Олег щелкнул замками отцепки подвесной системы и упал на мягкую траву. Ощупав себя и убедившись, что кости целы, Щербина поднялся на ноги. Немного кружилась голова, подташнивало, во рту чувствовался солоноватый привкус крови.
Летчик огляделся. Рядом лежало катапультное кресло, отделившееся в момент раскрытия парашюта. Он подошел, оторвал верхнюю часть сиденья. Внутри находился контейнер с носимым аварийным запасом: едой, медикаментами, сигнальными патронами и специальными дымовыми шашками. Здесь же были уложены аварийная рация «Комар» и самая увесистая и необходимая на войне часть аварийного снаряжения — укороченный автомат Калашникова АКС-74У и три запасных магазина к нему. Еще два Олег носил в самодельном разгрузочном жилете поверх камуфлированного летного комбинезона. В жилете также была кобура со «стечкиным» и запасными обоймами, боевой нож, выменянный еще давно у одного десантника, аптечка, пара перевязочных пакетов, галеты, шоколад, фонарик и прочая нужная мелочь.
«Выпотрошив» НАЗ, Олег сориентировался по компасу и зашагал на юго-восток. Примерно после сорока минут ходьбы его внимание привлек шорох и хруст веток, словно кто-то ломился сквозь кустарник.
Олег мгновенно распластался на траве, выставив короткий толстый ствол автомата. Из кустов на тропинку вышел человек, тоже одетый в летный комбинезон, только на рукаве у него была эмблема в виде стилизованного белоголового орла. Не заметив опасности, незнакомец прошагал по тропинке.
— Stay here! Hands up, mother fucker! — Олег держал американского летчика на мушке.
Тот послушно поднял руки.
— Don’t shoot! I am an American pilot. Save my, and will be paid. A lot of money![39]
— Знаю-знаю, что ты пилот. Руки за голову. — Присев возле военного и держа автомат в одной руке, Олег быстро обыскал его, вытащил из кобуры «беретту». Пока «шмонал» американца, рука с автоматом порядком затекла. «Да, это не кино, где герой палит очередями, держа «калашников» на весу», — подумал Олег. Забрав у американца документы и стянув руки за спиной куском стропы, Щербина двинул его прикладом между лопаток.
— Пошел!
Вот так они и продолжили свой путь. У Щербины к тому времени созрел план собственного спасения. Олег понимал, что организовать эвакуацию в таких условиях, когда у самих вертолетов — в обрез, да еще при полном господстве в воздухе американцев, просто невозможно. Но перед самым катапультированием он приметил площадку, похожую на полевой аэродром. Во время полета пилот всегда осматривается в поисках места для аварийного приземления. Этого требуют правила летной эксплуатации, которые со временем въедаются в подкорку мозга и становятся привычкой. Туда они сейчас и направлялись.
Один раз над ними пролетел «Черный ястреб». Олег сразу же юркнул под дерево, а пленный американец попытался было привлечь к себе внимание. Правда, со скрученными за спиной руками получилось плохо, да еще и разозленный Олег саданул его прикладом по ребрам. Вообще с пленным он не церемонился: их никто сюда не звал, а поставленные вне закона собственным правительством повстанцы конвенций об обращении с военнопленными, естественно, не подписывали.
Развернувшись над лесом, вертолет ушел куда-то к Днепропетровску. Олег втайне позавидовал американскому летчику — вон какая за ним силища. Сбили, и вертолеты за ним высылают, да и на авиабазе у них курорт… Был.
Полевая площадка, которую заприметил с воздуха капитан Щербина, оказалась заброшенным аэродромом авиационно-спортивного общества Украины — АСК ОСОУ. Двухэтажное заброшенное здание штаба, казармы с потрескавшимися стенами, разбитый, поросший травой асфальт дорожек, запущенный спортгородок… Олег грустно вздохнул — как всегда, у государства не было денег на настоящий, а не лубочный патриотизм. И что теперь с этим государством?..
Оставшиеся самолеты на заросшей бурьяном, когда-то заасфальтированной стоянке были в ужасном состоянии. Два стоящих рядом Ан-2 хлопали на ветру изорванным перкалем крыльев, силовой набор плоскостей сиял белым дюралем, словно кости скелета. Три учебно-тренировочных Як-52 стояли без винтов, элеронов и рулей, пневматики шасси были спущены. Рядом с одним из «Яков» валялся сорванный капот двигателя.
В относительном порядке была только старенькая «Вильга», которая, судя по виду, таскала планеры еще при Союзе. Но Олег, сняв капот и покопавшись в моторе, удовлетворенно хмыкнул. Пошарив по аэродромным постройкам, он нашел почти полную канистру бензина и банку масла. Заправив самолет и прокрутив винт, Щербина усадил на правое сиденье пленного американца. Тот за все время не проронил ни слова, наблюдая за действиями русского летчика. Потом высказался в том духе, что лучше бы русский его пристрелил, чем заставлял лететь на такой допотопной развалюхе.
На что Олег бодро ответил:
— Не ссы, янкес, — прорвемся!
И крутанул винт, а потом быстро юркнул в кабину.
— Ат-т винта!
Мотор отчаянно зачихал, но завелся. Олег вырулил через прореху в поваленном заборе на летное поле, опробовал двигатель. Щербина добавил газ, и легкокрылый самолетик пошел на взлет. Летели они как можно ниже, держа курс по визуальным ориентирам.
— Вот так и добрались, — закончил свой рассказ летчик.
Глава 25. «Веселые — не хмурые вернемся по домам, Невесты белокурые наградой будут нам»
Походная колонна второй роты 605-го отдельного танкового батальона, расплескивая лужи и грязь, шла к месту новой дислокации. Недавно прошел дождь, труднопроходимые русские дороги и вовсе стали ужасными. Роту гауптмана Эриха фон Штайна перебрасывали к Днепропетровску.
После отчаянно-смелого и крайне результативного налета русских на один из крупных аэродромов авиации НАТО потребовалось срочное усиление ударной группировки, готовящейся к штурму этого города. Все понимали, что ставки в этой операции слишком высоки. Командование оккупационными силами решило во что бы то ни стало овладеть Днепропетровском и стягивало для этого крупные силы.
Эрих фон Штайн настороженно осматривал окрестности дороги. После того случая по дороге с полигона, стоившего ему танка, подожженного партизанами-сепаратистами, гауптман стал осторожнее. Сейчас впереди колонны шел легкий шестиколесный бронетранспортер с группой разведчиков на броне. В середине колонны тоже катили несколько украинских БТР-80.
У фон Штайна вызвали подозрения развалины старой фермы по правую сторону от дороги, — пару раз там что-то блеснуло. Гауптман нырнул в люк и связался по рации с воздушным прикрытием:
— Танго-папа, я — Зулу-семь-два, прием. Проверьте развалины фермы. Передаю координаты…
— Танго-папа, вас понял.
Ведущий пары F-16C, патрулирующих воздушное пространство в этом квадрате, резко положил свой истребитель на крыло.
— Хэй, Джордж, идем в атаку!
— Слушай, Майк, может, сначала проверим, что там происходит? Нас попросили просто разведать.
— Ничего, проверим, а заодно и уничтожим!
— А если там гражданские?
— Значит, им не повезло, дружище. Не хрен было переходить дорожку дяде Сэму!
Майк Спиллмэн, простой парень из Канзаса, редко задумывался над такими сложными вопросами. Ему нравилось летать на истребителе стоимостью в несколько миллионов долларов, он любил стрелять и не спрашивал, кому это выгодно. Довернув, он увидел в перекрестье электронного прицела объект атаки. А дальше все просто: жмешь гашетку — и умная автоматика все делает за тебя. Как в компьютерной «стрелялке».
Но в этот раз умная автоматика дала сбой — управляемые кассетные бомбы, которые должны были разнести развалины фермы, почему-то угодили прямо в колонну бронетехники бундесвера. Град осколков смел людей с брони, полыхнул развороченный БТР разведчиков. И тут их накрыло новыми взрывами. У одного из «Леопардов» снесло башню, второй накренился и, объятый пламенем, сполз в кювет.
Гауптман фон Штайн едва успел захлопнуть тяжелую крышку люка и сорвал микрофон радиостанции:
— Ты что делаешь, гребаный ублюдок?! Да я тебя под трибунал отдам!!!
Два истребителя F-16C стремительно набирали высоту, уносясь от места трагедии.
— Господи Иисусе, что же мы натворили?! — Майк впервые находился в смятении. Он же только что ударил по своим.
На земле полыхали танки, изломанными куклами лежали мертвые. Чад от горящей бронетехники смешивался с терпким запахом крови. Гауптман Эрих фон Штайн выбрался из командирского танка и медленно сделал несколько шагов. В лицо пахнуло сладковатым запахом сгоревшего мяса. Ужас…
Удар самолетов, своих самолетов, был страшен. Офицер с трудом взял себя в руки. Он — прежде всего командир.
— Вызовите санитарные вертолеты, — охрипшим от гари голосом приказал гауптман.
Вскоре, разгоняя лопастями чадный дым, прибыли американские «Блэк Хоки» и реквизированные у украинских ВВС Ми-8МТ. Тела убитых запаковывали в серые непрозрачные мешки и грузили в вертолеты. «Летающие труповозки», — подумал немецкий офицер.
Приехавшие пожарные заливали пеной почерневшие, чадящие остовы танков и бронемашин.
Приземлился еще один геликоптер, из него выбрались офицеры и поспешили к гауптману. Тот откозырял высоким чинам и представился.
— Господин гауптман, вы должны будете улететь с нами.
— Никак нет, господин генерал, я останусь пока со своими людьми. Как только надобность в моем присутствии отпадет, я прибуду в штаб незамедлительно. Рапорт о происшествии, список потерь и отчет о принятых мерах я вам предоставлю.
— Хорошо, будь по-вашему, герр гауптман. Вы — настоящий офицер. И еще… Вам нужно будет отвезти тела погибших в морг и передать вместе с сопроводительными документами. Их уже готовят наши медики.
— Ясно. А что будет с теми летчиками, которые атаковали нас?
— Их уже арестовали и сегодня же спецрейсом переправят в Гуантанамо. Потом — трибунал.
…Гауптман фон Штайн налил полстакана водки и махом опрокинул обжигающую жидкость в глотку. Закусил куском ветчины из армейского рациона. Эрих пил в одиночестве, пил и не пьянел. Убойная русская водка не могла заглушить в воспаленном мозгу недавние воспоминания. Господи, что же это творится?..