ПОЛДЕНЬ, XXI ВЕК
СЕНТЯБРЬ (57) 2009
Колонка дежурного по номеру
Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!
Именно с этими словами шел к Золотому Шару мальчишка Артур Барбридж в повести Братьев Стругацких «Пикник на обочине».
А если все-таки счастье не даром?.. На что готов пойти человек для исполнения мечты? И какова она, эта мечта?
Такие вопросы ставит перед читателем автор заглавной повести сентябрьского номера Владимир Голубев.
Произведения, публикуемые в номере, касаются обширного круга стоящих перед человеком и человечеством проблем.
Что гуманнее — бороться за жизнь до самого конца, с одной стороны, надеясь на благополучный исход, а с другой, зная, что конец неизбежен? Или лучше прекратить страдания неизлечимо больного человека? Ко всему прочему, если неизлечимо больной — ребенок... Достижимо ли в такой ситуации счастье? Об этом рассказ Владимира Царицына «Эвтаназия», очень грустный и пронзительно светлый.
О драме талантливого кинорежиссера, вынужденного экранизировать бездарную пошлятину ради счастья властей, стремящихся таким фантастическим образом отодвинуть свой неизбежный крах, рассказывает Александр Щеголев. И как обычно, ему удается пройти по лезвию бритвы между «чернухой» и правдой нашей недавней жизни.
О взаимоотношениях власти и общества в одном из вариантов возможного будущего размышляет и Ника Ракитина, и размышления эти далеки от оптимизма. Власть — это всегда насилие, и именно насилием она защищает свое немудреное счастье.
Включен в сентябрьский номер и юмористический рассказ. «Средство передвижения» Ника Средина. О главном крысином счастье...
Известный писатель Евгений Лукин рассказывает истории, связанные с книгами, которые он читал. А наш постоянный автор Константин Фрумкин раздумывает о том, как создание писателями фантастической среды счастливо превращается в художественный прием строго определенной направленности.
Читайте, дамы и господа. И да пребудет с вами счастье...
Ник. Романецкий
ИсторииОбразыФантазии
ВЛАДИМИР ГОЛУБЕВ
Купол
Повесть
Одинокая цапля решилась на перелет еще до восхода солнца. Ее родное болотце за жаркий июль изрядно пересохло; пищи стало нехватать. С птенцами в этом году не получилось: лиса разорила гнездо. Но болот и лесов здесь много. Можно найти другое место.
Цапля коротко разбежалась и стала кругами набирать высоту. Она не хотела лететь над черным пятном торфоразработок; пятно и его шум пугали обитателей болот. Она полетела вдоль речки Тинки, вытекавшей из одного болота и вроде бы впадавшей в другое, слабым зигзагом разрезая на своем пути спящий поселок. Поднявшись как можно выше, туда, где тихо, безопасно и воздух прозрачен, цапля направилась к своей цели.
У птиц хорошее зрение. Они были бы отличными воздушными наблюдателями, если бы имели побольше мозгов. Но то, что увидела цапля, не смог бы объяснить и человек.
Далеко внизу, в утренней дымке, над разноцветными крышами и темной зеленью плакучих берез неспешно двигались круглые черные точки. Цапля увидела их первой. Черные точки не были ни пищей, ни опасностью, ни партнерами, и одинокая цапля не придала им ровно никакого значения.
Армейские вертолеты прибыли только под вечер следующего дня.
Поселок Затинск возник осенью сорок шестого. Страна остро нуждалась в любом топливе, и спешная геологоразведка выявила в здешних болотах неплохие запасы торфа. В эти глухие места забросили кое-какую технику и людей. До зимы было рукой подать. Первые поселенцы едва успели, работая днем и ночью, срубить две избы. Потом ударили морозы, которые в палатках было бы не пережить. И начался каторжный труд, когда сверху только подгоняли да требовали продукцию, при совершенно негодном снабжении. Первую зиму пережили на пределе сил; два человека умерли то ли от пневмонии, то ли от цинги, а может, от того и другого вместе. Врача среди поселенцев не было, все они имели за плечами советский суд, а посему жаловаться в голову никому не приходило. Начальником был поставлен бывший военный комиссар, человек по натуре сволочной, с которым дважды чуть не произошел «несчастный случай на производстве». Он ничего не смыслил в добыче торфа, впрочем, как и в других профессиях, зато имел луженую глотку и большой опыт по принудиловке.
Летом пятьдесят третьего торфяные разработки были реорганизованы в «комбинат по производству брикета», по-простому называемый «Торфяшкой». Как раз в это время с начальником произошел третий и последний несчастный случай, в ночную смену. Его заляпанный грязью, изуродованный труп был извлечен однажды утром из-под бункерного комбайна. Как он туда попал — так и не узнали. Приехавший следователь глубоко не копал, похоже было, что поиск «врагов народа» уже перестал быть его главным занятием. Его затравленный вид говорил скорее о его страхе перед собственными жерновами, перемоловшими уйму народа и теперь угрожавшими ему самому... Следователь за два дня собрал показания свидетелей, оформил «несчастный случай» и спешно уехал. Решающим обстоятельством стало то, что при мертвом начальнике нашелся его табельный пистолет «ТТ» с полным комплектом патронов. Было бы чрезвычайно странно предположить, что предполагаемый убийца (из местных зеков) не позарился на оружие. Разве что был очень умён. Или в самом деле то был несчастный случай.
Добытчики торфа смеялись и благодарили здешних «злюш-ших» комаров. Нового начальника назначили из местных. А через восемь лет в центре растущего поселка появился памятник покорителям болот. Это был трехметровый цементный дядя с лопатой — и с лицом того самого сволочуги-начальника, который лопату при жизни и в руках не держал.
Когда производство брикета выросло, в поселке прошел слух о строительстве железной дороги. Такой проект действительно был, и дорогу построили, но прошла она в тридцати километрах северней Затинска; зыбкие болотные почвы не позволили ей подойти ближе. И до известных событий брикет на станцию возили грузовиками. А что поделаешь?
Время незаметно шло, поселок рос, все больше приобретая черты города: появились артезианский водопровод, телефонная станция, два кинотеатра и даже аэроклуб с единственным планером. Только вот газ сюда не проводили: традиционно топили торфяным брикетом.
Руководство Затинска начало хлопотать о присвоении поселку статуса города. Глава поселкового Совета, Иван Федорович Свиридов, он же секретарь местной парторганизации, уже дважды ездил по этому вопросу в Москву. Словом, все шло нормально —до одного ясного летнего утра.
В дежурке тесно и накурено.
— Товарищ майор, граждане сообщают о летающих шарах. Звонков больше двадцати. Вот опять. Да, мы в курсе. Выясняем. Не волнуйтесь.
Шипение милицейской рации:
— Третий. Подтверждаем. Шар пролетел вдоль Красноармейской. Высота... трудно определить, но выше пятиэтажек. Летит бесшумно. Покрыт чем-то вроде шевелящейся шерсти.
— Не понял, чем покрыт? Повторите!
— Шерстью. Против солнца не видно.
Шипение.
— Шестой на связи. Видим шар над центром. Размер метров пять или больше. У него снаружи что-то двигается, типа шарнирных рычагов. Скорость, как у машины, километров пятьдесят... Высота... намного выше домов.
— Понял. Всем патрулям срочно сообщать о пострадавших.
Телефонный перезвон.
— Товарищ майор, аэроклуб на связи. Говорят, ничего не запускали. Нет, планер не летал. Стоит на якоре.
— Кто — на якоре?! Он что, корабль?! Что ты мне мозги пудришь?!
— Они так сказали, товарищ майор...
— Позвони в «скорую». Никто не обращался с травмами, и?.. Ну, ты понял...
— Товарищ майор, поссовет, Свиридов.
— Слушаю, Иван Федорович. Уже распорядился. Так. Так.
Шипение рации.
— Всем постам и патрулям: ожидается вспышка хулиганства и краж. Усилить бдительность. Как поняли?
— Третий. Понял.
Шипение.
— Шестой. Принял.
Шипение.
— «Скорая» сообщает: травм сегодня не было. В общем, пока все нормально...
— Товарищ майор, пожаров сегодня не было...
— Хорошо.
Шипение.
— Пятый. ДТП на углу Пушкина и Гагарина...
— Пятый, пострадавшие есть?
— Нет, люди целы. Только машины.
— Тимошенко, позвони гаишникам...
— Есть!
— Власов! Димка! Где этот чертов связист?
— Туточки, товарищ майор!
— Что еще за шуточки? Магнитофон пишет?
— А то как же... В мою смену полный ажур.
— Смотри, за каждое слово спрошу...
— Товарищ майор, люди уходят из Каменского района.
— Куда?
— Кто куда. В третью школу не пришел ни один ребенок.
— Стоп! А ну, тихо! Какого черта вы тут торчите?! Быстро все по местам! Патрули удвоить! Выходные отменяются до выяснения... Всем свободным на улицу! Гаишникам помогать! «Скорой» помогать! Пожарным помогать! За шушерой смотреть! Они только и ждут... Шагом марш!
— Товарищ майор, наши патрули тоже оттуда уходят.
— Что такое? Как уходят? Приказываю продолжать патрулирование!
Шипение рации:
— Второй. Мы уходим. Здесь оставаться не хочется... то есть очень не хочется...
Майор наклонился к микрофону:
— Второй, говорит Сурков. Что еще за «нехочуха»!? Приказываю остаться и нести службу.
— Мы уходим. Здесь будет все в порядке.
— Второй, я приказываю вам...
Шипение.
— Вы не расслышали, товарищ майор? Повторяем: здесь — будет — все — в — порядке. Как поняли?
— Вы у меня поймете! Как придете! «Нехочухи»! — закричал майор, но, взглянув на дежурного, тихо сказал:
— Ну и дела...
Оса жужжала на грязном оконном стекле.