[1033]. Директор в свою очередь передал дело соответствующему отделу американской армии в Германии[1034]. Эта операция на самом деле осуществлялась при поддержке организации Гелена, в свою очередь финансируемой армией США. Позднее организацию Гелена ЦРУ взяло под свой контроль[1035].
Операции западных военных разведок не были ни замысловатыми, ни рассчитанными на высокопоставленные круги. Они предпринимались, чтобы как-то компенсировать почти полное отсутствие информации американской и английской разведок о советских войсках. Советская контрразведка руководствовалась специальным директивам из Москвы. Советы противостояли «империалистическим разведкам», предпринимая всякого рода «оперативные игры» с агентами-двойниками, что позволяло агентам госбезопасности проникнуть в американскую и английскую разведывательные службы[1036]. Однако, насколько было известно БОБ, Советы не особенно утруждали себя сложными играми с агентами-двойниками, изначально известными как американские агенты. Контакт с американским или немецким руководителями поддерживался только до момента, когда вся сеть уже была выявлена.
Следует указать, что контрразведка МГБ называла всю деятельность против власти Советов и СЕПГ «происками западных разведок». Более того, отдельные люди или группы людей, противостоявшие режиму, назывались «террористами». МГБ считало, что после разгрома подпольной нацистской организации Вервольф и ареста многих ее членов нацисты принялись создавать новые подпольные диверсионно-террористические организации. Руководителями большей частью были бывшие члены Гитлерюгенда — нацистской молодежной организации. Они вербовали сторонников, распространяя слухи о войне между Советским Союзом и «англо-американским блоком». Одна такая группа, которая названа в документах МГБ «Эдельвейскими пиратами» (Edelweis Pirateri), как сообщалось, ставила перед собой следующие задачи:
организацию террористических актов против советской армии, советских сотрудников и активистов СЕПГ и других «демократических организаций»;
проведение диверсий на промышленных предприятиях, в особенности на тех, продукция которых идет в счет военных репараций;
дезорганизацию работы СВА путем возбуждения антисоветских настроений у населения Германии;
распространение профашистской пропаганды, направленной против политики СЕПГ;
подготовку вооруженных групп для борьбы с советской армией в случае войны между Советским Союзом и англо-американским блоком[1037].
Мы не обнаружили документы об операциях американской разведки с участием «Эдельвейских пиратов». Очевидно, что изначально это были молодежные антинацистские банды, противопоставлявшие себя Гитлерюгенду и его попыткам идеологически унифицировать немецких подростков. Однако в результате расследования МГБ сообщалось, что некоторые из этих групп были созданы англо-американской разведкой и направлены в советскую зону. Между 1 октября 1946 года и 15 февраля 1947 года агенты МГБ ликвидировали четырнадцать таких групп и арестовали шестьдесят их членов[1038].
Преследование «Эдельвейских пиратов» — всего лишь один пример бдительности руководителей МГБ по отношению к оппозиции в Восточной Германии. Так как никто в МГБ ГДР не мог возразить против советской политики, то любое сопротивление немецкого населения воспринималось как свидетельство саботажа по заданию Запада. Например, Ковальчук сообщил министру Абакумову 28 января 1947 года, что, по донесению агента оперативного сектора в Бранденбурге, «Союз балтийских немцев» «был создан в британской зоне с санкции британских оккупационных властей. Союз вел учет всех немцев, которые бежали из Прибалтийских республик, и пытался им помочь в эмигрантской жизни. В докладе МГБ отмечалось, что «нелегальный комитет» этой группы находился и в советской зоне[1039].
Еще более пристально Советы следили за попытками силезских беженцев восстановить восточную границу Германии. 21 декабря 1946 года Ковальчук доложил, что агитация усилилась после того, как государственный секретарь Джеймс Бернс в своей речи в Штутгарте подчеркнул, что восточные территории Германии, оккупированные СССР и Польшей, не могут считаться таковыми до заключения мирного договора. По сообщению агента оперативного сектора берлинского аппарата МГБ группа лиц под руководством бывшего посла Германии в Советском Союзе Рудольфа На-дольный, собирает подписи силезских беженцев под петицией о пересмотре Потсдамских соглашений в этой части[1040]. 31 марта 1947 года Ковальчук доложил об усилении пропаганды, призывающей силезских немцев объединиться и подать петицию в союзный контрольный совет с требованием восстановления Германии в границах 1937 года. Ковальчук заявлял, что участие в этом Христианско-демократической партии направлялось и субсидировалось англо-американскими державами[1041].
Судя по недавно рассекреченным архивным материалам СВР, история Надольного показывает, как сложно было разведке и контрразведке МГБ решать общие цели в сложной политической обстановке первых послевоенных лет. Российский историк А. М. Филитов в книге 1993 года о Германии пишет о Надольном как о человеке, который поддерживал «традиции Рапалло»[1042], тогда как многие западные исследователи считают его «агентом влияния» — термин советской разведки, определяющий того, кого используют для влияния на общественное или официальное мнение. Описывая деятельность Надольного в апреле 1949 года, генерал Клей замечает: «Был или не был Надольный, живший в Восточной Германии, агентом Советской Военной администрации, он излагал взгляды, которые могли бы сослужить добрую службу коммунистам, получи они понимание в Западной Германии»[1043]. Если Надольный в самом деле был советским агентом влияния, он, возможно, подчинялся резидентуре внешней разведки в Берлине, возглавляемой Коротковым или его преемником генерал-майором Малининым.
Дело Надольного показывает, что не все действия Советов в этот период были должным образом скоординированы. Политические акции внешней разведки временами шли вразрез с управлением информации СВА, и оба направления становились предметом расследования контрразведки биоративных секторов МГБ. Надольный предлагал свои услуги советскому министерству иностранных дел вскоре после окончания войны. 29 августа 1945 года это министерство запросило у министерства госбезопасности справку о деятельности Надольного, начиная с 1933 года, и рекомендации по поводу использования его с политическими целями в советской зоне[1044].
3 октября 1945 года МГБ сообщило информацию о На-дольном, подписанную начальником Управления внешней разведки. В ней говорилось о карьере Надольного, начиная с 1937 года и включая его поездку в Москву в качестве посла в 1933 — 1934 годах. Несмотря на жесткое неприятие советской политической и экономической системы первого дипломата, ставшего членом нацистской партии, Надольный был против враждебной политики Гитлера по отношению к СССР. Из документов совершенно очевидно, что Надольный встречался с Малининым, резидентом внешней разведки МГБ в Карлсхорсте[1045].
В записке от 6 декабря 1946 года заместителя министра госбезопасности Петра Федотова, руководившего внешней разведкой, говорится, по сообщению источника, о желании Надольного поговорить с генералом Георгиевым (как мы уже писали, берлинский резидент Малинин пользовался этой фамилией, когда имел дело с немецкими политиками) и послом Семеновым. Речь должна была идти о намерении США, Великобритании и Франции подписать мирные договоры не с центральным германским правительством, а с отдельными провинциями в их зонах. Кроме этого, Надольный отмечал, что западные державы намерены также противодействовать правительствам земель, входящих в советскую зону, если они признают новую германско-польскую границу. Когда доклад был разослан, в нем подтверждалось, что Надольный уже имел контакты с резидентурой внешней разведки, и что Москва и резидентура знают о его политической ориентации и возможной полезности[1046].
Однако Надольный перестал интересовать представителей МГБ в Германии. В докладе аппарата МГБ министру Абакумову, датированном 23 ноября 1946 года (примерно через год после обмена посланиями министерством иностранных дел. и управлением внешней разведки МГБ), представлены дополнительные подробности по делу Надо-льного и сказано, что сотрудники Ковальчука наблюдали за его деятельностью. В частности, говорится о деятельности Надольного по указанию гитлеровского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа в Иране, где он старательно поддерживал знакомство с представителями правых кругов, стараясь усилить влияние Германии на эту страну. Ковальчук также сообщил о письмах, посланных советскому верховному командованию сразу после капитуляции, где Надольный и другие оспаривали решения Потсдамской конференции. Например, в июле 1945 года Надольный вместе с Андреасом Гермсом из Христианско-демократического союза и другими предъявил СВА настоящий ультиматум. В нем они призывали Советский Союз, помимо прочего, вернуть домашний скот, освободить заключенных, восстановить банковские счета, удовлетворить требования немецкого населения и германской промышленности в топливе, остановить изгнание судетских немцев из Чехословакии. Надольный также требовал от Советов разрешения Красному Кресту Германии помогать немецкому населению