созданный на базе ударного ракетного корабля-самолета «Лунь», и спасательные гидросамолеты «Бе-200» принимают «боевое крещение».
Вымокшие до нитки под проливным дождем, обессиленные буйством непогоды летчики потерпевшего аварию русского бомбардировщика сидели в своей лодчонке. Неумолимая стихия играла ими, словно ребенок, – бумажным корабликом. Но, слава богу, море постепенно успокоилось, правда, теперь возникли очередные сложности – наступала ночь, а шторм далеко отнес спасательную лодку с летчиками от первоначального места приводнения. Несколько раз Игорь Орлов и Иван Луговой слышали шум двигателей пролетающих самолетов. «Потерпевшие кораблекрушение», как выразился Иван, зажигали пирофакелы, пускали в небо сигнальные ракеты, но все зря, их не видели. Оставалось только ждать утра… Внезапно вода примерно в полусотне метров от спасательной лодки забурлила, и на поверхности показалась сначала рубка, а потом и корпус подводной лодки, всплывшей для подзарядки аккумуляторов. Летчики на спасательной лодке заорали во всю глотку и запустили в темное небо целую россыпь сигнальных ракет. На верху темной рубки замигал огонек сигнального фонаря – их заметили. Вскоре раздалось приглушенное тарахтенье лодочного мотора, а темноту прорезали острые лучи света мощных фонарей. Они скользнули по воде и уперлись в оранжевую спасательную лодочку. – Кто такие? – Капитан Орлов, лейтенант Луговой! – представились оба «робинзона». – Мы – летчики отдельной ударной эскадрильи ВВС Черноморского флота России. Наш самолет потерпел аварию после столкновения с птицей. – Самочувствие как, «летуны»? Медпомощь требуется? – Никак нет, мы в порядке. – Вас что, штормом отнесло? Здесь расстояние до берега приличное. – Так точно. Примерно после полудня шторм начался, потрепало нас хорошо. – Ясно, перебирайтесь к нам в лодку, доставим вас на субмарину. На подлодке катапультировавшихся, переживших штормовую ночь летчиков накормили, напоили горячим сладким чаем и уложили в лазарете, предоставив заботе корабельного врача – старшего лейтенанта Сергея Горячева. А капитан 2-го ранга Александр Сватов приказал отправить срочную шифрограмму в штаб Черноморского флота о том, что катапультировавшиеся летчики обнаружены и спасены.
– Ну, что, мои подводники опередили твоих «летунов», – весело, несмотря на почти сутки без сна, спросил командующий дивизионом подводных лодок у заместителя командующего флотом по авиации. – Да уж, – усмехнулся офицер-летчик. – «Тихо пришли – тихо ушли». Ладно, пошли на доклад к командующему. Белые стены госпитальных палат, белые халаты врачей, даже крахмально-белые скатерти в столовой уже изрядно надоели Игорю Орлову. Молодой организм быстро оправился от шока, вызванного катапультированием. После того как стало ясно, что жизни летчиков ничего не угрожает, их преимущественно «мариновали» на всевозможных медицинских тестах, заставив поневоле вспомнить времена поступления в летное училище и царивший там строгий медицинский отбор. Теперь летчик жаждал только одного – как можно скорее выписаться из госпиталя. Но было во всем этом и одно очень важное но – врачебно-летная комиссия. Строгие и придирчивые врачи BЛK давали или не давали добро на продолжение летной деятельности. Вот почему стоящий перед белой дверью с табличкой «ВЛК» капитан Орлов сильно волновался. Несколько минут назад туда вошел старший лейтенант Луговой, и теперь к волнению за собственную летную судьбу примешивались и переживания за друга. Наконец дверь открылась, и показался сияющий Луговой с медицинской карточкой и обходным листом в руках. – Ну как, Ваня? – «Годен без ограничений»! – широко улыбнулся штурман-оператор. – Капитан Орлов! – прочитала по списку следующую фамилию медсестра. – Входите. – Ну, ни пуха, командир. Я подожду. – К черту! Игорь Орлов переходил от одного специалиста к Другому, они прослушивали и простукивали бодрый организм летчика, внимательно вчитывались в неразборчивый почерк своих коллег и какие-то одним им известные знаки, сами что-то записывали в соответствующие графы. Неожиданная заминка вышла возле невропатолога. Прочитав скупые строчки анамнеза в карточке и сверившись с результатами тестов, нахмурился. – Молодой человек, мне неприятно вам это говорить… Но здесь указаны серьезные изменения кровообращения головного мозга. Большие перегрузки в этом случае могут привести к кровоизлиянию в мозг, потере зрения, параличу и даже смерти. Вам запрещено летать на сверхзвуковых самолетах с большими перегрузками. – Нет, доктор… Это какая-то ошибка… – перед Игорем померк белый свет. – Я очень понимаю вас и сожалею. Но вы можете продолжить службу либо на вертолетах, либо на винтовых самолетах. Или же как офицер боевого управления, – вердикт врача был безжалостен и окончателен. Игорь не помнил, как дошел до двери, войдя в которую потерял крылья. – Ну, что, командир? – Приземлили меня, Ваня… – горько ответил Игорь, – не видать мне теперь «тридцатьчетверочки»…
Вернувшись в родную эскадрилью, Игорь не хотел ни с кем разговаривать, да и видеть никого не хотел. Сейчас для летчиков «Су-24М» была самая работа, а он был вынужден оставаться на земле, провожая тоскливым взглядом взлетающие сверхзвуковые бомбардировщики. Командир эскадрильи, узнав о случившемся, выхлопотал капитану Орлову недельный отпуск. Кто-то из сослуживцев предложил Игорю напиться – а смысл?.. Пьяный или трезвый, капитан все думал об одном и том же… Не увидеть ему теперь неба и моря и не выдать в эфир: «Пуск произвел, ракета пошла! Отворот!» Была даже такая мысль: сесть в старенький, видавший виды «кукурузник» «Ан-2» и уйти в последнее пике… Но Игорь отмел эту мысль как недостойную мужчины и офицера. Одиночество капитана Орлова неожиданно развеял командир эскадрильи. – Игорь, тут я узнавал, сейчас отбирают молодых летчиков, преимущественно с опытом, в «контору» Бериева. Может, ты тоже рапорт напишешь? – И что, всю оставшуюся жизнь на гидросамолетах летать?.. – Ну, почему же на гидросамолетах. У АНТК Бериева сейчас появилась новая и очень интересная тематика… Боевая, ударная… Пиши рапорт, дурья башка! Потом мне еще коньяк выставишь.
Глава 7«МЫ В ОТВЕТЕ ЗА ТЕХ, КОГО ПРИРУЧИЛИ… »
Подводная лодка «Севастополь» вернулась в базу, и всем офицерам и матросам была вынесена личная благодарность командующего Черноморским флотом России и благодарность командующего ВМФ России за личное мужество и профессиональные действия в условиях, максимально приближенных к боевым, а также за спасение летчиков. Благодарности от высокого флотского начальства потом отметили в узком кругу, на родной подводной лодке, под жареную поросятинку и другие деликатесы. «Хозяин кают-компании», старший помощник Юрий Бессмертный, выставил пару бутылок настоящего армянского коньяка, припасенных как раз ради такого случая. Ну, а после всех торжеств продолжилась рутина. По прибытии лодки в базу нужно было заполнить массу официальных бумаг. Юрий Бессмертный в шут- Жаловался, что на подлодке нужно ввести еще одну должность – «заместитель старпома по бюрократической работе». Командир подводной лодки и вообще сказал, что подумает о создании новой боевой части – бюрократической. А пока львиную долю всей «писанины» выполнял именно старпом. Юрий торопился сдать всю документацию и обеспечить порядок, чтобы поскорее встретиться с Кариной. Даже в открытом море, в боевом походе он помнил о ней. Слова «родной берег» теперь приобрели для него новый, более конкретный смысл, теперь офицер хотел возвращаться не просто в базу, но к близкому человеку, который его ждет. Правда, их отношения развивались довольно сложно и неоднозначно. Наконец, покончив с бумажно-хозяйственной рутиной, капитан-лейтенант Юрий Бессмертный с чистой совестью шагнул за ворота части.
… Карина на звонки не отвечала. «Странно, – огорченно подумал Юра, – ведь договаривались созвониться». Переложив из руки в руку небольшой полиэтиленовый пакет с книжкой внутри, он пошел дальше. Ну, да ладно, из-за одного несостоявшегося телефонного звонка Юра не хотел отказывать себе в удовольствии просто отдохнуть, пройтись по Приморскому бульвару, выпить квасу, поглазеть на девушек. Подойдя к парапету на набережной, старпом поневоле устремил взгляд в море, потом скользнул глазами по бухте, туда, где стояла его подводная лодка. Потом тряхнул головой и решил все же отвлечься и поехать туда, куда приходил для того, чтобы успокоиться, подумать в тишине о важном. Сейчас был как раз именно тот случай. Рейсовый микроавтобус, «топик», как его называли севастопольцы, затормозил у остановки «Сапун-гора». Капитан-лейтенант Юрий Бессмертный по аллее прошел к мемориальному комплексу. Остановился на мгновение, обнажил голову, положив фуражку по уставу на левую руку, перекрестился на храм-часовню Георгия Победоносца. Со всех сторон капитан-лейтенанта Российского флота окружала история. История, живая подлинным героизмом тех, кто защищал Севастополь в 1941-м, и тех, кто освобождал его в мае сорок четвертого. Суровые орудия линкоров и крейсеров, массивные противотанковые самоходки и легендарные «тридцатьчетверки» сейчас были отражением той мощи и силы, которая сокрушила нацистские полчища. Здесь, в Севастополе, в числе прочих известных и неизвестных героев сражался в огневом сорок первом и дед Юрия Бессмертного, морской пехотинец, старшина второй статьи Георгий Прокофьевич Бессмертный. Приходя сюда, Юрий Бессмертный как будто представал перед суровым взором тех, кто положил жизнь свою за други своя и тем спас нынешние поколения от ужасов той войны. Здесь он бывал, когда нужно было обдумать самые важные решения в своей жизни. Одним из таких решений стали его отношения с Кариной. Ему нравилась эта девушка не только своей красотой, но и умом, тонкой иронией и своей целеустремленностью. Она одна воспитывала сына и не унывала, и не жаловалась на судьбу, как сделали бы Другие, а сама добивалась всего. Сын… Все дело было в нем. Юра не знал, как быть, сможет ли он стать для него достойным отцом, да и захочет ли мальчишка быть с неродным человеком. Да и Карина в этом вопросе проявляла известную осторожность. Юрий как-то первым спросил, когда она познакомит е