В настоящее время есть только две силы, способные опрокинуть этот разложившийся политический и буржуазный западный мир. Это - варвары извне, возможно, славяне, руководимые русскими, которые проследуют по пути, который им подготовят и покажут пруссифицированные немцы; или варвары изнутри, пролетариат. Если это будут славянские варвары, предназначенные оказать последнюю услугу старому миру Европы, как германские варвары оказали ее пятнадцать веков назад греко-римскому миру, безусловно, человеческая цивилизация откатится, по крайней мере, на несколько сотен лет назад. Это будет естественное явление, как им было победоносное вторжение германцев, но, одновременно, огромное несчастье для завоевателей, не менее, чем для завоеванных народов. В течение, по крайней мере, нескольких десятков лет кнут, который цари унаследовали от татар, и дисциплинарная наука, которую им привнесли немцы, будут двумя ангелами-хранителями общественного порядка в Европе.
Таким образом, в интересах человечества, цивилизации и всемирного освобождения, мы должны направить все наши усилия на то, чтобы неизбежное свержение политического и буржуазного мира было осуществлено не вторжением славян, а восстанием пролетариата, и пусть первое, которое неминуемо нагрянет на Запад, если второе не случится или случится слишком поздно, будет упреждено этим последним. Насколько дело разрушения, если оно будет завершено вторжением варваров извне, было бы гибельным для человеческой цивилизации, настолько оно будет для нее спасительным, когда оно будет выполнено варварами изнутри, самим пролетариатом Запада.
Пролетарии Запада и, главным образом, пролетарии городов, рабочие собственно промышленности, поскольку они отделены от крестьян, то есть работающих на земле, имеют огромное преимущество перед своими братьями из более варварских стран. Их объединяет с ними нищета, кабала, ужас их рабства, ненависть к своим угнетателям и эксплуататорам, ненависть ко всем существующим институтам и потребность в освобождении. Вот общая, очень широкая, очень прочная почва, которая, несмотря на самые большие различия в культуре, делает возможной и даже необходимой реальную солидарность между трудящимися всего мира, если не в идеях, то по крайней мере в инстинктах, чаяниях, естественных тенденциях и, следовательно, также в окончательной цели. Вот основа для всемирного братства. И горе западному рабочему, который, либо дав захватить себя глупой спеси полуобразования, обязательно буржуазного, либо позволив себя распропагандировать своим руководителям, обманщикам и обманутым, настолько, чтобы дать поставить себя в загон в качестве эксплуатируемого или добровольного вьючного животного на какой-нибудь политической родине, отрывается от этой основы, забывает, отрекается, презирает это огромное братство, которое связывает его судьбу с судьбой пролетариата всего мира. Он тотчас же теряет живые источники своей силы, своей мысли, своего плебейского права, и становится мелким нелепым буржуа, если не фактически, то, по крайней мере, по намерению; как всегда бедный с экономической точки зрения, он морально еще более убог: тщеславный простофиля, глупый инструмент в руках какой-нибудь вполне буржуазной политической партии.
Но помимо или скорее поверх этой общей основы, пролетариат Запада обладает силой инициативы, которая не развилась еще, по крайней мере в той же степени, в пролетариате более варварских стран. Помимо социалистических инстинктов, которые одинаковы у всех закабаленных народов, он начинает обладать мыслью и серьезной волей к своему освобождению, он начинает понимать природу и конечную цель своих собственных инстинктивных чаяний, и, видя это сам, он способен и в каком-то смысле даже призван показать ее всем другим. Инициатива освобождения пролетариата, освобождения человечества, принадлежит ему по полному праву, поскольку развитие его коллективного сознания является несравненно более передовым, чем у пролетариата Восточной Европы.
Оно является таким в тройном смысле: в области религиозных идей, политических институтов и экономического опыта. Не надо думать, что пролетариат Запада обязан этим несомненным превосходством подготовке, которую он получил в народных школах. Эта подготовка ничтожна. В большинстве даже самых цивилизованных стран Европы, во Франции, например, большинство школ существуют лишь на бумаге и в министерских речах; а в Англии, где начали, наконец, делать вид, что хотят серьезно заняться образованием народа, до последнего времени не было даже этой видимости их существования. В тех же странах, которые, как Германия, например, гордятся, что уже давно учредили некое количество народных школ, настоящее образование, то, что освобождает умы и сердца, и которое зажигает в душах любовь к свободе, не только не более передовое, но даже, можно сказать, более отсталое, чем в Англии и Франции, где пролетариат, возможно, менее рассудителен, но, бесспорно, более революционен, чем в Германии. Это отчасти связано с его темпераментом и особенно с его историческим воспитанием. Но в большой степени это зависит от его школьного образования. То, что в народных школах Германии выливается потоком на массы, жадные к знаниям, это не образование, а отрава; это не наука, а безнравственная, абсурдная и тщательно отфильтрованная ложь.
Читать, писать, считать - вот единственно полезные вещи, которые дети народа находят там. Это уже что-то, я не отрицаю, так как преимущества их применения - в повседневной жизни каждого; эти три возможности, какими бы формальными они ни были, бесспорно способствуют развитию разума, приучая его, по крайней мере хотя бы немного, к абстракции или обобщению, первому источнику всех идей. Кроме того, они предоставляют очень малому числу тех, у кого есть время и материальные средства для этого, возможность обучиться позже самостоятельно. Но все эти преимущества более чем перевешиваются катастрофическим, оглупляющим и отупляющим эффектом чудовищной лжи, которая под видом исторической и божественной истины просачивается в сознание и представления детей народа. Это интеллектуальное и духовное отравление, научно рассчитанное и систематически, сознательно применяемое. Последнее слово этого народного образования, это смирение и повиновение: идеал буржуа, не для них самих, но для народа.
То, чем надо восхищаться в пролетариате Германии, это тем, что он настолько передовой, несмотря на то образование, что ему дают. И он стал таким только благодаря обширному, не школьному, а историческому воспитанию, которое он разделил со всеми другими народами Западной Европы.
Великого народа, великой расы никогда не бывает без истории. Славянские народы, в том числе русские, также имеют очень длинную и очень болезненную историю, которая многому их научила. Но в этом образовании недоставало одного большого урока: спектакля освобождения среднего класса, развития его богатства, его мощи, затем его упадка.
Давайте договоримся, что это вовсе не позитивный урок; и пролетариат Запада был бы безнадежен, он неминуемо разделил бы судьбу буржуазии, обреченной погибнуть, если бы захотел, если бы мог воспринять его в этом смысле. Это урок совершенно негативного рода, исторический пример, которому надо не следовать, а отталкивать его со всей энергией, на которую пролетариат способен; и тем не менее несомненно, что этот урок в огромной мере способствовал не столько пробуждению инстинктов освобождения, которые клокочут сегодня, по крайней мере также мощно, как в нем самом, в пролетариате Восточной Европы, сколько развитию в его рядах социалистической мысли. Обученный на опыте буржуазии, для которой он был вначале сообщником, инструментом и одновременно жертвой, и врагом которой он стал по необходимости сегодня, чтобы обрести свое право человека и найти собственный путь - путь всемирного социального освобождения, пролетариат Запада должен поступать сейчас совершенно противоположно тому, что сделали, и тому, чего хотят буржуа. (Рукопись обрывается здесь)
Письмо в брюссельскую газету "Свобода" ("La Liberté")
В редакцию "Свободы"
Сего 5 октября 1872 года. Цюрих.
Господа редакторы,
Опубликовав решение об отлучении от церкви, которое Конгресс почитателей Маркса в Гааге только что произнес против меня, будет справедливым, не так ли, опубликовать мой ответ. Вот он:
Триумф господина Маркса и его приближенных был полным. Будучи уверенными в большинстве, которое они давно готовили и организовали с большой ловкостью и заботой, если не с большим уважением к тем принципам морали, правды и справедливости, которую столь часто находят в их речах и столь редко в их действиях, поклонники Маркса сняли маску и, как и подобает людям, влюбленным во власть, как всегда во имя того самого суверенитета народа, который отныне будет служить подножкой для всех претендентов на правление массами, они нагло декретировали рабство народа Интернационала.
Если бы Интернационал был менее жизнеспособен, если бы он был основан, как они себе это вообразили, лишь на организации руководящих центров, а не на реальной солидарности интересов и подлинных чаяний пролетариата всех стран цивилизованного мира, стихийной и свободной федерализации секций и рабочих федераций независимо от любой руководящей опеки, декретов этого пагубного Гаагского конгресса, этого столь услужливого и верного воплощения марксовых теорий и практики, хватило бы, чтобы его убить. Они сделали одновременно нелепым и гнусным это великолепное Товарищество, в основании которого, и я люблю это констатировать, господин Маркс принял столь же толковое, сколь и энергичное участие.
Государство, правительство, всемирная диктатура! Мечта Григориев VII, Бонифациев VIII, Карлов Пятнадцатых и Наполеонов, воспроизводящаяся в новых формах, но всегда с теми же претензиями, в лагере социалистической демократии! Можно ли представить себе нечто более шутовское и в то же время более возмутительное?