Выстрелы грянули неожиданно—длинная очередь из чего-то крупнокалиберного. Прожектор светил в сторону, и Олег понял: стреляют не в него. Быстро взглянул в освещенный сектор, успел заметить в отдалении еще один ряд колючки и темную фигуру рядом с ним — падающую с нелепо раскинутыми руками...
И все закончилось. Прожектор погас. Машина взревела мотором, развернулась и быстро покатила туда, где до сих пор раздавались выстрелы.
Вот как... Значит, кто-то из беглецов совершил тот же маневр, что и Олег. И получил предназначенную Олегу пулю. Может, еще жив? Но наверняка тяжело ранен — падал тяжело, мертво, живые залегают совсем не так...
Олег понимал, что вытащить отсюда раненого не сможет, далеко с такой ношей не убежать, не уползти... Но отчего-то быстрыми перебежками двигался туда, где упал спасший его человек.
Легко мог промахнуться в темноте, направление запомнил лишь приблизительно. Однако повезло — споткнулся о лежащее тело. «Или не повезло?» — мелькнула нехорошая мыслишка.
— Жив? — спросил Олег негромко.
Молчание. Он наклонился, пощупал... Что за чертовщина... Зимняя шинель, разодранная пулями, а под ней...
Он засмеялся — тихо, почти беззвучно.
Спас его не человек... Чучело. Пугало. Такие же подобия людей, облаченные с старую списанную форму, стояли и вокруг взлетно-посадочной полосы их полигона, отпугивали воргалов: эти четырехкрылые создания летают большими стаями и если столкнутся в воздухе с боевой машиной, набьются в воздухо-приемники штурмовика или бота, — всё, конец вылету, совершай вынужденную посадку.
Наверное, с ним случилась затяжная истерика, — не удивительно после такого дня и такой ночи... Олег смеялся и не мог остановиться. Смеялся, когда сдирал с манекена шинель и набрасывал на колючку. Смеялся, когда перелезал. Смеялся, когда шлепал по воде небольшого ручейка, уже за периметром базы. И, долго шагая ночной степью, тоже продолжал негромко подхихикивать.
А когда перевалил невысокий холм и увидел внизу город — дома, освещенные самыми первыми лучами восходящего солнца, — захохотал в полный голос.
Жив... Самое главное — жив. Город наверняка уже заняли имперцы — неважно... Найдет подпольщиков, уйдет к партизанам, будет драться... Мы, господа кровопийцы, свою новую жизнь никому не отдадим, и не мечтайте.
Мы никогда не сдадимся!
Олег Сухачевский
Ужасмореплавателей
(Из рукописей, найденных в библиотеке дона Бласко Эсперанса де Сильва)
...но начало похода не предвещало никаких неприятностей. Мы держали курс на северо-запад, к Багамским островам, и попутные ветры делали наш путь быстрым и спокойным. Именно там находился загадочный остров Вечной молодости — цель нашего путешествия. Согласно поверьям, испив из источника, что бьет на острове, люди возвращают утраченную юность и восстанавливают здоровье.
Нас не преследовали бури, нам не попадались встречные суда, пищи и воды было достаточно. Наша небольшая эскадра состояла из двух кораблей: крупной каракки «Санта-Каталина» и небольшой каравеллы «Монашка». Оба вверенных мне корабля были в хорошем состоянии.
Через несколько недель плавания впередсмотрящий заметил вдали паруса неведомого судна. Подойдя поближе, мы увидели знакомый испанский флаг и обрадовались, встретив соотечественников столь далеко от родных берегов. Однако когда мы подошли поближе, надеясь узнать новости, испанский флаг был быстро спущен, а взамен него взвился британский. Это были английские корсары, подло заманивающие испанские суда...
Вынужден отдать должное храбрости этих мерзавцев: видя, что «Монашка» серьезно отстала, они навязали нам бой, надеясь быстро уничтожить порознь.
Я приказал команде готовиться к битве. Не успел я отдать это распоряжение, как борт корсара окутался дымом, и над тихим морем громыхнул пушечный залп. Первый выстрел вражеского галеона был неудачным — ядра пролетели высоко над нашими головами.
В этот момент прямо под бортом англичанина появилось странное оловянно-серое пятно, которое резко выделялось на зеленой поверхности моря. Из-под воды выглянула крупная голова, похожая на змеиную, которая внимательно оглядела вражеское судно. Над морем разлилось облако зловония...
Я сразу узнал его! Это был Sea Serpent — Морской змей, ужас мореплавателей. Должно быть, пресмыкающееся встревожил звук пушечного залпа, раздавшийся в полуденной тишине.
Змей внимательно рассматривал британский корабль, давая и нам возможность разглядеть его. Есть ли на свете более ужасное создание? Казалось, сам ад разверзся и явил нам чудовище из своих пучин. Шея Змея возвышалась над водой на добрых двадцать футов. Основная часть его тела была скрыта водой, но и того, что возвышалось над морем, было достаточно, чтобы оценить циклопические размеры зверя. С черной головы свисали длинные шевелящиеся усы, а крупные темные глаза блестели красноватым огнем. Грива животного, в которой запутались водоросли и мелкие рыбешки, волнообразно шевелилась. Весь облик подводного исполина вызывал ужас и трепет. Я тысячи раз встречал изображения Морского змея в книгах, но увидеть его живьем довелось впервые...
Корсары тоже заметили незваного пришельца. В этот момент галеон как раз совершал поворот, чтобы повернуться к нам бортом с заряженными орудиями, и Морской змей, всплывший между судами, представлял собой отличную мишень.
Раздался грохот залпа.
От пушечных ядер, ударивших в упор, Змей вздрогнул. Над водами раздался оглушительный рев раненого чудовища. Море всколыхнулось... Разъяренный Змей широким и могучим рывком перекинул гигантское тело через корпус галеона, раздался оглушительный треск ломающегося дерева, и в то же мгновение английское судно скрылось в глубинах океана...
Через несколько секунд буруны успокоились, и только мусор на поверхности моря напоминал о корабле, населенном пусть и преступными, но Божьими созданьями. Не желая подвергать риску команду и вверенные мне суда, я поспешил покинуть опасные воды.
К вечеру погода ухудшилась, поднялся ветер и начался дождь. С каждым часом ветер крепчал, на вершинах волн появились белые барашки — верный признак, что волнение усиливается. Небо опускалось ниже, быстро темнело, и вскоре мы не могли увидеть даже кончиков мачт. Шторм разыгрался нешуточный.
Стояла тьма, разрезаемая редкими вспышками молний. Один лишь грохот волн, бивших о борт и бросавших корабль из стороны в сторону, оставался напоминанием, что мы на Земле, а не в аду...
Примерно к середине ночи, в мою каюту спустился помощник. Он доложил, что во втором трюме обнаружена течь. Я поспешил за ним. Картина, открывшаяся мне, напоминала изображения Страшного суда. Ветер гнул мачты, грохотал гром, капли дождя, острые как иголки, хлестали по лицу. Стояла глухая ночь, и даже на расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть. Почти на ощупь, рискуя быть смытыми за борт и определяя направление во время вспышек молний, мы пробрались во второй трюм.
Течь в трюме была серьезной. Непрестанные удары волн вызвали расхождение досок, из щелей хлестала вода, было уже по колено, а буря и не думала прекращаться. Я приказал всем свободным матросам заняться откачкой воды...
Вода прибывала медленно, мы могли бы держаться на плаву, и я не терял надежды, всецело полагаясь на Господа нашего, но когда мне доложили, что вода появилась и в первом трюме, я понял, что «Санта-Каталине» осталось недолго.
Помпы не справлялись. Все матросы, поочередно сменяясь, качали воду. Обеспокоенный судьбой судна, я приказал офицерам стать к насосам и первым подал пример. Но все было тщетно. Господь оставил нас...
Когда небо начало сереть в свете приближающегося утра, на палубе раздался ужасный треск и грохот. Я поспешил наверх и с трепетом увидел, что грот-мачта, не выдержав бешеного напора ветра, обрушилась на палубу.
Положение наше ухудшилось до крайности. Штормовой парус не мог больше удерживать судно по ветру, грот-мачта, сломанная бурей, повисла на снастях, развернув каракку бортом. Матросы уже рубили канаты, пытаясь освободиться от груза...
В этот момент особенно сильная- волна ударила в борт. «Санта-Каталина» задрожала с леденящим душу треском и, переломившись пополам, начала погружаться в пучину.
Бешеный водоворот подхватил меня, протащил по палубе и швырнул в море. Я закричал от ужаса, но крик утонул в раскате грома. Взмахнув руками, я мысленно попрощался с жизнью.
Но Господь не оставил меня. Под руку мне подвернулся обломок мачты, и я вцепился в него изо всех сил, понимая, что в нем моя единственная надежда. На этом куске дерева, посланном мне Богом, сохранились остатки такелажа, и я, ежесекундно рискуя сорваться в бушующую бездну, привязал себя к нему так крепко, как мог.
Утро нового дня застало меня в незавидном положении. Едва переводя дух в моменты, когда волна отступала, я совсем изнемог и благодарил Небо за счастливую мысль привязать себя к обломку мачты, пришедшую ко мне сразу. Сейчас я был бы уже не способен на это...
Весь день и всю следующую ночь продолжала бушевать буря. Тысячу раз я успел попрощаться с жизнью, когда заметил, что шторм стихает. К полудню волны стали пологими, и я смог перевести дух. В разрывах туч блеснуло солнце, и с его животворными лучами надежда вновь вспыхнула в моей душе.
Меня начала мучать жажда, я понимал, что единственное спасение — встретить сушу. Когда волнение стихло настолько, что я мог не опасаться, что меня оторвет от спасительного обломка, я ослабил свои путы и, приподнявшись над поверхностью моря, насколько мог, осмотрелся.
Вы можете мне не поверить, но я увидел остров. Небольшой клочок суши, но с лесом — верхушки пальм зеленели над белой полосой прибоя. Здесь можно жить хотя бы некоторое время, а там Господь пошлет мне помощь...
Ни секунды более не раздумывая, я отвязался от обломка мачты, больше суток бывшего моим пристанищем, и поплыл к острову.