Торжествующий птичий хор перебил мой рассказ. В мае светлеет рано. Я кинул взгляд на дальний берег реки — ни костров, ни людей.
— Простите, Ляля, буду откланиваться. Пора мне. Благодарствую, что навестили наши края. Передайте привет Ленинграду... И спасибо за сказку — пока нас помнят, мы живы.
Пока я поднимался по тропке к околице сонной Аржановки, холодный туман обступал меня, подбираясь всё ближе. Он залил сапоги, ремень, гимнастёрку, поднялся до самого сердца. Но я всё ещё слышал, как тихонько поёт старуха у угасающего костра:
Ой да не будите то мэн ман молодого,
Ой да пока солнышко, ромалэ, не взойдет,
О-о-о люба тэй люли ча чоданэ,
Ой пока солнышко, ромалэ, не взойдет...
Личности Идеи Мысли
Георгий Абсалямов
Досадная брешь!
(Реплика в прениях)
Существенным недостатком фантастических произведений, повествующих о будущем, является отсутствие в них представлений... Можно ли предсказать хотя бы некоторые черты...
Для этого надо попытаться понять, по каким законам вообще развиваются...
К. Фрумкин («Поддень ХМ век», июнь 2009)
Я во всем согласен с выступившими докладчиками. Да, фантастикой детально описаны... О мирах фэнтези еще придется упомянуть, но будем говорить все-таки о НФ. Ею обследованы ближний и дальний космосы, перемещения во времени, альтернативные ходы истории, глобальные катастрофы, внеземные цивилизации и наши с ними войны, появление среди нас людей с аномальными способностями, управление людьми на расстоянии и многое другое. Мы знаем устройство звездолетов... Ой, одну секундочку!
Там крупные пробелы. Про двигатели есть (правда, без чертежей), про бассейны и сельскохозяйственные угодья тоже есть, интерьеры капитанских мостиков и рубок — и тем не менее белые пятна остаются. Туалеты, например. «...Читатель узнает, как устроена станция и базирующиеся на ней космические корабли, на чем основывается местная экономика и т. п., и т. д.» — В. Владимирский о «Конкурентах» Лукьяненко, в том же номере «Полдня». А про канализацию ни слова! Это не та зияющая брешь, о которой пойдет речь. А раз уж к слову пришлось — в фантастике пару раз мелькал образ водопроводчика, но не протечка труб становилась основой сюжета. Такого сюжета вообще не встретилось в обозримом мною книжном пространстве. Что вполне естественно, потому что в будущем аварии на коммуникациях исключены. Но что одновременно противоречит дефинициям Ольги Чигиринской («П»., апрель 2009): жанр НФ определен как триединство невозможного —утопии, ухронии и ускэвии. Таким образом, планетарная катастрофа в результате разрушения фекального стока вполне отвечала бы духу жанра — такого нигде, никогда и ни в каком вещественном обличье не произойдет. Упущенный сюжет, но к сантехнической теме больше обращаться не будем.
Врачи меня интересуют. А чем они, собственно, в будущем будут заниматься? Герои фантастических произведений почти никогда не болеют. Однако в состав мало-мальски укомплектованного экипажа доктор включен. Иногда даже без имени — Доктор у С. Лема. Или с именем, как Павлыш у Кира Булычева. Поспешный ответ лежит на поверхности: врачи в дальних экспедициях лечат своих и чужих от травм. Крушения, вооруженные столкновения... Но дальше травматологии дело не идет. И вот здесь возникают вопросы.
Экстремальная ситуация на корабле, на чужой планете или на Земле — нормальный сюжет, и роль медиков очевидна. Недоумение вызывает их роль по ходу долгого, безаварийного полета. Бездельник на борту? Нет смысла рассматривать известные в НФ компромиссные варианты, совмещение профессий. Доктор, он же биолог и пр. — это несерьезно. Медицинская помощь должна быть профессиональной. Тогда другой вопрос: как часто и сколь тяжело будут болеть космонавты?
Настало время обратиться к истокам, и для начала попрощаемся с писателями и читателями фэнтези. Понятно, что в мире гоблинов и эльфов больницы, рентген и антибиотики не нужны. Сгодятся отвары из волшебных трав, собранных в заветной лесополосе. Герой оживает и продолжает подвиги. Ничего не известно о болезнях космических рыцарей, эпизоотиях среди монстров, а галактические принцессы если чем-то и хворают иной раз, то излечиваются силой любви и радостью победы над злодеями. Закроем эту страницу.
Примеры оказания медицинской помощи в НФ есть, и совсем неожиданно они связаны с трансплантологией. Точнее — с искусственными органами. Неуклюжий лесоруб отрубил себе конечность, ее заменили на протез, потом история повторилась, и единственное, что не понятно, — какой мозг ему имплантировали взамен утерянного? Этому Железному Дровосеку из страны Оз или из окрестностей Изумрудного города — уж кому как больше нравится. Дальнейшее развитие медицина получила в двадцатом веке. Сохранение головы профессора Доуэля (1925) было не смелым экспериментом (хотя тоже), но прежде всего спасением умирающего больного. В те же годы (1927) истинную ксенотрансплантацию сделали ребенку, заменив легкие жабрами акулы. Ихтиандр звали мальчика.
В 1957 году к Железной звезде, а позже к туманности Андромеды, летел такой большой корабль, что обустройство на борту медпункта было вполне резонно. Из оборудования упоминаются камера гипербарической оксигенации и бесконтактная лежанка-подвеска. За все время полета в медпункте побывал только один пациент по поводу травмы, а просто болезнями герои И. Ефремова не болели. Врач медпункта поддерживала жизнь пациентки до прибытия в стационарную больницу. Подобная тактика — оказать первую помощь и ждать помощи квалифицированной, — нам о ней сегодня предстоит поговорить. А врачиха медпункта жутковато похожа на терапевтиню районной поликлиники начала 90-х годов.
К концу XX века дела в медицине пошли хуже. Образ доктора, то есть существа мыслящего, почти исчез, его заменил безликий нажиматель кнопок. Что бы ни случалось на орбите или на далекой планете, всегда находился (или, к несчастью героев, не оказывался под рукой) комплект аппаратуры, полностью избавляющей медперсонал от необходимости думать. Роботы обходятся без людей, и ни в одном из произведений НФ не нашлось места ситуации, когда новые факторы внешней среды или атипичное течение болезни их — роботов — сбили бы с толку. Справляются!
Кир Булычев и вовсе не доверял земным врачам. Есть Галактический центр, и в тамошней больнице могут к голове приделать новое туловище («Любимец»), и, ясное дело, не наши земляки там работают. Когда же к месту катастрофы случайно прилетает наш корабль («Поселок»), то функция доктора сводится к оказанию первой помощи и эвакуации в тот же центр. А если, не дай бог, реанимацию надо проводить на месте, то имеется аппарат, делающий все необходимое без человеческого участия. Итак, доктор нужен для первой помощи и отправки пострадавших куда-то в хорошее место. Здесь нам надо остановиться, потому что наметился ответ на один из вопросов.
Эта схема (первая помощь и отправка) существует в военной медицине. Схему разработал Н. И. Пирогов на Крымской войне, и с тех пор она остается почти неизменной под названием «ОТМС», то есть «Организация и тактика медицинской службы». Высушив ее содержание до десятка строк, мы получим доктрину «Этапное лечение с эвакуацией по назначению». На поле боя спасение сведено к само- и взаимопомощи в ожидании помощи медицинской.
В роте есть санинструктор (первый, по ходу эвакуации, штатный медработник, прошедший короткий курс подготовки) и солдаты, временно назначенные «санитарами-носильщиками». В военной беллетристике и кино санинструктор роты обычно выглядит милой хрупкой девушкой, что не всегда верно. Затянув жгут и наспех забинтовав (не более того, время дорого), раненого отправляют на второй этап лечения — к фельдшеру батальона (это человек уже со средним специальным образованием). Он оказывает помощь в большем объеме и тут же переправляет раненого в ПМП, полковой пункт, где впервые на сцене появляется врач. Здесь раненый проведет сутки (в наступательном бою) или трое (в бою оборонительном). Следующий этап эвакуации—дивизионный медпункт, известный всем как «медсанбат». Дальше пути ветвятся согласно профилю, это госпитальные базы армии и фронта, вплоть до госпиталей глубокого тыла.
История знает единственную попытку приблизить врача к передовой — во время Финской войны, — что ни к чему хорошему не привело, и от этой практики навсегда отказались.
Вышеописанная схема привязана к российским просторам. А в краях иных можно найти другие примеры решения задачи. Во Вьетнаме на поле боя не оказывали медицинскую помощь вообще. На поляну садился вертолет, загружался и доставлял раненых на аэродром в Сайгоне, и не в здание аэровокзала, а к пандусу «Боинга-747». Раненого на каталке ввозили вглубь этого гиганта, и сразу начиналось высококвалифицированное лечение. Оно не прерывалось во время руления и взлета, а над Тихим океаном продолжали работу семь (!) операционных, включая даже глазную. Боинг садился в Калифорнии, на собственную полосу Veteran Administrative Hispital, то есть перед дверями приемного покоя. Лечение получалось одно- или двухэтапным.
Общие черты такой организации вполне сгодятся для межзвездных далей. Раз уж туда долетели (со сверхсветовой скоростью и/или в порядке нуль-транспортировки), то к месту происшествия сможет прибыть и космический госпиталь (будем надеяться, что не такой карикатурный, как в одноименном романе Джеймса Уайта). В этом случае роль корабельного врача ограничится функциями санинструктора роты — уколол, перевязал, наложил шину и отправил пострадавшего на ту низкую орбиту, где работают которые поумнее. Красота! Без ответа остался вопрос: а чем доктор будет занят между катастрофами?! Я невольно вынужден продолжить: если мы в полет берем врача на случай катастроф, то впору захватить и брандмейстера. Мало ли что.