В общем, факт в том, что любой, встреченный нами в лесу, МОЖЕТ оказаться пилотом тарелки. Агрессором. А рисковать мы не имеем права — такова наша миссия. И ответим потом только перед своей совестью. А после убийства этого мужика с совестью лучше не разговаривать. Поэтому, на самом деле, вариантов у нас нет. Остается поиск.
— Привет, братва! — весело окликнули справа. — Это вы стреляли?
Павел тут же обернулся и увидел улыбающегося мужчину в форме ВВС России, который легко приближался к ним, точнее, к Эдику. Летный шлем болтался в его левой руке на манер лукошка. Павел сразу подумал, что нелегко будет этому веселому парню доказать свою человеческую сущность. Если, конечно, его в упор не спросить: не инопланетянин ли ты, мил человек? Только кто же такие вопросы скрытому врагу задает? Павлу даже стало как-то отстраненно жаль его, обреченного на смерть.
— Я, — ответил Эдик. — Пацанов собирал, чего-то разбрелись сильно.
— А. И куда же вы, такие воинственные, идете?
— А вы, такой военный?
Пилот хохотнул:
— Да я тут случайно тарелку сбил. ВТП такое, ага. Вот иду посмотреть, — потом хитро прищурился. — А вы, похоже, уже на нее посмотрели?
Павел с Борисом уже подошли, смущенно спрятав пистолеты и глупо улыбаясь.
— Посмотрели, — согласился Эдик.
— И меры приняли, — закончил пилот.
— Ну, может, помощь какая нужна...
— Понятно, — пилот покосился на вертикалку, которую Эд продолжал держать наперевес, правда, расслабленно и стволом вниз. — Лейтенант Мерзляев, Северо-Байкальский военный округ.
Пришлось представиться.
— Ну, что, пошли назад? Там, — он махнул головой за спину, — пришельцев точно нет.
Пошли.
— А как вы на него наткнулись? — волнуясь, спросил Борис.
— Честно говоря, просто отрулить не успел. Он словно из зоны радиомолчания выскочил. Тишина, тишина, и вот тебе на, тело, площадью поболее моего «МиГа»! Я в маневр уклонения, он вроде как тоже. И отстает. Я уж думал, пронесло... Не пронесло.
— А дальше?
— Что дальше? Двигатели горят, рули не слушают, хорошо, машина в горизонтали шла, катапультироваться сумел. Падаю, ноги берегу, а сам глаз с него спустить не могу, как он в тайгу валится! — он снова хохотнул. — Сквозь небо ясное. В дымке всё — такой утренней, синенькой. А слева — тарелка по параболе. Красотища! Будет что внукам рассказать.
— И скоро ваши прибудут? — равнодушно осведомился Эдик.
— А вот тут проблемки, дружище. Я еще до земли не долетел, как наши СО МНОЙ в шлемофон заговорили! Никаких сосов, говорят. Полная секретность, говорят. Местных не только не вызывать, но и гнать в шею! В смысле — не только вояк, но и прочих... местных. Сектор, говорят, закрываем для полетов. Иди, говорят, к объекту и охраняй до прибытия группы. Ориентировочное время прибытия — к завтрему. Самое раннее — ночью. Так что проводите меня до объекта, и до свиданья. Вы откуда, кстати?
— Не местные, — перебил Эдик готового к ответу Бориса. — Мы рафтинг по речке делаем.
— Вот и прыгайте на свой рафтинг и делайте себе по течению. Да веслами помогайте. Чем дальше уйдете, тем лучше для вас. А я вас как бы и не видел. Ну и вы язык за зубами держите, а то ведь затаскают. Допросы, обследования...
— А что это у вас в шлеме, — подозрительно спросил Павел, приглядываясь к болтающемуся «лукошку». Там поблескивало что-то наподобие компьютерной видеокарты с обрывками проводов.
— А это, друг мой, схема такая, самая важная!
— Магнитолку со штурмовичка скрутил? — предположил Эдик.
— Ну, типа того, — усмехнулся пилот.
— Правее нам, по-моему, — сказал Эдик и круто повернул.
Павел похолодел — где-то там лежал застреленный мужик: — Эд! А по-моему, нам прямо!
— Нет, — твердо ответил Эдик. — Нам точно направо.
Павел переглянулся с Борисом, и они пошли следом за Эдиком и пилотом, глядя на его спину, обтянутую летным комбинезоном. И тут Павел понял! Выходит такой обаятельный из леса, абсолютно не удивляется ни им, ни ружью в руках Эдика, рассказывает историю, не называя ни одного военного термина, к тарелке торопится, увлекает их как проводников, намереваясь сразу же отправить восвояси, убеждает молчать и даже запугивает. А у самого из «лукошка» выглядывает какая-то вырванная из приборной доски микросхема. По отдельности все это объяснимо: ну, возбужден человек столкновением с НЛО, ну, сленг у него такой, то есть стиль передачи информации, ну, и связаться с ним действительно могли, а к месту катастрофы НЛО готовится вылетать какая-нибудь специально обученная команда из самой Первопрестольной — отсюда и дикие сроки прибытия и дикая же секретность, — и слышал он где-то когда-то, что катапультируясь, пилот должен спасти какие-то не то секретные, не то дорогие элементы электроники борта. А то, что с земли Павел принял МиГ за Су, так не настолько хорошо он разбирается в авиатехнике, да и расстояние было — дай боже. Но все вместе... Все вместе пахло очень нехорошо. Съеденным пилотом пахло. И деталями для ремонта тарелки. Вот Эдик и придумал последний тест, и как же хотелось Павлу, чтобы, увидев тело, пилот среагировал так: «Здесь был пришелец! Он кого-то убил!»
У самого места, где произошла трагедия, Эдик чуть приотстал, пропуская пилота вперед. Павел впился взглядом в его спину, ожидая реакции. Она была незамедлительной. Увидев тело, пилот даже с шага не сбился — резкий поворот, и уже нет улыбки на узких бледных губах, и стальной взгляд, напряженный и нечеловечески холодный, а рука рвет клапан кобуры и тянет на свет вороненую сталь пистолета, — но Эдик уже готов, он ждал, с нежностью прильнув к ружью, и дуплетный выстрел срывает с нелюди лицо, тонкую кожу нацепленной им маски, отшвыривает тело назад. Тот, что называл себя пилотом, падает поперек того, что притворялся браконьером.
Павел, чувствуя неимоверную слабость сел прямо в траву, обнял колени и попытался унять дрожь. Борис мрачно и спокойно взирал на тела. Эдик перезаряжал ружье.
Меланхолично шумел лес.
— Погода сегодня хорошая, — вдруг сказал Борис.
Павел взглянул на кроны деревьев, пронизанные солнечными лучами, и согласился:
— Да. Не то, что позавчера.
— Подольше бы продержалась. Нам еще плыть и плыть...
— А еще идти и идти, — сказал Эдик. — Местность нужно все-таки зачистить. Кому пистолет нужен?
— Мне, — сказал Павел, расслабившись. — А знаешь, что, Эд? Если ОН пилота съел, то по закону сохранения массы сейчас должно быть два пришельца.
— Этого еще не хватало, — с отвращением сказал Борис. — Заполненная пришельцами тайга! Себя-то послушай!
— Допустим, — Эдик не обратил на него внимания, — но деталь-то нес этот. И был один.
— А может, он ТОГО на Земле оставил. Резидентом.
Эдик вздохнул, глянул на часы:
— Ладно. В любом случае, пора возвращаться к Серому. Там и решим.
— Может, разделимся? Один — к Серому, двое — туда?
— Нет. Никаких разделений. И вообще, из виду не пропадать. Как мы потом узнаем, что одиночка остался человеком?
Это проняло. Павел поднялся, подобрал вылетевший из руки пилота «Макаров», проверил предохранитель и сунул за пояс джинсов. Нужно было проверить еще и обойму, но настолько не хотелось, что Павел понадеялся на добросовестность военного.
— По дороге зайдем к деду. Нужно посмотреть, как у него дела.
Борис вздрогнул:
— Эд, деда не трогай!
Эдик молча пошел в обратном направлении.
Борис догнал его:
— Эд?
Наконец тот ответил:
— Посмотрим. Понаблюдаем за ним и решим.
К заимке они вышли неожиданно быстро и почему-то сзади. Таясь, прошли по лесу кругом и заметили деда — он лежал у входа в землянку, загородившись какой-то лавкой и поваленными ржавыми остовами бочек, и озирал тайгу поверх ружейного ствола.
— Я обойду сзади, — прошептал Эдик. — Залезу на крышу над ним, посмотрю на него. Потом вы выходите и идите к нему не торопясь, гомоните. Потом побеседуете с ним о чем-нибудь, а я послушаю. Потом спущусь, обойду хибару и выйду, типа, из леса. Поняли?
Они быстро закивали. Эдик настороженно оглядел их и нырнул в заросли.
— Что сбежим, боится, — пояснил Борис.
Павел не ответил. Оценив диспозицию, он дополз до поваленного ствола, откуда, раздвинув лопухи, можно было видеть поляну перед землянкой и выглядывающую из-за баррикады двустволку. На ней весело играло солнце.
Минуту спустя к нему шумно подполз Борис:
— Прячется?
— Прячется.
— Значит, нормальный. Инопланетянину-то зачем прятаться?
— А армию подманить. И положить здесь батальон-другой. Из ружья. Он его в бластер переделал.
— Очень смешно. Вам бы, мил человек, книжки писать.
Павел не ответил.
— Я вот что думаю: сваливать надо. Берем Серого — и на реку. Посуди сам, если даже взять твою бредовую идею о сохранении массы, ходил-то пилотик легко и энергично! А Второй с той же скоростью сейчас по тайге в неизвестном направлении... Где нам ЕГО искать? А тут скоро весь Забайкальский округ...
— Северо-Байкальский, — поправил Павел.
— Какая разница?!
— Тише ты. Так и сделаем... — на крыше землянки показался Эдик, медленно подкрался к самому «коньку» и замер там, прижимая к груди вертикалку. Ствол дедова ружья не пошевелился. Глуховат дед. .
Глядя на Эдика, Павел закончил:
— Наверное.
— Слушай, а тебе не кажется, что наш самозваный командир немного... реальность видит искаженной?..
— Пошли уже! Отползай.
Они отползли глубже в лес, обошли поляну так, чтобы выйти прямо на вход в землянку, и двинулись вперед, стараясь громче шуршать ногами и хрустеть ветвями.
— Слушай, а ну как шмальнет?
— С чего бы ему шмалять? Он же нас видел.
И чтобы заглушить страх — ему вдруг представился Эдик, стреляющий в деда, а потом — в них, с криками «Пошли прочь, пришельцы!», — Павел запел во весь голос какой-то дурацкий шлягер.
Они вышли на солнце.
— Эй, отец! — замахал Павел насторожившемуся ружью. — Встречай, что ли!