Невдомек старику, что не простой воды он напился, а молодильной, и что не старик он теперь вовсе, а молодой парень. Старику бы в воду глянуть! Да куда там! Подхватил он вязанку и по горной тропинке к старухе побежал.
Прибежал к дому да как закричит:
— Старуха, старуха, это я вернулся! Заплутал малость, вот и припозднился.
Повернула старуха голову и проворчала:
— Эй, парень, ты чего в мой дом врываешься да еще вдобавок околесицу всякую несешь?
Раскрыл старик рот от удивления.
— Ты что, старуха, — говорит, — совсем ума лишилась, что ли? Это же я!
— Ха-ха-ха! — засмеялась старуха. — Думаешь, раз я старая, меня дурачить можно?
— Ты, видно, днем дрыхла, — рассердился старик, — не проснулась еще. Протри глаза!
— И не спала я днем, — обиделась старуха. — Что мне надо, то я вижу. Отвечай немедленно: кто ты такой и что тебе надо?
Опешил старик — понять не может, что с его старухой стряслось?
— Ты что же, не узнаешь меня? Это же я, твой старик, — снова заговорил он.
— Какой же ты старик? — вытаращила глаза старуха. — Ты же молодой еще совсем! Ой, насмешил!
— Кто молодой? — не понял старик. — Да ты поближе подойди, погляди получше!
Подошла старуха поближе.
— Странно, — говорит, — вроде кимоно на тебе стариково…
— Не стариково, а мое собственное, — рассердился старик. — А чье, по-твоему, кимоно я носить должен?
— И голос, вроде, совсем как у моего старика, — призадумалась старуха.
— А как ты думаешь? — не унимался старик. — Чьим же еще голосом я говорить должен?
— Да и лицо у тебя такое, какое у моего старика в молодости было… — совсем растерялась старуха.
— Как в молодости? — не поверил старик. — Ну ты, старуха, скажешь! Вспомнила, что сто лет назад было!
Уставилась старуха на него, глаз оторвать не может. Не по себе старику стало. Подошел он к лохани с водой да в воду и заглянул: смотрит на него оттуда молодой парень, улыбается.
— Эй, старуха, — пробормотал старик. — Что со мной случилось?
— Вот и я не пойму, — ответила старуха. — Вроде ты, а вроде и не ты!
Посмотрел старик еще раз в воду да как себя по лбу ладонью хлопнет.
— Понял, понял! — кричит. — Напился я в лесу воды из озерца. Была та вода, видно, молодильная, вот и вернулась ко мне молодость!
Стал старик по дому прыгать да плясать.
— Ой да я! Ой да я! — радуется. — Вновь я молодым стал! Не боюсь теперь ни болезней, ни смерти!
А потом старухе и говорит:
— Не печалься! Завтра поутру в горы пойдем, озеро то найдем. Будешь и ты у меня снова молодой и красивой! Заживем мы с тобой опять весело и счастливо.
— Почему это я должна до утра ждать? — обиделась старуха. — Ты сегодня молодым стал, а я до завтра старухой жить должна.
— Так ведь поздно уже, — стал уговаривать ее старик. — Кто же по ночам в горы ходит? Да и озерца того впотьмах не найдем. Подожди до утра!
— Подожди, подожди… Не хочу! — не унималась старуха. — Вон сколько лет ждала — старухой стала.
Не стал старик ее больше слушать, лег и заснул, да так крепко, что ничего не услышал.
Наутро видит — нет старухи.
— Эй, старая, где ты? — закричал он. Но никто ему не ответил.
Понял старик, что не дождалась его старуха, сама в горы отправилась. «Ладно, пусть идет, — думает старик. — Нет у нее, видно, сил ждать. Придет назад такой же красивой, как раньше была».
Поднялось солнце из-за гор, за горы и село. Смеркаться стало, а старуха все не возвращается.
— Видно, заблудилась в лесу моя старуха, — решил старик. — Придется идти ее искать.
Собрался он и в горы пошел. Идет — старуху кличет. Вдруг слышит — плачет где-то в чаще младенец. Удивился старик: откуда тут младенцы? Пробрался он сквозь заросли, к озерцу вышел, видит — лежит на каких-то тряпках младенец, кричит — надрывается. Пригляделся старик получше, а это и не тряпки вовсе, а старухино кимоно.
Понял тут старик, что пожадничала его старуха: оторваться от воды молодильной не могла, вот и превратилась в дитя малое.
Взял старик младенца и домой отнес. Так и пришлось ему свою старуху нянчить.
Как Лунный старец самого доброго зверя искал
авным-давно это случилось. Надумал как-то Лунный старец узнать, кто из зверей самый добрый. Посмотрел на землю — видит: живут в лесу обезьяна, лиса и зайчик. Превратился тогда Лунный старец в бедного странника, спустился на землю, подошел к зверям и говорит:
— Устал я с дороги, сил нет дальше идти. Три дня во рту рисового зернышка не было. Помогите, зверюшки! Не дайте умереть с голода.
— Бедный странник! — воскликнули звери.
Поднесла обезьяна Лунному старцу плоды с деревьев — сочные, сладкие, лиса рыбу принесла — большую, свежую. Один только зайчик стоит, с места не шелохнется: ничего у зайчика съестного нет.
Заплакал зайчик, запричитал:
— Чем же я-то могу помочь бедному страннику?
Думал-думал и надумал:
— Принеси, обезьяна, хворосту побольше, а ты, лиса, разожги огонь, да пожарче.
— Что ты такое придумал? — стали спрашивать звери, но сделали все, как зайчик сказал.
Подошел зайчик к страннику и говорит:
— Ничего у меня нет. Но не выдержит мое заячье сердце, если умрешь ты с голоду. Прыгну я сейчас в костер, поджарюсь, ты уж меня и съешь.
Услышал странник такие речи — мигом в Лунного старца обратился и говорит:
— Давно искал я по свету самого доброго зверя. И обезьяна, и лиса правильно поступили, что на помощь слабому пришли. Но все-таки самый добрый среди вас — зайчик. Возьму-ка я тебя, зайчик, с собой на Луну.
Поднял Лунный старец зайчика на руки и исчез.
И если в ясную ночь ты внимательно посмотришь на Луну, то обязательно увидишь там Лунного старца и маленького зайчика.
Влюбленные сосны
лучилось это в давние времена, когда столицей Японии был еще город Нара.
Жили в одной деревне у самого моря юноша по имени Ирацуко и девушка по имени Ирацумэ. Были они оба лицом пригожи. Сватала их людская молва.
— Вот было бы хорошо, если б полюбили друг друга Ирацуко и Ирацумэ! — говорили вокруг.
Но только юноша и девушка будто и не замечали друг друга вовсе. Услышит Ирацуко, что люди говорят, да только рукой махнет: отстаньте, мол. А как начнут соседки перед Ирацумэ жениха нахваливать, улыбнется девушка и прочь пойдет.
Вот как-то раз устроили крестьяне большой праздник. Собрались они под вечер на лесной поляне, стали петь, плясать да стихи слагать. Тут-то и подошел юноша к красавице Ирацумэ.
— Повернись ко мне, погляди на меня, — говорит. — Красива ты, будто молодая сосенка. Махни мне своей веточкой, дай знак, что любишь меня.
Зарделась девушка.
— Не подобало мне такие речи слушать, — отвечает. — Да уже не скрою, признаюсь, что давно люблю тебя.
Заприметили люди, что Ирацуко и Ирацумэ беседы ведут, любопытно им стало. Уж и так они и эдак подслушать хотели, то подойдут — усмехнутся, то в сторонке встанут — улыбнутся. А потом и вовсе надоедать стали:
— Когда на свадьбу позовете?
— Скоро ль свадьбу играть будем?
Рассердился Ирацуко:
— Нет от вас покоя, — говорит. — Не смотрите на нас, не трогайте нас!
Схватил он девушку за руку и в глубь леса побежал. Покачали люди головами.
— Не хотели мы их обидеть, — говорят. — Просто радуемся, что счастье они свое нашли.
А влюбленные в лес прибежали да под старой сосной присели.
— Вот ведь какие люди! — никак не успокоится Ирацуко. — Нет от них спасения!
— И то правда! — согласилась Ирацумэ. — Вечно свои носы в чужие дела суют!
Стало смеркаться. Тихо кругом, только луна на небе сияет, да листья с деревьев падают. Просидели влюбленные всю ночь под старой сосной, так и не заметили, что утро наступило. Огляделись они вокруг: солнышко из-за горы поднимается, вдалеке петухи запели, собаки залаяли.
— Пойдем в деревню, — сказал Ирацуко. Хотел он было подняться, да не смог — ноги будто в землю вросли.
— Я помогу тебе! — воскликнула Ирацумэ и тоже хотела встать, но и ее ноги слушаться перестали.
— Что с нами случилось? — удивились влюбленные.
А в это время крестьяне в лес пришли — отправились они Ирацуко да Ирацумэ искать. Глядь — стоят на самом краю леса две молодые сосны.
Ахнули люди, руками всплеснули:
— Посмотрите, посмотрите! Это же Ирацуко и Ирацумэ в сосны превратились!
— Не хотели они, чтоб люди на них смотрели, вот и спрятались от чужих глаз!
— Да, их тут и вправду никто не увидит!
Испугались юноша и девушка: «Неужто это о нас люди говорят? Неужто это мы в сосны превратились?»
Так и остались две сосны на краю леса стоять. Бывало, придут крестьяне в лес, сядут под ними, спросят заботливо:
— Как поживаешь, красавица Ирацумэ?
— Как здоровье, Ирацуко?
Зашумят сосны, заскрипят, ветвями забьют, и покажется людям, будто ворчат они:
— Опять вы нам надоедаете! Опять покой наш нарушаете! Нет от вас спасения — не глядите на нас, не трогайте нас!
Вздохнут крестьяне и прочь пойдут. Так и прозвали те сосны: маленькую, что раньше Ирацумэ звалась, — сосна-«не гляди на меня», а большую, что была некогда юношей Ирацуко, — сосна-«не тронь меня».
Монах-колдун
огда-то очень давно жил в одном монастыре монах. Откуда он появился в тех местах, никто не знал, но тянулись к нему люди — и лицом пригож, и нрава доброго. Очень скоро пошли дела старого монастыря на лад, да и монах тот разбогател.
Только стали замечать прихожане странную вещь: как придут они в храм, нападает на них глубокая дремота, а как очнутся — то денег не досчитаются, то украшений богатых не найдут.
— Что за чудеса в нашем храме творятся? — стали спрашивать друг друга люди. — Не может ведь такого быть, чтоб монах этот на нас дремоту насылал!
Подумали прихожане и так решили: не будем больше в старый монастырь ходить, может, и не виноват монах, да зачем с темной силой тягаться.