Колодезный ворот приятно, по-домашнему, скрипел. Ледяная вода успокаивающе холодила дрожащие пальцы. Григорий всё не возвращался. Я быстро подошел к его коню и заглянул в мешок.
Ничего себе!
До самого верха мешок был заполнен кристаллами. Большими и маленькими – от размеров со спичечную головку, которых едва хватило бы на поддержание существования меча, до огромных, способных поднять из праха целый поселок. Черный конь настороженно пялился на меня сердитым глазом.
– Подними руки и отойди, – послышалось сзади.
Я медленно выполнил команду и обернулся.
– Хороший мальчик, – сказал Григорий.
В левой руке он держал кристалл, в правой – револьвер.
– Я знаю, как тебя называют, – сказал я. – Ты – Черный Стрелок, убивающий всех без разбору. Ты тот, кто разоряет поселки и обращает их в прах. Зачем? Зачем тебе столько кристаллов? Для челнока хватило бы и одного большого. Ну, двух…
«Интересно, – подумал я, – он быстрый. Успею ли я первым выхватить пистолет?»
– Руки-то не опускай! – Григорий быстро подошел и достал из кобуры мой пистолет. – Спрашиваешь, зачем? Всё имеет свои причины.
Он отвел в сторону своего коня. Гнедой подошел ко мне, ткнулся головой в плечо. Григорий вскинул руку и выстрелил. Меня забрызгало кровью Гнедого. Конь рухнул и забился в агонии.
– Сволочь!
– Но-но! – Григорий вынул обойму из моего ТТ и бросил в прах вместе с пистолетом. – Прощай. Дальше я пойду сам. Ты напоминал мне о забытом друге, Глеб.
Он уходил вместе с кристаллом хутора, и мир терял очертания, рассыпаясь пылью. Я бросился к пистолету, успел схватить и вставить обойму.
– Стой!
Но стрелять было поздно. Нас окружала серая безграничная пустыня нового мира. Григорий повернулся и помахал мне рукой.
Когда он исчез за горизонтом, я поплелся следом. Без коня не дойти, но я упрямый, прах меня побери!
Вода! Я почувствовал ее свежесть задолго до того, как увидел бьющий ключ. Холодная вкусная вода текла меж камней, среди которых блестел кристалл. На придавленной камнем записке расплывалась надпись: «Подарок для упрямца, последовавшего вслед за мной».
Я поел вяленого мяса и наполнил фляги водой. Цепочка следов тянулась к горизонту. Туда, куда лежал и мой путь.
Челнок возвышался блестящей крылатой башней. От этого зрелища захватило дух – никогда я еще не видел такой громадины!
– Нравится? – спросил Григорий.
Мы были здесь только вдвоем – я и Григорий. И еще челнок. Больше никого. Интересно, восставших из праха здешних людей Григорий тоже поубивал?
Моя кобура расстегнута. Рука медленно опустилась, пальцы замерли над рукоятью пистолета. Григорий ухмыльнулся и тоже демонстративно остановил ладонь над кобурой. Двадцать шагов… Насколько ты быстр, Григорий?
– Ты не ответил на мой вопрос, Гриша, – сказал я. – Зачем ты убил столько людей?
– А зачем живешь ты, Глеб? – спросил мой враг. – Наш старый мир обречен. Его нет! Это фантом, мертвец, агонизирующий призрак, поднятый из праха.
– Я живу для того, чтобы привезти на Землю кристаллы, – сказал я. – Чтобы вернуть жизнь.
– Даже ценой убитых тобою людей?
Я не ответил.
– Что, цель оправдывает средства, да? А я не хочу этого! Я понял, что мертвец умер окончательно и люди только мешают развиться новой вселенной. Как паразиты. Мелкие паразиты, кусающие молодой мир. Я взорву к чертовой матери корабль вместе с кристаллами. Пора закончить агонию и уступить место. Мы не нужны здесь, понимаешь!
Григорий говорил до противного спокойно.
Его я тоже убью. Прямо сейчас.
Рука Григория метнулась к револьверу. Я выхватил пистолет. Пять выстрелов слились в один.
В возникшей тишине послышалось падение на землю револьвера из руки Григория.
– Ты быстрый, – сказал он грустно.
Из четырех дыр в его теле били фонтанчики праха. Только из пятой, последней, в районе сердца, вытекала кровь. Григорий уже наполовину был песочным человеком.
– Я – сын капитана Федорова, – произнес я и выстрелил снова.
Пуля вошла в лоб, затылок Григория взорвался кровавыми брызгами. Григорий упал на спину, глядя в небо открытыми еще человеческими глазами.
Я обошел тело и направился к челноку.
Отец рассказал мне, как запустить стартовую автоматику. Как включить автопилот и произвести стыковку с кораблем. Я знаю многое. И помню.
У шлюза я остановился, окинув взглядом безбрежную серую пустыню.
Я обязательно сюда вернусь.
Владимир Голубев «Крыса»Рассказ
– Ну да, конторская крыса. А еще – книжный червь. Или замшелый буквоед. Так за глаза и называют. За характер, за толстые очки и потертые нарукавники. Внимания не обращаю – привык.
Обожаю запах старой бумаги. В ней кроются все загадки мира. И все разгадки. Это неисчерпаемый кладезь. Здесь есть всё, и при должном усердии… Вам не понять. Для хорошей крысы эти завалы есть открытая книга. А я – крыса отличная.
Бейтесь там головами об стену. Вам не раскусить этот орешек, потому что вы ищете разгадку там, где привыкли искать, – возле свершившихся фактов. Но там теперь пусто. Именно так: факты есть, а толку нет. И пострадавшие ничего не расскажут.
А еще все вы боитесь замычать и попасть в «коровник».
Классификация и строгий порядок. Сопоставление и статистика. Долгая мозговая беременность самой разной информацией. Сотнями газетных статей. Умными высказываниями академиков. Сладкими речами политиков. Пустой болтовней экстрасенсов. Бликами солнца на пыльных шторах и светом луны в открытой форточке. Охотой паука на мошек, происходящей меж ребер чугунной батареи. Нет ничего, что попало бы в мои глаза и уши и не добавилось бы к будущему плоду истины. Беременность – штука долгая. Но в надлежащее время на свет появится ребенок, которого нельзя обрести другим способом.
Нет, мне никто не поручал. Кто в здравом уме поручит исследование мировой проблемы конторской крысе? Исследование мировых проблем – дело профессоров и научных институтов. Пусть стараются. Глядишь, что-нибудь и накопают… Хотя они, прежде всего, пытаются ответить на вопрос: как случилось? – и уже через ответ на него узнать – почему случилось?
Они пляшут от печки, и это их главная ошибка. Они точно выяснили, что новая страшная болезнь не поражает детей, сумасшедших и маразматиков. Разумеется, ученая братия кинулась искать в их крови нечто такое, что дает счастливчикам стопроцентную защиту. Пустое занятие – нет там ничего.
Врачи, что пользуют тело, разводят руками: фатальной заразы не найдено, тела пострадавших вовсе не пострадали и функционируют нормально. Я умышленно говорю – функционируют, хотя это слово подходит скорее к отдельному органу, желудку или почкам, нежели к человеку в целом. Я употребляю это слово, чтобы подчеркнуть, что не считаю тело пострадавшего человеком. Так или иначе, физиологические процессы протекают у любого асапиенса, как и раньше. В той мере, конечно, в какой каждый из них, в бытность сапиенсом, испортил свой организм курением, выпивкой и жирной пищей. И нисколько не хуже. Более того, тела асапиенсов, свободные от пагубного воздействия своих разумов, сбрасывают избыточный вес, нормализуют состав крови и улучшают общее состояние. Сказывается, конечно, и хороший уход за ними в «коровниках»… пардон, в паллиативных центрах. Пациенты там не курят, не пьют и не едят жирного… гм… если к тамошним способам питания вообще применимо слово «едят»… брр…
Так что эндокринологи, отоларингологи и прочие хирурги ничего толком сказать не могут. По их части пациенты здоровы!
А те эскулапы, что лечат психику, вообще могут отдыхать: предмет их врачевания у больных отсутствует начисто. Как у картошки.
Вот у меня тут подборочка статей из «Медицинского вестника». В этих зелёных папках. Можете почитать, да. Правда, чтение нынче не сильно в почёте…
Частенько дамоклов меч настигает самих ученых. Выбивает из рядов научного ополчения то одного бойца, то другого… Где-то у меня лежал перевод статьи из «Таймса», под названием «Исследователь превратился в предмет исследования». Сейчас… вот в этой папке. Читаем: «Доктор М. вплотную подошел к разгадке великой тайны». Ха-ха! Уж больно ловко журналисты меряют расстояние между тайной и работой ученого. Помнится мне, о том, что мы «вплотную подошли» к термоядерной энергетике, писали с перерывами лет пятьдесят. Ох, уж эти газетчики… так что там дальше про доктора М.? Вот: «Несчастье настигло доктора М., когда он готов был сорвать завесу тайны» и так далее… тут уж автор наводит тень на плетень… «неизвестные разумные силы нанесли удар» – полная чушь… «Доктор М. помещен в один из лучших европейских “коровников”».
Поразительно: автор статьи тыкал пальцем в небо, и, представьте себе, почти попал! Я бы осторожно сказал так: неизвестные разумные силы, если они существуют, вряд ли станут наносить удар. Они сами того удара боятся… Никто не может сказать, кого завтра настигнет стрела божья. Мне думается, асапиенизм имеет совсем не медицинские причины.
Удара боятся все. Ха-ха! Сей недуг идеально демократичен. Он не разбирает бедные и богатые, безвестные и знаменитые. Деньгами можно даже смерть отсрочить, а вот «мычалку» – не получится!
Кстати о смерти. Сказочку хотите?
Жила-была Смерть. Жила – не тужила, одних милосердно от страданий избавляла, других к богатству возносила, третьих в скорбь вечную погружала. Дань свою потихоньку собирала, косой махала не сильно, лишних жертв, честно говоря, не требовала. Приросту населения не мешала и везде единый порядок наводила: рождение-жизнь-смерть. Если люди воевали, то это их дело, а Смерть тут ни при чем. Потому что копьё меж ребер или пуля в голову не есть природные факторы. Бывало, конечно, милашка-Смерть и сама погуливала – чуму, к примеру, напустит, или испанку, или СПИД, но людям всегда позволялось с хворью справляться, а заодно и знания умножать. Да и мелочи всё это в планетарном масштабе.