Франц Шуберт (1797–1828): «Форель» («Die Forelle») op. 32, D550 (1817)
(Песня для голоса и фортепиано)
https://goo.gl/hLkuqj
(Квинтет «Форель» для фортепиано, скрипки, альта, виолончели и контрабаса D667)
https://goo.gl/xt5vGv
«Die Forelle»[126]
Самая известная из песен Шуберта «Форель» в коллективном восприятии приравнена к его музыке вообще – пожалуй, наравне с «Аве Марией», известной даже случайному слушателю. Три компактных куплета, простодушно обаятельный тон, насвистывающийся мотив – кажется, что эта музыка очень проста. Возможно, поэтому сюжет, содержащийся в ней, известный не всем и довольно неоднозначный, зачастую «забывается» слушателем – так же, как то, что пресловутая «Аве Мария» на самом деле называется «Третья песня Эллен» и входит в цикл на стихи Вальтера Скотта о Деве озера из артурианских легенд.
Не секрет, что «Форелей» у Шуберта две: та самая песня для голоса и фортепиано, написанная в конце 1816 – начале 1817 г. 19-летним композитором, и инструментальные вариации на нее, созданные тремя годами позже для квинтета в составе фортепиано, скрипки, альта, виолончели и контрабаса. В этом варианте она является частью более крупного произведения, а именно – камерного цикла, которому дала название, уже 200 лет живущее в культуре: «Форельный» квинтет, по-немецки Forellenquintett – в одно слово.
Пятичастный квинтет построен на автоцитате: он написан Шубертом вокруг собственной песни, выполняющей в нем роль предпоследней части. Разумеется, ее никто не поет – она переложена для пяти инструментов и служит темой для последующего цикла вариаций. Это важная примета времени: песня, а именно специфически немецкая песня, Lied, становится одним из главных жанров в немецкой музыке начала XIX в. Мы видим, как она с легкостью выходит из рамок жанра, освобождается от главного своего признака – вокальной партии – и у Шуберта приходит в камерную, фортепианную, симфоническую музыку, то есть становится не просто его «главным жанром», а способом композиторски мыслить.
Песни Шуберта
Немецкая песня замечательно попала в эстетический «заказ» эпохи: простая по форме, камерная до обиходности, адресованная не Риму и миру, а собравшимся в озаренной свечами гостиной. Она подходила под стиль бидермейер, распространенный тогда в австро-немецком мире: сентиментально-умильный, тяготеющий к уюту, несложности и сувенирности. Песня была неразрывно связана с миром немецкой романтической поэзии и отвечала все более сильному стремлению романтиков к «литературности» музыки, которому в XIX в. предстояло принять массу причудливых форм. Она была мимолетна, а значит, отличалась от сонатной формы не только масштабом, но всей интонацией, примерно так, как лирический экспромт отличается от взвешенного риторического обращения. Одно – территория наития, дневниковой записи, случайного и острого откровения. Другое – продуманная устойчивая конструкция, позволяющая раскрыться и побороться нескольким тезисам.
Среди песен Шуберта есть и лирические, и трагедийные, и балладные. Есть сложнейшие моноспектакли, где певец должен молниеносно перевоплощаться в нескольких персонажей, есть отражающие странные и страшные состояния души – как некоторые номера из цикла «Зимний путь» или песни, сочиненные Шубертом в последние месяцы жизни, посмертно объединенные издателем в цикл «Лебединая песня». Однако их роднит главное, то, на чем основана сама романтическая идея: это исключительность внутри обыденности, музыкальная форма, внешне напоминающая считалку, в которой тем не менее спрятано откровение огромной силы, очень субъективное и глубоко личное.
Рукопись с кляксой
Песня о форели существует в пяти вариантах: на протяжении нескольких лет Шуберт обращается к ней снова и снова, переписывая ее с почти незаметными изменениями. Существуют две рукописи, созданные до июля 1817 г., а также по одной в 1818, 1820 и 1821 гг. Если вспомнить, что в 1819 г. был написан квинтет, получится, что начиная со своих 19 и до 25 лет Шуберт обращался к этому тексту в среднем раз в год.
В каждой следующей переделке меняется указание темпа: от mässig (умеренно) к nicht zu geschwind (не слишком подвижно), к etwas geschwind (довольно подвижно), к etwas lebhaft (довольно оживленно) и обратно к etwas geschwind. Есть искушение подумать, что это – результат напряженных творческих исканий, занимавших автора, однако стоит помнить, с каким характером мы имеем дело: небрежность Шуберта в систематизации и просто в материальном сохранении своего наследия вошла в поговорку, и, вероятнее всего, он просто по памяти переписывал песенку заново для того или иного знакомого. Важнее здесь то, что она по какой-то причине оставалась для него актуальной. Рукопись 1818 г. особенно знаменита – она была сделана для брата одного из друзей композитора – Ансельма Хюттенбреннера. На фотографии, сделанной до того, как эта рукопись потерялась, на первой же странице видна увесистая чернильная клякса. Она посажена автором собственноручно: сохранилась записка Шуберта, из которой следует, что клякса была сделана тотчас по завершении работы. Закончив, Шуберт хотел взять песочницу, чтобы просушить чернила, но по ошибке схватил чернильницу и вылил ее содержимое на исписанную бумагу. Виной тому, гласит легенда (впрочем, весьма правдоподобная), было изрядное количество выпитого.
«Форельный квинтет»
Квинтетный вариант песни связан с поездкой в Австрийские Альпы, предпринятой Шубертом летом 1819 г. Незадолго до этого он пишет зингшпиль[127] «Братья-близнецы» и пребывает в приподнятом настроении, надеясь на его удачную сценическую судьбу. Видимо, у него появляются даже кое-какие деньги, поскольку он может позволить себе летнюю поездку: вместе с Иоганном Михаэлем Фоглем, оперным баритоном, известным исполнителем шубертовских песен, они отправляются в город Штайр, откуда тот был родом. Фогль был на 30 лет старше Шуберта и являлся для него скорее старшим другом, нежели товарищем, однако поездка удалась; в чрезвычайно веселом письме, написанном 22-летним Шубертом брату Фердинанду 15 июля 1819 г., он вначале сообщает о том, что за день до того была гроза и молния убила девушку и покалечила двоих мужчин, затем рассказывает, что в доме, где его принимают, одновременно находятся восемь барышень и, поскольку все они хорошенькие, он «как можно догадаться, очень занят». Среди них была дочь господина Коллера, принимавшего Шуберта и Фогля в гостях, Жозефина, о которой Шуберт отзывается как о «талантливой и красивой»; по вечерам они музицировали. В письме одного из гостей дома Коллера об этом визите есть описание того, как однажды они исполняли «Лесного царя» на троих: Шуберт пел реплики отца, Фогль – царя, а Жозефина – ребенка. Другим гостеприимным хозяином в ту поездку был Сильвестр Паумгартнер, помощник управляющего железными разработками в Штайре, состоятельный меломан и меценат, виолончелист-любитель. Он и предложил Шуберту написать квинтет, который должен был исполняться у него дома, и попросил, чтобы туда вошли вариации на любимую им песню.
Рыбка в ручье
Вкратце сюжет песни таков: она поется от первого лица, и ее лирический герой сначала рассказывает о том, как умиленно наблюдает за игрой проворной рыбки в прозрачном ручье, а затем видит, как на берегу ручья закидывает удочку рыбак. Внутренне герой говорит себе, что в такой кристальной воде ловцу вряд ли улыбнется удача. Однако в третьем куплете рыбак устает ждать и коварно придумывает взбаламутить ручей, чтобы в поднявшемся иле все-таки поймать ослепшую жертву, что ему и удается. Памятуя о том, как часто в немецкой поэзии природа является метафорой состояния души героя, невозможно не прочитать в этом иносказательную историю о свободе и неволе, причем такую, в которой зло находчиво и хитро и выигрывает партию.
Может быть, Шуберт наделял эту метафору личным смыслом; вряд ли впрямую, однако обстоятельства его жизни в те годы вполне располагали к этому. Как раз на протяжении тех лет, во время которых появлялись разные варианты «Форели» и «Форельный квинтет», Шуберт сперва вслед за своим отцом работал учителем младших классов в школе местечка Лихтенталь близ Вены, а позже оставил эту должность. К учительской работе Шуберт никогда не стремился, совершенно не был приспособлен к ней душевно, через силу тянул эту лямку несколько лет, одновременно пробуя начать собственную жизнь, хаотически творческую и малоустроенную, которую он скоро и без сожаления предпочтет учительству. На эти годы приходится знакомство с людьми, которые позже войдут в ближний круг Шуберта, – уже упомянутый композитор Хюттенбреннер, поэт и либреттист Франц фон Шобер, введший Шуберта в театральный мир, а незадолго до этого Йозеф Шпаун, близкий друг Шуберта со времен ученичества, познакомил его с поэтом Иоганном Майерхофером. Эти люди в дальнейшем будут ему финансовой и эмоциональной опорой, верными товарищами и первыми слушателями, и романтическое их братство в мятежно-лицейском духе во многом станет Шуберту ближе, чем семья. В 1818 г. он оставляет школьный пост и едет в Желиз (ныне Словакия), где устраивается учителем музыки в семье графа Эстергази. Это оттуда он пишет в письме знаменитое «Я живу и сочиняю как бог»: безусловно, идея свободы тогда владела им безраздельно.
Шуберт и Шубарт
Автор стихотворения, положенного Шубертом на музыку, тоже имел основания рассуждать о свободе и заточении. Он является почти однофамильцем композитора – Кристиан Фридрих Даниэль Шубарт, немецкий литератор, музыкант и журналист, был приблизительно на два поколения старше Шуберта и свою «Форель» написал в тюрьме в начале 1780-х гг. Человек, видимо, многих талантов и неуемных страстей, он был смутьяном, дебоширом и вольнодумцем, не смог закончить теологический факультет университета в Эрлангене, увлекшись студенческим буйством, потом посватался к девушке, в которую был влюблен, получил отказ, через несколько недель женился на другой, переехал с ней в городок Людвигсбург, откуда был изгнан за непотребное поведение, начал журналистскую карьеру, выступая как автор остросатирических текстов, высмеивавших герцога Карла Евгения Вюртембергского и его (тогда еще) любовницу, замужнюю баронессу фон Эртинген. В результате этих выпадов Шубарт вынужден был покинуть герцогство, что привело его в Аугсбург, где он вскоре тоже испортил себе репутацию, выпустив ряд крамольных антиклерикальных статей. И тут произошло то, что вполне могло быть иносказательно описано им в «Форели»: все еще раздраженный герцог решил пойти на хитрость, выманив поэта обратно в Вюртемберг и пообещав прощение. Как только Шубарт приехал назад, он был без суда и следствия заточен в крепость Гогенасперг, где просидел почти десять лет: именно там им написан трактат, посвященный музыке, а также четыре стихотворения, к которым впоследствии обратился Шуберт: среди них, казалось бы, бесхитростная история о рыбаке и рыбке.
Забавно, что в качестве отвлекающего маневра Шубарт добавил к трем строфам, повествующим о форели, еще одну, с довольно прямолинейным многозначительным моралите. Оно призвано вроде бы объяснить развернутую выше метафору, при этом уводя читателя в сторону от истинного положения дел. В этой строфе содержится неожиданный призыв к юным девам, напоминающий им о необходимости помнить о судьбе бедняжки форели и быть бдительными, дабы не попасться в сети в мутной воде, иначе, говорится в последней строке, «прольется кровь, но будет слишком поздно». Сомнительная сексуальная подоплека этих строчек выглядит довольно смешной, особенно вкупе с тем, из чьих уст они звучат (к тому моменту Шубарт, будучи отцом и мужем, был уличен в сожительстве с другой женщиной, пользовался откровенно дурной репутацией и, видимо, пострадал от болезней, связанных с распущенным образом жизни). В песню эта строфа не вошла: потомки Шубарта, вероятно чувствуя некоторую ее фальшивость, исключили ее из издания, поэтому Шуберт мог даже не знать о ее существовании.
Смерть рыбки
«Форель» узнается с полутакта по знаменитому фортепианному вступлению, где повторяется одинаковый восходящий ход, гаммообразный вначале, а затем резко взмывающий к верхней ноте. Он вызывает ассоциации с вихрем серебряных пузырей, взлетающих к поверхности воды, и является одной из ключевых черт песни. У Шуберта так часто бывает: фортепианная партия у него не функциональный аккомпанемент, а особенный, важный выразительный план, минимальными средствами рисующий место действия с тонкостью, которую нельзя представить у другого автора. Этот пассаж, шипучий, как газировка, очень похож на тот, что открывает первую часть «Форельного квинтета»: если послушать подряд два начала, сходство нельзя не заметить. В песне три куплета – два одинаковых и один варьированный, с внезапно темнеющей в тексте водой, с переходом на испуганный речитатив после умиротворенного напевания, с конвульсивно повторяющейся одной и той же нотой – и внезапным возвращением в мажор. «Mit regem Blute», «с кипеньем в крови» смотрит герой на умирающую форель; песок мало-помалу оседает, вода проясняется, и по-прежнему светит солнце.