Физиономия у гостя стала такая, словно он тщательно разжевал лимон и проглотил его весь, до последней косточки.
— Это довольно сложно, — наконец сказал он. — Будем считать...
— Не будем, — бесцеремонно перебил я. — Излагайте все как есть.
— Ну... есть тысячи всяких сект. Я из одной такой...
— Название?
— Э-э-э... «Истинный путь».
— Почему «э-э-э»?
— Я переводил на русский. Так вот. Мы верим в бессмертие души. У нас есть основания верить в нее, кое-какие доказательства, вам как неверующему они неинтересны. При этом наша религия ничуть не противоречит другим религиям. Ни христианству, ни исламу, ни иудаизму.
— А буддизму?
— Тоже. Не перебивайте. Вы же не хотите, чтобы я запутался и запутал вас?
— Когда люди говорят правду, они не путаются.
— Правда правдой, но я ведь стараюсь излагать понятно и сильно упрощаю. А тут можно запутаться. Так... Мы, члены нашей группы, секты, как вам удобней, довольны нашим общением здесь, в этом мире, и не хотели бы расставаться там, в загробной жизни. Понимаете? Хочется обеспечить свое будущее с максимальным комфортом.
— А моя душа будет как прислуга?
— Нет, зачем же так. Дело в том, что у загробной жизни свои законы. Мне их трудно, невозможно объяснить на пальцах, так что не просите. Ну, там что-то вроде демократии. Есть выборы. Мы хотим выдвинуть мою кандидатуру. Фактически, я покупаю ваш голос. Не волнуйтесь, там это вполне законно. А срок в пять дней... Возможна ведь определенная погрешность. С датой вашей смерти относительно точной даты выборов.
Ох, не надо было ему говорить насчет даты моей смерти! Он что, знал ее? Сомнительно. Тогда — он рассчитывал меня убить к «точной дате выборов»! Я так в лоб и спросил — на когда намечено массовое самоубийство сектантов, и есть ли у меня пригласительный билет. Незнакомец проглотил второй лимон. На этот раз — довольно быстро, почти не разжевывая.
— Чепуха какая, — заявил он. — Очень мне нужно вас убивать! Есть ведь статистика, гороскопы, другие методы. Не то чтобы мы знали, когда вы умрете, но есть определенные... предсказания, предвидения.
— Дата, — сказал я. — День, месяц, год. Когда я должен умереть, по вашему гороскопу?
Рука собеседника потянулась к папке, но он спохватился и отдернул ее.
— Все равно это мистика с вашей точки зрения. И нельзя, запрещено.
— Извините, я не буду ничего подписывать. Надеюсь, что вы победите на выборах и без моего жалкого голоса. Желаю успеха. Всего хорошего.
— Но...
— Никаких «но». Обратите внимание. Я даже не говорю «до свидания». Все.
Дверь закрылась за незнакомцем. Я облегченно вздохнул. Облегченно ли? Черта с два! Именно сейчас я начал нервничать. Этот придурок, сектант, дьявол, ангел... знал точную дату моей смерти. Как он потянулся к папке, чтобы посмотреть! И каким идиотом надо быть, чтобы проговориться о таких вещах! Но что теперь? Если есть загробная жизнь, значит, религия действительно права. Есть Бог, рай, ад. И если я не хочу попасть в ад, то я же должен, черт побери, ой, пардон, соблюдать эти... как их... заповеди!
Мне расхотелось работать. И в офис расхотелось. Маленький праздник у подчиненных: шеф на работу не вышел. Но что такое работа по сравнению с вечностью? С бессмертием души?
В дверь позвонили. Я осторожно глянул в глазок. Нет, это не недавний гость. Здоровенный такой мужик, бородатый. В жизни бы такому дверь не открыл, но тут руки действовали совершенно автономно.
Дверь открылась, впустив очередного гостя.
—Ленский Игорь, — сказал он вместо приветствия. — Это вы?
— Он... я. Да. Что...
— У вас уже был кто-то?
— Да.
— Надеюсь, вы не подписали?
— Нет, но...
— Очень рад за вас. Я чувствую, что истинные ценности намного ближе вам, чем... — Гость говорил и говорил. Гладко, красиво, мощным глубоким басом оперного певца, по-моему, с неуловимым акцентом. Я несколько раз попытался вставить хоть слово, но безуспешно.
— Понимаете, эти извращенцы пытаются перенести свою экспансию даже в загробный мир, — оратор приблизился к финалу. — Мы не можем допустить, чтобы они прибрали к своим нечистым и нечестивым рукам самое дорогое, что у нас есть: власть над нашими бессмертными душами. Нам ни за что нельзя проиграть эти выборы! Вот. Вы получаете двадцать тысяч, подписываете контракт на пять дней и остаетесь с чистой совестью.
— Вообще-то, мне предлагали двадцать пять, — задумчиво сказал я. Честно говоря, мне уже было наплевать на деньги. Бредовая история угнетала своей абсолютной приземленностью и одновременно абсолютным отсутствием здравого смысла. Я внимательно посмотрел на второго незнакомца. Что если первый переоделся и загримировался? Черта с... пардон то есть. Вряд ли. Второй намного крупнее. Никакой грим тут не помог бы. Но если это дьявол или другая нечистая сила, то что стоит нечистой силе перевоплотиться. Боже мой! О чем я думаю? Дьявол, не дьявол... Стоит вполне реальный мужик и напряженно думает. Кажется слышно, как мозги скрипят в голове от натуги. Разве таков сатана, враг рода человеческого?
Собеседник взмахнул рукой. Наверное, с таким вот жестом Цезарь отдал приказ перейти Рубикон.
— Хорошо, я согласен. — От слов, произнесенных с чудовищной громкостью, задребезжали стекла. — Тридцать тысяч. Я понимаю, финансовые проблемы... Я готов вам помочь. Вот контракт.
— А я, кажется, ничьей помощи не просил.
— Но вам же выгодно! Если вы неверующий, контракт для вас ничего не значит. Легкие деньги, не более того. А если вы религиозный человек, то должны понимать: нельзя позволить этим язычникам, этим...
— Уже было, — устало сказал я. — У меня есть другие возражения.
— Я вас слушаю, с удовольствием все объясню.
— В контракте написано: на пять дней. А Господь Бог наш... — гость посмотрел на меня с недоумением, — за пять дней создал весь окружающий мир. Фактически — все. Только людей в шестой день создавал. И считается, что эти дни по своей длительности равны миллиардам лет. Дело в том, что я не хочу влететь в рабство на несколько миллиардов лет за жалкие тридцать штук баксов. И вообще ни за какие деньги не хочу.
Гость в очередной раз задумался. Он очень гладко излагал домашние заготовки, но с импровизацией у него было неважно. Первый выглядел куда более бойким. Именно это отличие убедило меня, что речь вряд ли идет о перевоплощающемся дьяволе.
— Ну, — неуверенно сказал «мыслитель», — мы можем вписать в контракт примечание о длине суток. Двадцать четыре часа, по шестьдесят...
— Не пойдет. Кто знает ваши загробные часы и минуты? Не буду вас больше задерживать. Всего хорошего.
— Подождите. Вы меня не задерживаете. Я сейчас подумаю. — И мой второй гость, удобно устроившись на диване, привел свою угрозу в исполнение. То есть — задумался.
Я хотел было сказать, что если не я его, то он меня уж точно задерживает. Но понял, что такую железобетонную задумчивость пробить невозможно.
— Пульса нет, — неожиданно сказал гость. По-моему — сам себе. — По пульсу нельзя, — и снова впал в состояние близкое к коме.
— Скажите, а если я сейчас покончу с собой, моя душа для вас пропадет? — спросил я.
«Вопрос по существу» вывел незнакомца из транса.
— Религия запрещает самоубийства, — назидательно сказал он. — Да зачем вам убиваться? Берите деньги, радуйтесь жизни. Я тут, кажется, придумал что-то на ваше возражение. Впишем в договор: «Продолжительность пяти дней определяется исходя из времяисчисления людей, находящихся после смерти Игоря Ленского в своей телесной оболочке на Земле».
— Запутанно, — отрезал я. — Чтобы подписать запутанный договор, нужна консультация адвоката. Гонорар адвокату превысит мой заработок от аренды. Все.
Агитатор загробных выборов тяжело вздохнул. Его вздох прозвучал, как стон.
— Так ведь душа... — сказал он. — Вы же неверующий! А эти индуисты...
— «Хорошую религию придумали индусы», — пропел я. И обалдел. В смысле—задумался. И гость мой почему-то замолчал. Тихий-тихий стал. По-моему, от него, когда он стоял за дверью, шума было больше, чем от сидящего сейчас напротив. В метре-полутора.
— Ин-те-рес-но, — вкрадчиво сказал я. — А как религия относится к переселению душ?
— Это очень сложный вопрос, на пальцах не объяснить, — спокойно ответил гость. Как-то слишком спокойно.
Тут я обратил внимание, что, как бы между прочим, он убрал заготовленный листок с договором в папку. И погрустнел. (Он, не я.) Что-то с переселением душ было не так. Не знаю, что именно, но меня явно обманывали. И если мой гость не мог изложить свою точку зрения на инкарнацию, то вся его религиозность оказывалась фальшивой.
— Все, — веско сказал я. — Душа бесценна. Не продается, в аренду не сдается.
Гость, утратив всю свою басовитость, что-то буркнул на прощание и ушел. А я остался, очень заинтригованный. Если после первого визитера я принял что-то на веру из его россказней о выборах на том свете (как иначе объяснить мой резко возросший интерес к вопросам религии?), то второй несмотря на всю свою напускную религиозность резко перенаправил ход моих мыслей. Что же это: кто-то хочет подчинить себе некое тело, будущее пристанище моей непутевой души? До чего только не додумаешься после бесед с двумя придурками! Но меня же хотят завербовать всего на пять дней... Кому интересно тело пятидневного младенца. В голове промелькнуло несколько версий, но в связи с абсурдностью этих мыслей я плюнул на занимательное душеведение и вернулся к бумагам. Соберу-ка я их и поеду в офис.
В дверь позвонили. Третий? Я посмотрел в глазок. Мужчина. Незнакомый. Точно, третий. Не пускать?
Но я открыл дверь, даже не задавая вопросов. Во-первых, хотелось разобраться. Во-вторых, предыдущие «вербовщики» несмотря на назойливость были абсолютно не агрессивны. То есть — безопасны в быту. А времени не так уж и жалко, все равно уйму угробил.
— Привет, — сказал третий гость. — Игорь Ленский? Отлично. К тебе тут уже заходили два клоуна долбаных? Понял, понял. Один под Воланда косит, а второй под попа-расстригу. Ты не подписал?