– Понял. Игорь, отстройся от помех.
– Выполняю.
– Командир! Командир! Они выпустили ракеты! – прозвучал в наушниках гермошлема тревожный доклад штурмана-оператора.
Тарас Убийвовк тут же запустил малогабаритные ракеты-перехватчики и включил на полную мощь собственные генераторы помех «Язона». Дорога была каждая секунда.
Законы космического боя не похожи на воздушную карусель в атмосфере. Здесь правят бал инерция и моменты сил. Космические корабли могут маневрировать «сразу и вдруг», как вздумается экипажу. Но тогда тот же самый экипаж будет расплющен перегрузками.
А беспилотным аппаратам здесь и вовсе раздолье: крутись – не хочу, ведь на борту нет нежной биомассы, чувствительной к резким скачкам ускорения и торможения.
– «Язон-2», это «Первый», прием. Расходимся. Атака ракетами, – приказал полковник Павел Волк.
– «Язон-2» вас понял. Выполняю.
Ракеты на борту двух «Язонов» с красными звездами на жаростойком покрытии фюзеляжа необычные. Да и ракетами их в прямом смысле слова назвать нельзя. Такое впечатление, что их проектировал Сальвадор Дали.
Представьте себе нагромождение сфер и цилиндров вокруг центрального сопла маршевого гелевого двигателя. Это – топливные баки и аппаратные модули.
Маршевый гелевый двигатель тоже далеко не прост. В безвоздушном пространстве ведь нет окислителя, чтобы поддерживать горение пороховых шашек. До недавнего времени в космосе использовали только ЖРД – жидкостные ракетные двигатели. В них топливо, керосин или гептил, смешивается с окислителем – жидким кислородом, например, или азотной кислотой. Так происходит горение в безвоздушной среде.
Гелевый ракетный двигатель, ГРД, являет собой гибрид твердотопливного и жидкостно-реактивного двигателей. Топливо и окислитель здесь находятся в камере в виде геля, заменяющего твердотопливные шашки. Для того, чтобы началась реакция горения и двигатель заработал оба компонента геля должны смешаться – как в бинарном химбоеприпасе. Для этого в гель вводится небольшое количество катализатора, а камера раскаляется небольшим стартовым ЖРД до необходимой температуры реакции.
Кроме всего прочего, гелевое топливо и окислитель обеспечивают более равномерное горение и полное сгорание всех его компонентов, обеспечивая большую тягу двигателя, а следовательно – и скорость ракеты.
По бокам с четырех сторон ракеты находятся «паучки» двигателей космической ориентации, которые могут свободно вертеться и задавать микроимпульсами маленьких дюз необходимое изменение траектории. Венчает конструкцию «зеркало» фазированной антенной решетки радиолокатора ракеты.
Бой в космосе определяет не только средства движения, но и обнаружения противника. В межзвездном пространстве, то, что излучает, само становится видимым. Это как если бы вы захотели ночью осветить автомобильными фарами другую машину, но незаметно. И ничего бы у вас не вышло, так как вспышки собственных фар вас бы выдали с головой. А в космосе и того сложнее: здесь неважно, чем «светить», будь то радиоволны, тепло или видимый свет. Все зависит только лишь от спектра, и все эти «сияния» прекрасно обнаруживаются. Вы только излучили локатором электромагнитный импульс, он пошел к цели, и, чтобы принести информацию вам, он должен от этой цели отразиться. А цель уже зарегистрировала вас и готова атаковать. Получается, что вы сами выдали космическому противнику и свои далеко не радужные намерения, и местоположение. «Ахтунг»! «Фойер»!
Поэтому ракеты «космос-космос» несли на себе полный комплект средств автономного обнаружения и наведения: ФАР-локатор, теплопеленгаторы, станции радиоэлектронной разведки, оптические сенсоры, магнитометры, гравитационные сканеры.
И сейчас они стартовали, разогнавшись по рельсам электромагнитных катапульт.
Чуть раньше ракет класса «космос-космос» стартовали более миниатюрные реактивные управляемые снаряды-перехватчики комплекса активной защиты. Они были тоже на гелеобразной смеси топлива и окислителя, но по конструкции несравненно более просты. Основу системы наведения составляла тепловая ГСН, дополненная оптической системой слежения. Противоракета реагировала на тепло и факел двигателя ракетного снаряда противника.
Они и среагировали. Несколько взрывов вспыхнули, на мгновение расцветив вечный мрак космической ночи. И это была своеобразная заря того могучего и страшного сияния, которое теперь еще долго не сойдет с орбиты Земли…
Большая часть китайских ракет «космос-космос» была перехвачена, от остальных русские авиакосмолеты уклонились маневрированием и отстрелом ложных целей-«ловушек». Это было нетрудно, так как они были «самоделкой на коленке». Чрезвычайно низкий технологический уровень китайской «машинерии» давно уже стал притчей во языцех. И даже помощь всесильных Соединенных Штатов не могла помочь.
В то же время русские ракеты аналогичного класса настигли свои цели. Лишь две из них ушли за китайскими «ловушками-хлопушками», как выразился штурман-оператор корабля Тарас Убийвовк.
А вот боевым орбитальным кораблям «Шэньчжоу-7» не поздоровилось. Головной «волшебный челн» разнесло прямым попаданием русской ракеты. Взрыв в открытом космосе страшен отсутствием влияния гравитации и трения об атмосферу. Просто брошенный рукой человека стальной шарик от шарикоподшипника пробивает космонавта в скафандре насквозь и на гигантском, по земным меркам, расстоянии.
Сбросив эти оковы матушки-Земли, стержневые и микрокумулятивные поражающие элементы показали, на что они способны.
Смертоносный рой карбидовольфрамовых стрел и микрокумулятивных зарядов буквально разорвал головной «Шэньчжоу-7» в клочья. Часть поражающих элементов продолжила свой полет, но недолго: пока не повстречалась с обшивкой еще одного китайского боевого космолета.
Два китайских космонавта, «тайкунавта», как они себя гордо именовали, погибли почти мгновенно. Почти – потому что второму пилоту, в отличие от командира, крупно не повезло.
Это майор Ли Ченьчжи счастливчик: сидит в пилотском ложементе, пришпиленный бронебойным стержнем из карбида вольфрама, и таращит мутно-стеклянные глаза на приборную панель, перемигивающуюся веселыми разноцветными огоньками. И только красные шарики крови порхают в невесомости возле лицевой пластины гермошлема. А на приборной панели среди всех прочих акселерометров[3] и курсовертикалей притаился самый главный сейчас прибор: барометр. И стрелка его неуклонно шла вниз, к нулю.
А вот шанг-вэй – капитан Ван И не успел загерметизировать свой скафандр и теперь слушал пронзительный свист уходящего за борт воздуха, что бил льдисто-игольными фонтанами сквозь поделанные в обшивке пробоины.
Декомпрессия хоть и не была взрывной, но все же развивалась стремительно и неотвратимо.
Скоро уши китайского космонавта уже ничего не слышали – барабанные перепонки полопались от ударного перепада давления, а голову будто сковало стальным обручем. Легкие сведены судорогой, пытаясь вдохнуть хоть что-нибудь, но атмосфера на борту корабля – где-то на уровне Эвереста, если и не выше. Голова буквально разламывается от нестерпимой, просто-таки адской боли. Язык вываливается, а сосуды глазных яблок лопаются, заливая орбиты кровью. Еще через пару секунд натурный эксперимент в стиле нацистского медика-садиста Зигмунда Рашера[4] завершен с вполне определенным финалом.
Два других китайских боевых космических корабля тоже остались кружить по нисходящим орбитам бесполезными кусками металла со свежеморожеными тушками военных «тайкунавтов» внутри.
А впереди, на самой границе видимости за кривизной планетарного диска Земли, вспыхнула на черном бархате космоса едва заметная искорка – объект атаки «Язонов», она же – китайская боевая орбитальная станция «Тяньгун-4».
– «Язон-1», к бою готов.
– «Язон-2», к бою готов…
Глава 5БОИ МЕСТНОГО ЗНАЧЕНИЯ
Первый батальон отдельного полка поддержки танков «Хозяин тайги», развернувшись уступом, наступал на гряду пологих холмов. Именно оттуда китайцы попытались прошлой ночью нанести контрудар по позициям русских войск и их союзников.
Ночной бой по-китайски. Это нечто совсем уж страшное. Полчища полуобученных резервистов перли неисчислимой массой на укрепленные позиции: на минные поля, проволочные заграждения, ДОТы и ДЗОТы. Пехота в старых бесформенных «фуражках Мао», в таких же старых, залежавшихся на армейских складах со времен войны в Корее гимнастерках и галошах с матерчатым верхом, шла в штыковую атаку.
Вооружение было соответствующим: устаревшие автоматические карабины и откровенно старые «пиратские копии» автомата Калашникова АК-47. К «достоинствам» последнего традиционно относились быстрый перегрев ствола, практически постоянный «клин» и недопустимое рассеивание пуль при стрельбе. Но для резервистов, вооруженных незыблемой идеей «Народной войны», и такого стреляющего через раз старья было достаточно.
А кроме того, народных ополченцев – «миньбин», прикрывали танки. Разумеется – не новейшие «Тип-98G», а попроще: опять же, копии советских танков Т-54 и Т-55. Малограмотный крестьянин ведь не поймет, зачем башни современных танков обвешаны непонятными брусочками… Вот на устаревших китайских копиях советских Т-54 и Т-55 таких брусочков нет. Поэтому и сверкают на броневой покатости красные звезды с двумя золотистыми иероглифами в центре: «Ба И» – «Первое августа», то есть дата образования великой Народно-освободительной армии Китая.
Но Красные звезды с иероглифами – плохая защита от тандемно-кумулятивных ракет из Зеленограда или Тулы. Можно и не «тандемно» а просто – кумулятивным зарядом садануть. Эффект тот же: мгновенная вспышка, и грозный танк превращается в крематорий на гусеницах для четырех танкистов и их верного четвероногого друга, которого в соседней с Китаем стране наверняка бы употребили на ужин. В качестве, в прямом смысле – «хот дога».
Замаскированные противотанковые ракетные комплексы «Хризантема» отстрелялись точно. Китайские танкисты использовали допотопные тепловизоры первого поколения, в которых подсветка целей осуществлялась инфракрасными прожекторами. А ведь самим фактом своего включения они выдавали себя наводчикам «Хризантем», использующих пассивную инфракрасную оптику и радиолокатор обнаружения. Кроме того, тепловизорами были оснащены именно командирские китайские танки, так что тут эффект боевого применения был двойным.