому же не самого богатого и не самого известного. Чем больше читал Холмский, тем больше он нервничал, не понимая, почему ему принесли эти материалы. Затем он взглянул на Курыловича.
— Я не совсем понимаю, что нам нужно делать, — признался Аркадий Яковлевич, — о нем и так пишут все газеты.
— Нужно сделать из него настоящего героя, — пояснил Курылович, — подать историю его исчезновения как истинную трагедию, рассказать о ней так, чтобы все вокруг плакали. Устроить вокруг нее настоящий ажиотаж.
— Зачем? — спросил Холмский. — Вы можете мне сказать — зачем?
— Сначала назовите сумму, — предложил Курылович, — а потом мы обсудим и этот вопрос.
— Смешная цена. Про него будут писать бесплатно. Ну, предположим, сто или двести тысяч долларов. Каков ваш бюджет на этот раз?
— Четыреста тысяч, — сообщил Курылович ошеломляющую цифру. — Но вы распишетесь за пятьсот.
— Полмиллиона долларов за то, чтобы газеты писали об этом пропавшем журналисте? Вы считаете меня сумасшедшим? Скажите, зачем вам это нужно?
— Мы выплатим вам деньги в три этапа, — проигнорировал его вопрос Курылович. — Выплаты будут наличными. Вы опять сомневаетесь?
— Нет, — хрипло ответил Холмский, — я уже не сомневаюсь. Вы деловой человек, Курылович. Только удовлетворите мое любопытство. Зачем вам все это нужно?
— Может, кто-то хочет сделать из него идола. Или создать новую легенду, — пожал тот плечами. — А зачем вам ненужные сомнения? За такие деньги можно раскрутить любое ничтожество, сделать из олуха настоящего гения. Разве не так?
— Так. Но Абрамов уже давно популярный человек. Его и так все хорошо знают. Кроме того, о нем сейчас бесплатно пишут все газеты, о нем говорят на всех каналах. Зачем тогда платить такие деньги?
— Интерес может пропасть, а вам его нужно искусственно поддерживать. Я не понимаю ваших вопросов, господин Холмский. Вы отказываетесь?
— Конечно нет. Я согласен на все ваши условия. Если нужно сделать из этого Абрамова нового мессию, за такие деньги я постараюсь таким его и представить. В общем, я согласен на все ваши условия. Но когда мы закончим, обещайте, что вы удовлетворите мое любопытство.
— После того как все закончим, — подтвердил Курылович. Он тоже был готов на любые условия, лишь бы начать работу. Потом можно будет придумать все, что угодно…
— Вы хотите, чтобы мы раскрутили самого Абрамова или историю его исчезновения?
— Мне важно, чтобы о нем появилось как можно больше материалов. Любых. И в любых комбинациях.
— Мы все сделаем, пан Курылович. Когда вы привезете деньги?
— Первый транш в понедельник. Сто пятьдесят тысяч долларов.
— Договорились. Можете не сомневаться, мы сделаем из него настоящего героя. Хотя я все равно не понимаю, зачем вам это нужно. Но кто платит, тот и заказывает музыку.