УМИРАЮЩИЙ БАМБУК
Бамбук умирает,—
Приходит черед и бамбуку.
И он зацветает
Раз в жизни — на скорую руку
И желтых цветов этих
Переплетенья —
Ничем не согреть их,
Подернутых тенью.
А розы — как пламя,
Ликуют самшиты,
И тунга цветы как шелками
Расшиты.
Бамбук засыпает
И видит в неведомом сне,
Как лес проступает
В тяжелых снегов белизне.
Зарницы дрожат
На высоком чужом берегу,
Две палки бамбука лежат
На снегу.
Они умирают,
Припав к белоснежной земле,
Они зацветают,
Но цвет их заката алей.
Здесь лыжник покинул
Ему предназначенный путь.
Он руки раскинул,
Как будто прилег отдохнуть.
Недвижно лежит,
И слышится смутно ему,
Как Черное море
Шумит через белую тьму.
КАДА
Похожая на скатерть-самобранку
Поляна. Небо. Горные края.
И выпил я за женщину-крестьянку,
В колхозный вечер стоя выпил я.
Не потому я пил за незнакомый
Печальный, добрый взгляд,
Что было здесь мне радостно, как дома,
Иль весело, как двадцать лет назад.
Не потому, что женщина вдовою
Бойца была и муж ее зарыт
В обугленной дубраве над Невою,
И сыну мать об этом говорит.
Не потому, что, бросив хворост наземь,
Ответила улыбкою одной,
И в дом ушла, и вынесла, как в праздник,
Печенье, что белело под луной.
Нет, я смотрел на ломтики витые,
Что по-грузински «када» мы зовем,—
Вернулись мне рассветы боевые
В неповторимом городе моем.
…Мешочек тот был невелик и ярок —
И на ладони када у меня.
Кто мне прислал тот фронтовой подарок
На край земли, на линию огня?
Шатаясь от усталости, лишь к ночи
Вернувшись с поля, может быть, она,
Склонив над ним заплаканные очи,
Сидела молчаливо у окна.
Чтоб в ночь осады, в этой тьме кромешной,
Мне просиял ее далекий зов,
Привет земли, такой родной и вешней,
Грузинским солнцем полный до краев.
…Мне завтра в путь, в работу спозаранку.
Темнеют неба дальние края.
Вот почему за женщину-крестьянку
В колхозный вечер стоя выпил я.
«Россия, Украина — дружба вечна…»
Россия, Украина — дружба вечна,
И с детства я к тому уже привык,
Чтоб слышать рядом прелесть русской речи
И украинский сладостный язык!
Отечества нам сладок запах дыма,
Родной души — незримая краса,
Народов наших дружба нерушима,
Как наши земли, наши небеса!
В борьбе за волю были мы едины,
И труд и дом наш вместе бережем,
И в дни торжеств, и в бедствия годины
Едины мы, плечо к плечу идем!
Мы любим жизнь и песенное слово,
Полет мечты, кипенье юных сил,
О нас — семье великой, вольной, новой,
Еще Тарас великий говорил.
Клялись мы братства боевою честью
Когда вставал борьбы девятый вал,
И «Заповит», как гимн, мы пели вместе,
Как вместе пели «Интернационал»!
Все так же вместе, рано или поздно.
Закончим мы великих жизней труд,
Войдем в тот мир, что будет нами создан,
Что коммунизмом люди назовут!
СОВЕТСКИЙ ФЛАГ
Флаг, переполненный огнем,
Цветущий, как заря,
И тонким золотом на нем
Три доблести горят:
То молот вольного труда,
Серпа изгиб литой,
Пятиконечная звезда
С каймою золотой.
Был побежден народный враг
Народною рукой, и
И сто народов этот флаг
Взвивают над собой —
На самой высшей высоте,
На самой дальней широте,
Среди полей и городов,
Меж волн бесчисленных рядов.
В нем — человечеству привет,—
И проще в мире флага нет;
В нем — нашей славы жаркий цвет,—
И жарче в мире флага нет;
В нем — нашей силы грозный свет,—
Сильнее в мире флага нет;
В нем — правда наших красных лет,—
Правдивей флага нет!
ПЕРЕКЛИЧКА ГЕРОЕВ
В просторах вольных ветер дышит.
Румянит осени лицо,
Четыре голоса он слышит,
Как перекличку храбрецов.
Над степью дальней, степью голой
Могучий голос говорил:
«Я друга верного — монгола
Оборонил и охранил!
Я крылья вражеские сбросил
С небес на Горькие пески,
Где жаркой пылью вихрь заносит
Разбитых гусениц куски!»
Над львовским тополем, над Пущей
Веселый голос в небе рос:
«На братний крик, на крик зовущий
Мой путь был радостен и прост».
Над морем, с пеною стальною,
Над прибалтийскою сосной
Шел голос третий над волною:
«Я здесь исполнил долг иной!
Я встал пятой неколебимой
На этих дружбы берегах,
Чтоб славу родины любимой
И день и ночь оберегать!»
Над финским вереском и хвоей
Бил голос в неба глубину:
«Я здесь на бой ответил боем,
К полету крылья развернув!
И под крылом летящих строев,
С победой новой заодно,
Река Сестра — моей сестрою,
Рекой советской стала вновь!»
КОГДА ВЕСЬ ГОРОД ПРАЗДНИЧНО ОДЕТ
Когда весь город празднично одет,
По улицам проходят знаменосцы,
И отражаясь в масляной воде,
Играют флаги яхт и миноносцев,
И вслед коням, залязгав на ходу,
Стремятся танки армии любимой,
А в небесах, в подоблачном ряду,
Стозвучных птиц полет неукротимый,—
Народ поет о радостях живых
И о бойцах отваги непреклонной,
И я стою на площади зеленой,
И двадцать лет упало с плеч моих.
Гранитных плит торжественный квадрат,
Вокруг него ноябрьские деревья,
Вокруг него великий Ленинград,
Народных толп веселое кочевье,
Вдали широкоплечая Нева,
А здесь — в квадрате, полном странной
силы,—
Сверкающая инеем трава,
Геройская спокойная могила.
В земле родной легко лежат они,
Что шли в боях в сиянье стягов красных,
В дни торжества народного взгляни
На имена погибших не напрасно.
Кипящей город, черной банды бунт.
Трепещет враг пред силой пролетарской,
И падает неистовый трибун,
Из-за угла сраженный Володарский.
И под набат, как под удар ножа,
Встал Нахимсон средь палачей сутулых,
И пред его спокойствием дрожат
Белогвардейцев каменные скулы.
И Ярославль обманутый горит,
Летит измены пепел раскаленный…
Но голосом Урицкого гремит
В ночах Чека — Советов оборона.
О, если б с нами, радостью дыша,
Он шел сейчас по площади знакомой,
Каким его народ бы встретил громом,
На празднике приветствовать спеша.
Здесь Сиверса окончен путь недлинный,
Он мало жил, но много битв узнал,
Он немцев бил на нивах Украины,
Он гайдамаков волчьи стаи гнал.
Весна. Цветы. Леса омыты светом,
До нежности ли, вёсны ни при чем,—
В последний бой, как в огненное лето,
Наган сжимая, входит Толмачев.
Из смерти в смерть, о жизни не жалея,
Водили мы непобедимый строй.
Здесь Купше спит, Таврин лежит, Сергеев,
И Раков здесь, моих стихов герой.
И Лихтенштадт, и храбрый Солодухин,
И сколько рядом — всех не перечесть…
Недаром — нет! — несли вы через муки
Свободы честь и славной смерти честь.
И с вами лег, овеян ветром сосен,
Страны озер бесстрашный коммунист,
И Виттасари снится в шхерах осень.
На мох летит березы острый лист.
И говорит товарищу он: «Вейне,
Другой весной мы родину вернем…»
Так спите, братья, — есть у вас наследник,
Всемирный брат его мы назовем.
Сегодня с нами также он ликует,
И радостью душа его полна,
Он вспоминает летопись такую ж,
Такие же, как ваши, имена.
На улицах далекого Шанхая,
В испанской ли неведомой глуши…
Мы будем петь, чтоб песни, не стихая,
Весь страшный мир по-братски обошли,
Чтоб среди песен, радостных и сильных,
Одна была — как грозный взмах крыла:
О крови той, что пролита обильно,
О крови той, что даром не прошла!
«Когда людям советским в их мирном сне…»
Когда людям советским в их мирном сне
Все хорошее, доброе снится,
Я хочу говорить об одной тишине,
О глубокой, полночной, большой тишине,
Что стоит на советской границе.
Пусть граница песками, горами идет,
По лесам, по полям и по льдинам,—
Пограничник дозор неустанно ведет,
Милый край охраняя родимый,
В этой звонкой тиши тебе слышать дано,
Если ты остановишься с хода,
Как спокойно и радостно бьется оно —
Сердце родины, сердце народа.
Ты поставлен на строгий, священнейший пост —
Оглянись — и над леса резьбою
Ты увидишь сиянья струящихся звезд,
То кремлевские звезды с тобою.
А над рощей, где лунные льются лучи,
Тень легла на утес исполинский,
Будто в первой седой пограничной ночи
Проверяет заставы Дзержинский.
И наследье чекистское свято храня,
Ты идешь в тишине необычной,
Чтоб ни лязгом винтовки, ни стуком коня
Не смутить тишины пограничной.
И, глядя в зарубежный, сгустившийся мрак,
Ты стоишь замирая, не дышишь,
Каждый вражеский шорох и вражеский шаг
Точным ухом ты сразу услышишь.
Точным выстрелом сразу сожжешь эту тьму,
Потому что в стрельбе ты отличник,
И спокойно, товарищ, мы спим потому,
Что границу хранит пограничник.
Я хочу говорить о большой тишине,
Полной громкой, торжественной славы,
Этой песней, подобной неслышной волне,
Верным стражам Советской Державы!
КОМСОМОЛЬСКАЯ ОДА
От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.
Стучит ли топор дровосека
В глуши затаймырских болот,
Подводный ли строится флот,
Где сложные тайны отсека
И грозных машин обиход,
Плывет ли в Гренландию лед.
Где знамя советского века
Над полюсной льдиной встает,—
От книжных страниц до раскрытых
Пустынь стратосферных высот
Кипит этой силы избыток.
Идет комсомольский поход.
От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.
Под гулкий азарт стадионов,
Г де мускулы бронзой полны,
Под грохот товарных вагонов,
Везущих богатства страны,
В морях ли, во льдах и туманах,
У горнов, где блещет литье,
В путях ли, которым Стаханов
Дал строгое имя свое,
Под гул самолетных моторов,
В колхозах, где рожь высока,—
Остры их горячие взоры,
Крепка молодая рука.
От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.
Идут, отшвырнув белоручек,
В тайгу, где лишь дебри рычат.
Там жизнь их суровая учит,
Где волки учили волчат.
В мученье трудов неприметных,
В закалке их яростных воль
Встает из тайги беспросветной,
Как юный рассвет, — Комсомольск.
И смотрят отцов их громады
На мир, что действительно нов,
И сердце отцовское радо
Такому упорству сынов.
От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.
Бандитский ли залп перекатом
Пройдет пограничной грядой,—
На смену упавшему брату
Встает его брат молодой.
На сопках таких Заозерных,
Где желтый налетчик залег,
Где, флаг его сбросив узорный
В разбойничьей крови поток,
Сметая налетчика силу,
Промчался наш огненный шквал,
Там над самурайской могилой
И штык комсомольский сверкал.
От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.
Далеко идут по вселенной
Круги нескончаемых битв,
Но слава о нас неизменно
Над ветхой землею гремит.
И пламя растет молодое —
Могучего леса побег,
И солнце глядит золотое
На листьев зеленых разбег.
И в шуме той рощи веселой
Пророчество будущих лет:
Свободной земли новоселы
Идут во Всемирный Совет.
От пен океанского вала
До старых утесов Кремля
Такой молодежи не знала
Видавшая виды земля.
ЗАЗДРАВНЫЙ ТОСТ
Мы крепки. Устать еще рано,
Нам нету дороги ко сну.
До края налейте стаканы.
Мы пьем за родную страну!
За то, как ломали невзгоды,
Чтоб горе сломить навсегда,
За братские наши народы,
За звездные их города!
За города юного выси.
Что в дебрях поставили вы,
За древние башни Москвы,
За новые стены Тбилиси.
Пусть сердцем прокатится радость,
Которая всем дорога:
Мы пьем за красу Ленинграда,
За синей Невы берега.
От дыма полярного чума,
Где сало тюленье чадит,
До южного плеска и шума
Гремящих всю ночь Чаладид,
За все города и колхозы,
Что подняты нашей рукой.
Мы пьем за туркменские розы,
За льдистых полей непокой.
За наших заводов ряды,
Что дружно гудят из тумана,
Мы пьем. Мы сильны и горды.
До края налейте стаканы!
За труд, что могуч и суров,
За сердцу его ретивое,
За вольных его мастеров,
За их мастерство мировое.
За молодость, славу, за риск,
Мы пьем за охотничьи тропы,
За планер, умчавшийся ввысь,
За юных геологов опыт,
За штурм неприступных высот,
За верный удар ледоруба,
За солнцем спаленные губы,
За реки, пройденные вброд.
За женщин и девушек наших,—
В работе, в учебе, в борьбе
Товарищей лучше и краше
Сыскать не удастся тебе.
Мы петь их еще не умеем,
Так выпьем сегодня в их честь,
Чтоб юным — им жить, пламенея,
И внуков под старость не счесть.
Пока мы пируем в тепле,
Отметим же тостом отличным,—
По темной промерзшей земле
Дозором идет пограничник,
Чтоб падали вороги ниц
От пули, без промаха бьющей,
За витязей наших границ,
И в стужу и в зной стерегущих!
За счастье колхозных дворов,
Кочевья колхозной отары.
За грохот в полях тракторов,
За новые врубов удары,
За новые шахты, за нефть,
За верфи, за домны, за станы,
За жизнь, что гремит неустанно
И век не устанет греметь.
МОСКВЕ 800 ЛЕТ
По духу, и по сердцу, и по праву —
Столица ты, тебе замены нет,
Москва, Москва, свети земле на славу —
Не восемьсот, а восемь тысяч лет!
И чтоб они советской славой были,
Недаром встали над твоей судьбой
Те тридцать лет, что полностью затмили
Восьми веков сиянье над тобой,
Чтоб праздновала снова ты и снова
Победы большевистского пути,
Чтоб Ленинское огненное слово,
Как солнце, жило у тебя в груди
«Как будто осветила вдруг гроза…»
Как будто осветила вдруг гроза
Огромную Россию, как на карте,
Когда поднялся Ленин и сказал:
«Есть такая партия!»
Он говорил в событий быстрине,
Среди российской всей разрухи,
В лицо врагу, кричавшему: «В стране
Нет партии, что власть взяла бы в руки!»
…Настанет день, когда на всей земле
Восторжествует ленинское знамя,
Войдут тогда в великий Мавзолей
Послы планеты стройными рядами,
Чтоб благодарность мира принести
За мировую вольную Отчизну,
За то, что Ленин указал пути
Ведущие народы к коммунизму!
ЛЕНИН В РАЗЛИВЕ
За гладью вод Разлива длинного,
За рощей сумрачно рябой,
Поляна тихая, старинная,
Над нею — полдень голубой.
Там в зное августа палящего
Такого, что звенит в ушах,
Стоял косарь с косой блестящею,
Задумавшись у шалаша.
Молчанье вдруг — стеною серою,
А дума на душу легла,
И жизнь сама сказала: верую
В его великие дела.
Здесь утром — тишина росистая,
Безмолвье ночью и туман,
А там бурлит вся ширь российская,
Гремит рабочий океан.
Он оглядел поляну скромную,
Далеко мысли унесло —
А разве там все царство темное
Быльем-травой не поросло?
Он знал, с косою занесенною
Над бурой, выцветшей травой,
Что вслед за нею — неживой —
Все скосит царство полусонное
Размахом бури мировой!
ПУШКИНУ
Восходя на горя кручи,
Не отчаявшись в судьбе,
Захотел народ могучий
Слышать песню о себе,
Что пришла бы в мир печальный,
Как веселая гроза,
Чтоб певец необычайный
Правду жизни рассказал.
И в весенний день румяный,
Расцветавший в синеву.
Колыбелью великана
Выбрал славную Москву.
Вывел в песенное поле,
На просторе неглухом,
Научил, как вольной волей,
С юных лет дышать стихом.
Чтобы жили поколенья
Кровью сердца стиховой,
Жаром пушкинского пенья
Над Невой и над Москвой.
Чтоб над степью и горами,
Как нежнейший сердца друг,
Был тот голос вечно с нами,
Как родной нам речи звук.
Чтобы в ссылках и в гоненьях
Восходил он, как заря,
Чтоб в глуши великий Ленин
Стих твой гордый повторял.
Мы возвысили Отчизну,
О которой ты мечтал,
Чтоб зарею коммунизма
Стих, как пламя, прорастал.
Оттого Москва в движенье,
Как весенняя река,
Чтоб восславить день рожденья
Дорогого земляка.
И советский наш единый
Весь народ пришел сюда,—
Это встреча исполинов,
Правды, песни и труда!
ПЕСНЯ О КОМСОМОЛЕ
Давно уж прошлое, как сон,
Что снится без конца,
Сквозь даль исчезнувших времен
Я вижу два лица.
Как слепки с миллионов лиц,
Веселых и родных,
В пурге полей, в огнях столиц,
В боях я вижу их.
С винтовкой юноша идет,
И девушка за ним,
И красная звезда встает
Над их путем большим.
Готовы жизни положить,
Чтоб будущим владеть,
Но смерть не может их убить,
Они идут сквозь смерть.
И с ними в книгу, в барельеф,
В знамен весенних шелк
Он входит, песней прозвенев,
Бессмертный комсомол!
Сегодня родина зовет
К просторам золотым,
И снова юноша идет,
И девушка за ним.
Я вижу эти два лица
В светящейся пыли
Среди стенного багреца
Разбуженной земли.
Как слепки с тысяч лиц других,
Их в глушь несет река,
И тени утренней тайги
Бегут по их щекам.
Над ними вновь звезде сиять,
Они — на славный труд,
Земли богатства добывать
Для родины идут.
И с ними в книгу, в барельеф,
В знамен весенних шелк
Он входит, песней прозвенев,
Бессмертный комсомол!
А завтра, вновь помолодев,
Появятся они
На шумном празднике, в труде,
Совсем в другие дни.
И все ж похожие на тех,
Что брали Перекоп,
Что шли дорогой первых вех
И первою из троп.
Смиряли русла грозных рек
И море целины,
И вот теперь, в атомный век
Идут на штурм луны.
Корабль космических высот,
Их вдохновенный труд,
Сигнала отправленья ждет,
В полет они идут…
И с ними в книгу, в барельеф,
В знамен весенний шелк
Он входит, песней прозвенев,
Бессмертный комсомол!
«Под сосен снежным серебром…»
Под сосен снежным серебром.
Под пальмой юга золотого,
Из края в край, из дома в дом
Проходит ленинское слово.
Уже на дальних берегах,
Уже не в первом поколенье,
Уже на всех материках
И чтут и любят имя: Ленин!
В сердцах народных утвержден.
Во всех краях он стал любимым,
Но есть страна одна, где он
Свой начал путь неповторимый.
Где были ярость, ночь, тоска
И грохот бурь в дороге длинной,
Где он родного языка
Любил могучие глубины,
И необъятный небосклон,
И все растущий вольный ветер…
Любить Россию так, как он —
Что может быть святей на свете!
«Даль полевая как при Калите…»
Даль полевая как при Калите,
Унылая, осенняя, нагая.
Леса в зеленой хвойной темноте
Стоят, покой земли оберегая.
И облака проходят тяжело.
Отражены в озерной древней чаше
И ворон тянет тихое крыло
В безмолвие безлюдных пашен.
И лишь над лесом, черные, маяча,
Бросая тень по просекам в траву,
Столбы высоковольтной передачи
Мне говорят, в какой я век живу!
ЧУДО НА ЛУГУ
На том лугу над кашкой густо-красной,
Над синими огнями васильков,
Вдруг облачко явилось в небе ясном,
Чудесней всех обычных облачков.
И этот луг, теплом земли дышавший,
Свидетельствовать первым мог о том,
Как, сняв скафандр, оранжевый, сиявший.
Шла женщина в небесно-голубом.
Земля ковер свой лучший расстилала,
И по узорам, по цветам ковра,
Из космоса вернувшись, шла устало,
Впервые в мире звездная сестра!
СИБИРЬ
Сто лет назад еще встречались
В твоих раздольях старики,
Что в океанах наскитались,
Хлебнув и штормов и тоски.
На гулких парусах летели
В края тропической земли,
Свою Америку имели
И русской гордо нарекли.
Но край Сибирский — дом родимый
И на Аляске в сердце жил,—
Тоской по родине гонимый,
Из странствий путник приходил
И видел, сколько надо силы
Здесь приложить, чтобы Сибирь
Все тайны недр своих открыла,
Позолотив хлебами ширь.
И вот пришли такие годы,
Как чудных рек твоих разбег,
И всю красу твоей природы
Хранит и ценит человек.
В его хозяйстве — небо, воды,
Земля, и уголь, и руда,
Встают в тайге его заводы,
Растут, как в сказке, города.
Идут, скользя степным раскатом,
Тень самолета, тень орла,—
Ты никогда такой богатой,
Такой могучей не была!
ПЕСНЯ О ТРУДОВОМ СОЮЗЕ
Мы создали сами народную славу,
Любовь нашу, мира весну —
Советский Союз, трудовую державу,
Любимую нашу страну,
Необъятную,
Ширококрылую,
Непобедимую,
Могучей силою
От бед хранимую.
Пусть жизнь ее будет все краше и краше,
Пусть жизнь к коммунизму ведет
Великая партия наша,
Великий советский народ,
Необъятную,
Ширококрылую,
Непобедимую,
Могучей силою
От бед хранимую —
Народов славу.
Мира весну —
Советский Союз — трудовую державу,
Любимую нашу страну!
ВОСПОМИНАНИЕ
Не может сердце позабыть былого,
Хотя оно уж за годов горой,
Я вспоминаю — и волнуюсь снова —
Далекий ныне год сорок второй.
Над обгорелой рощей легкой тенью
Весь голубой июньский день летел.
На линии резервных укреплений
Один участок генерал смотрел.
Смотрел окопы, блиндажи и доты,
Всю маскировку, лазы и ходы,
Все было крепкой, мастерской работы.
Он вдруг увидел девушек ряды.
И в строгие он всматривался лица,
Как будто видел первый раз таких,
Каким не только надо удивиться,
А унести в солдатском сердце их.
— Скажите мне, что здесь работы вашей?—
Спросил он.
— Все, товарищ генерал!
— Как, эти доты строили вы даже?
А кто ж их так хитро маскировал?
— Мы все!..
— А кто вам проволоку ставил?
А кто же вам окопы одевал
Так чисто, что и щепки не оставил?
— Все мы одни, товарищ генерал!
И генерал пошевелил бровями:
— Но мины ж вы поставить не могли?
— Саперами мы тоже были сами,
Всю связь мы тоже сами провели…
— Немалый путь, я вижу, вы прошли!
И взгляд его скользнул по лицам острым
По их суровой, девичьей красе:
— А что вы все похожи, словно сестры?
— Мы сестры все, мы комсомолки все!
Мы ленинградки!..
В солнечные дали,
За Пулковский, в боях разбитый вал,
Невольно тут взглянул поверх развалин,
Чтоб скрыть волненье, старый генерал…
Когда теперь мы слышим отовсюду
Про молодости подвиг трудовой —
На целине, на стройках, равных чуду,
Сиянью зорь над юной головой.
Я знаю, что ничто не остановит
Бесстрашных, тех, упорных юных тех,
Пусть грозы все гремят степною новью,
Шторма встают штормов превыше всех,
Пусть колет вихрь мильонами иголок
И валит с ног на предполярном льду…
Я вспоминаю этих комсомолок
Под Пулковом в сорок втором году.
НЕВИДИМАЯ ЛИНИЯ
Поля, холмы, лощины темно-синие,
И перелески легкою волной,
Но через все — невидимая линия,
Неслышная идет передо мной.
От Ладоги вы всю ее пройдете,
Она к заливу прямо приведет,
На старой карте вы ее найдете,
С пометкой грозной — сорок первый год.
Та линия еще сегодня дышит,
Она по сердцу нашему идет,
Она листву вот этих рощ колышет,
И в новый дом подчеркивает вход.
Возможно, поколеньям близким,
Не так, как будущим, она видна,
Хоть кое-где гранитным обелиском
И надписью отмечена она.
Но кажется, она еще дымится,
И молнии пронизывают мрак,
На ней — на этой огненной границе —
Отброшен был и остановлен враг.
Заговорила роща на откосе,
Прислушайся, о чем шумит она,
Как будто ветер, набежав, приносит
Бесчисленных героев имена!
«Есть такое в ленинградцах…»
Есть такое в ленинградцах,
И чему они верны —
В чем никак не разобраться
Никому со стороны.
Не в удаче, не в богатстве,
Не в упрямстве даже суть —
А в особом нашем братстве
Над Невой, не где-нибудь!
И в бою и в непогоду,
Среди самых злых забот —
Ленинградская порода
Никогда не пропадет!
БЕРЛИН —9 МАЯ
Дома здесь двадцать лет назад
В огне и грохоте кипели,
И шли бойцы сквозь этот ад
Неотразимо — к высшей цели.
И вдруг над яростью атак,
Последним, исступленным бредом —
Не красный над рейхстагом флаг,
А солнце красное Победы!
Здесь был окончен долгий путь,
Сюда пришли мы за расплатой —
И Гитлер не посмел взглянуть
В лицо советскому солдату…
…И вновь покой на тихих лицах,
Берлин встречать весну готов,
Не пепел — теплый дождь струится
На цвет сияющих садов.
О мире люди говорят,
Горит воспоминаний пламя,
Пусть злобные глаза следят
Из ночи западной за нами.
И пусть в двадцатую весну
Народы слышат наше слово:
— Здесь, где добили мы войну,
Мы не дадим родиться новой!
«Великим океаном нашей жизни…»
Великим океаном нашей жизни
Сейчас плывем к тем дальним берегам,
Что назовем землею коммунизма…
Наш долгий путь закончим только там.
На меньшее мы в мире не согласны,
И чтобы нам ни встало на пути,
Что сами мы предотвратить не властны,—
Но мы дойдем — нам суждено дойти.
О, если б взрывы ядерные стихли,
Войны холодной вдаль ушел туман,
О, если бы могли назвать мы Тихим
Несущий нас Великий океан.
Мы помним, как увидели японцы
И как рыбак в смятенье закричал:
«На Западе встает впервые солнце!» —
Но то лишь взрыв, несущий смерть, вставал.
Что б ни было — за нас земные сроки,
И каждый день весь род людской следит,
Как солнце жизни всходит на востоке,
Пусть солнце смерти с запада грозит!
Мы доплывем — и берег счастья встанет,
И каждому тот берег будет дан,
И каждый даст ему свое названье,
Восславив жизни синий океан!