И тут Игорь заметил яркую толстую брошюру, лежащую на краю стола. С обложки улыбался крепкий парень в водолазном скафандре с откинутым шлемом.
Игорь глубокомысленно уставился в потолок, стараясь не сравнивать себя с пойманным шпионом. Эту брошюру Игорь приволок неделю назад, пряча ее под школьной курткой. Никогда не оставлял на виду, читал чуть ли не под одеялом. Издание это предназначалось для абитуриентов Академии акванавтики.
Как отец ее нашел, тем более что бывал дома раз в две недели, Игорь не понимал. Видимо, Игорь сам лопухнулся, оставил на видном месте.
Отец взял брошюру, перелистал, любуясь.
— Интересная книженция, — сказал он. — Бумажное издание! Академия хранит верность традициям. Это я понимаю и уважаю.
Он перелистнул еще несколько страниц. Мама молча покачала головой, пригладила светлые волосы.
— Но не понимаю, — сказал отец. — Как это произведение искусства оказалось у нас дома? Может, случайно?
Он глянул на листы.
— Но нет! Тут же отмечен жирным фломастером некий специфический факультет.
Игорь страстно желал очутиться где-нибудь в более спокойном месте, в штормовом океане, например. Подчеркнуть факультет специальных операций оказалось стратегическим просчетом.
Отец захлопнул книжку, ласково посмотрел на сына:
— Юный гражданин, если я все правильно понимаю, вы намерены поступать в это старое, уважаемое заведение, на один из старейших факультетов?
Игорь кивнул, сжав зубы.
— Дельная мысль, — ответил отец. — А еще чего-нибудь более реального не хочется? Например, слетать к звездам?
Игорь помотал головой, намереваясь стоять до конца.
— Когда-нибудь полетим и к звездам, — сказал он, обмирая от собственной смелости.
— Разумеется, — улыбнулся отец. — Но для тебя Академия закрыта.
— Но почему? — спросил Игорь, стискивая кулаки. — Что такого страшного? Ты же сам там учился.
— Вот именно поэтому, — сказал отец уже без улыбки. — Ты плохо себе представляешь, что тебя ждет.
Он постучал пальцем по брошюре:
— Это — просто обложка, здесь нет ни слова правды. Точнее, подана так, что не похожа на саму себя.
— Ты ведь выдержал! — сказал Игорь.
— Зря оглядываешься на меня. В твоем возрасте я командовал взводом морских десантников на войне. И в академию пришел потому, что, по сути, другого мне не оставалось. И я уже был во многом готов. Детство многих моих ровесников совсем не похоже на ваше.
Игорь эти доводы знал, но не хотел соглашаться. Его отец боевой ветеран, а сейчас — начальник охраны крупного островного города. Высокая должность, ответственность. Игорь гордился отцом и не понимал, почему он так сопротивляется его желанию пойти в академию.
— Я ведь могу вас и не предупредить, — глухо сказал Игорь.
— Ты в самом деле так считаешь? — искренне развеселился отец. — Отчаянная храбрость! Эх, молодость.
Игорь опустил голову — от отца просто так не сбежишь, это он понимал. Ближе к выпускному, через год, отец вообще устроит тотальный контроль и визовый режим. Наверное, даже отпуск возьмет ради такого благого дела.
Игорь уже заканчивал серию статических упражнений йоги, когда в комнату неслышно вошла мать.
Он лежал в позе трупа — пятки вместе, носки врозь, руки на полу ладонями вверх, — и медленно дышал, контролируя сердечный ритм.
Мама присела на кровать, не отвлекая Игоря от гимнастики. Игорь выдохнул и сел на полу. Вопросительно взглянул на маму. Она задумчиво глядела на него, засунув руки в карманы домашнего комбинезона.
— Я хочу с тобой поговорить, — сказала она.
— О чем?
— О твоих планах.
— Хорошо, — сказал Игорь. Поднялся и присел на стул напротив матери, разглядывая еще молодое, красивое лицо, ее короткие светлые волосы.
— Почему отец не хочет, чтобы я пошел в академию? — нарушил молчание Игорь.
— Ты хочешь стать воином? — спросила мама, изогнув бровь. Слегка насмешливо, как показалось Игорю. Он кивнул.
— А зачем? — спросила мама.
— Но ведь солдаты нужны. Не всем же быть учеными, космонавтами… И вообще, это же романтика.
Мама слушала с серьезным видом.
— В военной службе нет романтики, мальчик, — сказала она. — Бывает героизм, самопожертвование, но романтики нет. А сейчас и солдаты не очень нужны. Ты станешь ненужным, понимаешь? Когда мы были такими же, как ты, была война. Я была санитаром в той же дивизии, где служил отец, там мы и познакомились.
— Вот видишь… — сказал Игорь.
— Ты не дослушал, парень, — оборвала мама. — Сейчас армии намного меньше, и войны уже не будет. Мы смогли остановиться тогда, не уничтожив всю планету. Даже эти остатки армий существуют только для того, чтобы зло вновь не поднялось. Прошло еще слишком мало времени с той войны. Но скоро, я надеюсь, упразднят и эти крохи. Если попадешь в академию, тебя обучат для войны, дадут, конечно, и гражданскую специальность, но ты будешь сидеть без дела. А решившись уйти, долго будешь искать себе место в гражданской жизни. Возможно, так и не сможешь привыкнуть.
— Но в академии есть не только военные факультеты, — возразил Игорь. — Например, подразделение глубоководных работ и исследований.
— Да, и там готовят хорошие кадры для глубинных станций, заводов, платформ. Но нырять с аквалангом или задержкой в теплом неглубоком заливе и работать на чертовой глубине, в постоянной опасности, в тяжелом снаряжении, на износ, — совсем не одно и то же. Вот в чем дело, сынок. Мы просто не хотим, чтобы ты разочаровался.
— Но как я узнаю, если не попробую? — спросил Игорь.
— Этим вопросом многие задавались, — улыбнулась мама. — А в былые времена люди ломали судьбы, выбрав дело не по душе. Или разочаровывались. Особенно на военной службе. Скажу тебе так: в конце выпускного класса у вас будет двухмесячная практика…
Игорь кивнул, предвкушая необычное предложение.
— Мне удалось уговорить отца, чтобы он определил тебя на практику в свое ведомство, в группу водолазного обеспечения. Знал бы ты, чего это мне стоило! Почти война была, — улыбнулась мама, тряхнув головой. — Нов конце концов убедила его, что это будет очень хорошо для тебя. Посмотришь, окунешься в работу, к которой так стремишься. И что потом скажешь, так и будет.
Игорь обнял мать:.
— Спасибо, мама, большое спасибо.
Мама погладила его черные, как у отца, волосы.
— Не за что. Потом поблагодаришь, когда вернешься.
Когда мама ушла, Игорь некоторое время вышагивал по комнате. Его распирало от желания поделиться небывалой новостью, особенно хотел рассказать Ане.
Что скажешь, подруга? Видала! На серьезное дело ведь возьмут, куда попасть вообще невозможно! А не каким-нибудь помощником матроса или смотрителя.
А Димка — тот вообще от зависти помрет! Ядом исходить будет. Игорю даже жалко его стало.
Правда, где-то через часок успокоился, понял, что Анька не одобрит. Она почему-то тоже не желает, чтобы Игорь поступал в академию. Да и Диме пока лучше не говорить. Вдруг сорвется, — при этой мысли все существо взбунтовалось, — и будет Игорь всеобщим посмешищем.
Он уселся за стол, включил компьютерный терминал. Сейчас нужно поразмыслить над этим странным происшествием, постараться что-нибудь придумать.
Почтовая служба передала файл с координатами трубы, также пришло сообщение от Дмитрия. Это оказалась запись плавучего сканера, который Дима запускал в трубу.
Связавшись с метеорологической и океанологической службами, Игорь запросил данные района вокруг скалы. Ничего необычного, скала, скорее всего, — остаток древнего острова; никаких сооружений — гражданских, военных, античных никогда не было. Откуда же эта труба, врытая больше чем на половину диаметра? Хотя, может, и не труба вовсе. Древняя пещера, некогда бывшая на суше?
— Ерунда, — пробормотал Игорь. Слишком правильна, геометрически точна архитектура. Он рассматривал реконструкцию, снятую со сканера. Длинный, стометровый тоннель над песчаным дном, пустой.
После недолгих размышлений он решил, что сооружение — очень древнее, такое, что даже память о нем не сохранилась. Еще Игорь решил, что Дима нашел ее потому, что недавно был сильный шторм, о котором предупреждали за два дня. Такое бывает, участок дна после бури открывал нижние слои. Иногда даже древние галеры находили после штормов на дне хорошо знакомых заливов.
Ладно, с этим понятно, подумал Игорь, выключая компьютер. Но что делать? Было бы неплохо исследовать самому, а уж потом рассказать ученым.
Сооружение явно опасно, а взрослых привлекать не желательно. Хотелось самому разобраться, понять источник опасности. Вдруг пришла неплохая мысль. Он снова включил терминал и бросил сообщение Дмитрию: «Будь готов на выход завтра в семь. Идем вдвоем, больше никому».
Через пять минут пришел ответ: «Понял. Буду».
Засыпал он спокойно, слегка задерживая дыхание на выдохе, — это, согласно индийскому учению, успокаивало психику.
Снилось ему странное. Будто он плывет без акваланга в темной бездне, не ощущая направлений. Только музыка сопровождает его. Тихая, успокаивающая, похожая на мелодичные ритмы Востока. Дышать совершенно не хочется, но чуть не по себе от мутной бесконечности. Кажется, что далекий, рассеянный, как на большой глубине, свет идет со всех сторон, но слишком слабый, чтобы разогнать синюю туманную мглу. Представилось, будто он оказался в центре огромной вселенной — водяного шара неимоверного размера, окруженного пустотой и бесчисленными яркими, но холодными звездами. И он совершенно один, только эта музыка. И тут раздался шепот, словно эта огромная водяная вселенная заговорила…
В семь часов городок еще дремал по случаю выходного. Дима уже дожидался, притаившись в густых кустах около своего дома. На спине у него висел плоский рюкзак.
— Привет, — сказал Игорь, тихо перепрыгнув ограду.
— Доброе утро. Какие дела?
— Двигаем на станцию, — пояснил Игорь. — Потом к трубе.
Дима внимательно посмотрел на него.