Александрия отважилась оглянуться, но ничего не увидела и лишь рассердилась. Сенаторам не приходится бояться так, как ей! Они никогда не выходят на улицу без вооруженной охраны, и бандиты даже близко к ним не суются, зная, что с этой силой им тягаться не дано. Бедные люди не могли похвастать такой защитой. Кражи и потасовки случались даже средь бела дня. Нередко кто-то так и оставался лежать на дороге, а виновные спокойно уходили, прекрасно зная, что разыскивать их не будут.
— Почти пришли, госпожа, — повторил Тедий и на сей раз не солгал. В голосе охранника чувствовалось облегчение, и девушка попыталась представить, что могло бы произойти, если бы бандиты вытащили ножи. Дрался бы он за нее до последнего или просто бросил на милость победителей?.. Нанять еще одного телохранителя? Но ведь и в его преданности не будет никакой уверенности.
Еще пара поворотов, и все трое вышли на ее улицу. Дома здесь выглядели приличнее, чем в тех лабиринтах, по которым они только что пробирались, но и грязь почему-то была гуще и глубже. Неудачный шаг — и мокрый комок залетел под накидку, попав на колено. Пропала еще одна пара сандалий. Кожа уже не будет выглядеть свежей, как ее ни отмывай.
Негромко кряхтя от боли в ноге, Тедий первым подошел к двери и постучал. Воцарилось молчание, мужчины настороженно озирались, опасаясь, что на улице кто-нибудь появится. Совсем недавно на соседней улице на женщину напали прямо возле ее собственного дома, и никто не отважился прийти на помощь.
За дверью послышались тяжелые шаги.
— Кто там? — раздался голос Атии, и Александрия наконец-то вздохнула с облегчением. Ну вот, теперь она действительно дома. Этот голос она знает с детства. Атия — кухарка, живет в доме, и ближе нее у Александрии никого нет.
— Это я, Ати, — отозвалась девушка.
Дверь открылась, выпустив на крыльцо узкую полоску света, и Александрия быстро прошмыгнула внутрь. Тедий и его сын плечом к плечу стояли сзади, словно живая стена. Они вошли в дом за ней, сын накрепко задвинул засов, и лишь тогда Тедий спрятал нож в карман и с облегчением вздохнул.
— Спасибо вам обоим. — Благодарность госпожи прозвучала вполне искренне.
Молодой человек промолчал, а Тедий, постучав по крепкой двери, словно для уверенности, проворчал:
— Мы за работу деньги получаем.
Александрия заметила, что телохранитель стоит, не опираясь на больную ногу, и сердце ее исполнилось сочувствия. Поистине, существуют разны формы мужества.
— Я принесу чего-нибудь горячего, а ты пока займись ногой, — предложила она.
Удивительно, но Тедий слегка покраснел.
— В этом нет необходимости, госпожа. Мы с мальчиком сами позаботимся о себе. Может быть, попозже.
Александрия молча кивнула, не зная, стоит ли настаивать. Похоже, любое проявление симпатии смущало Тедия. Судя по всему, за труд он не ждал от хозяйки ничего, кроме регулярной платы. Что ж, пусть будет так. И все-таки сегодня она чувствовала себя не в своей тарелке, а потому никак не хотела оставаться в одиночестве.
— Вы оба наверняка проголодались, а на кухне есть холодная говядина. Мне было бы приятно, если бы вы, после того как освободитесь, разделили с нами ужин.
Атия нетерпеливо переступала с ноги на ногу, а Тедий что-то внимательно разглядывал на полу. Наконец, словно собравшись с духом, он поднял голову.
— Если настаиваете, госпожа.
Охранники отправились по своим комнатам, а Александрия смотрела им вслед, словно не желая расставаться. Потом перевела взгляд на Атию и невольно улыбнулась: лицо поварихи было сурово.
— Ты слишком добра. Толку от них мало, что от отца, что от сына. Дай им волю, так они стесняться не станут. Слуги не должны забывать свое место. Им платят деньги, и этого вполне достаточно.
Александрия засмеялась. Напряжение сегодняшнего трудного вечера наконец-то начало спадать. Вообще-то Атия и сама была служанкой, хотя этого никто и никогда не упоминал. Александрия познакомилась с ней, когда разыскивала в городе чистую и респектабельную квартиру. А когда ювелирное дело окрепло и начало приносить стабильный доход, Атия переехала вместе с новой хозяйкой в просторный дом, чтобы поддерживать в нем порядок и готовить еду. Взяв на себя роль домоправительницы, она тиранила других слуг, зато благодаря ее стараниям дом действительно походил на дом.
— Я рада, что они сопровождали меня, Атия. Если бы не они, я вполне могла бы попасть в лапы разбойников. Пара стаканов горячего вина — не слишком щедрая плата за добросовестную службу и мою безопасность. Пойдем же, я проголодалась.
Атия в ответ лишь фыркнула, однако послушно направилась в кухню.
Зал сената ярко освещали несколько дюжин укрепленных на стенах ламп. В его гулком пространстве было тепло и сухо, хотя на улице продолжался дождь, так что присутствующие не слишком спешили по домам, не желая промокнуть. День прошел в обсуждении городского бюджета и в нескольких этапах голосования: решалось, стоит ли выделять крупные суммы тем легионам, которые, находясь в дальних странах, поддерживают там власть Рима. Деньги казались поистине громадными, но, к счастью, казна не пустовала, так что запасов вполне могло хватить еще на год. Несколько самых пожилых сенаторов позволили себе вздремнуть в тепле и уюте, и лишь ужасная погода мешала им спокойно отправиться домой — к вкусному ужину и мягкой постели.
На трибуне стоял сенатор Пранд. Обводя взглядом полукруглый амфитеатр зала, он искал поддержки. Раздражало поведение Помпея — пока Пранд объявлял свою кандидатуру на следующий консульский срок, он преспокойно беседовал с соседом. Помпей сам просил Пранда назвать свое имя, мог хотя бы изобразить уважение к выступающему.
— Если меня выберут на почетную должность, я непременно соберу всех, кто занимается чеканкой денег, под одной крышей и установлю единую денежную единицу, на которую жители города смогут положиться. Сейчас у нас в ходу слишком много различных монет, и все они считаются золотыми и серебряными. Каждый торговец вынужден их взвешивать, чтобы понять, что же ему дают на самом деле. Единый монетный двор, подчиняющийся сенату, наведет порядок в расчетах.
Помпей заметил, как Красс нахмурился, и спросил себя, уж не он ли виновен в появлении некоторых из тех фальшивых монет, которые приносят столько неприятностей. Вполне возможно, что именно так оно и есть.
— Если граждане даруют мне право на консульское кресло, я непременно буду действовать в интересах Рима и постараюсь восстановить веру в справедливость сената. — Помпей поднял голову, и Пранд замолчал, поняв, что позволил себе лишнее. Кто-то из присутствующих хмыкнул, и оратор совсем смутился. — Постараюсь добиться большей веры в сенат, — исправился он. — Необходимо уважение к власти и силе закона. Необходима справедливость, которую нельзя ни купить, ни продать. — Здесь Пранд снова замолчал, растерявшись и не зная, что говорить дальше. — Для меня было бы огромной честью служить своему народу. Благодарю.
Оратор закончил речь и с явным облегчением спустился с трибуны, заняв место в первом ряду. Сидящие рядом похлопали его по плечу, и он немного успокоился. Возможно, выступление прозвучало и не слишком плохо. Пранд взглянул на собственного сына, Светония, чтобы понять его реакцию, однако молодой человек с непроницаемым видом смотрел перед собой.
Помпей прошел между рядами и, поравнявшись с Прандом, улыбнулся. Те, кто позволил себе шепотом обмениваться впечатлениями, замолчали. Консул поднялся на трибуну. Пранд с раздражением отметил про себя его спокойствие и уверенность.
— Благодарю всех кандидатов за выступления, — начал Помпей, позволив себе сделать паузу и посмотреть на всех претендентов по очереди. — Хочу надеяться, что наш великий город найдет тех правителей, которые смогут посвятить жизнь борьбе за его благо, а не корыстной погоне за собственной наживой.
После этих слов в зале возникло оживление, и оратор, облокотившись на край трибуны, спокойно ждал, пока слушатели успокоятся.
— Выборы дадут возможность строителям обновить и увеличить это здание, а пока работа будет продолжаться, я готов предоставить для работы сената собственный новый театр. Надеюсь, он подойдет. — Помпей улыбнулся слушателям, и все в зале тоже улыбнулись: ведь театр консула был в два раза больше того здания, в котором они сейчас заседали, а кроме того, гораздо богаче и удобнее. Разумеется, возражений не последовало. — Помимо тех кандидатов, которых мы выслушали сегодня, могут появиться и новые — ведь выдвижение продолжится еще десять дней. Прошу лишь заранее поставить меня в известность. А теперь, прежде чем мы отважимся выйти под дождь, позвольте объявить об общем собрании граждан. Оно состоится на форуме ровно через неделю. Суд над Госпием отложим на неделю. Мы с Крассом хотим обратиться к народу. Если кто-то еще решит выступить, предупредите меня сегодня, до того как я уйду домой.
На какое-то мгновение Помпей встретился взглядом с Прайдом. Все было оговорено заранее, и кандидат знал, что может рассчитывать на содействие более опытных коллег. Конечно, надо было отрепетировать выступление. Несмотря на обещания Помпея, слушатели в Риме совсем не просты.
— На сегодня работа закончена, сенаторы. Пора по домам. — Помпей произнес эти слова как можно громче, чтобы перекричать барабанящий по крыше дождь.
Шторм на море продолжался три дня. Он расшвырял корабли, отбросив их с намеченного курса. Когда наконец стихия успокоилась, суда, перевозившие Десятый легион, постепенно снова собрались в единый флот. На каждом из них кипела работа: ремонтировали весла и паруса, нагревали деготь, чтобы заделать щели и пробоины, в которые затекала вода. Как и предполагал Брут, Цезарь скомандовал встать на якорь вблизи Остии. Между кораблями без устали сновали юркие лодочки, подвозя припасы, оказывая различного рода услуги и высаживая на борт плотников, работы для которых было больше чем достаточно. Солнце быстро высушило палубы, и воины Десятого легиона старательно драили трюмы, не желая оставлять в них следов недавней унизительной и повальной морской болезни.