- Нет, брат! Это не легкое дело. На то у них и несколько выходов.
- А можно их есть?
- Ты все со съедобной точки зрения рассматриваешь! - засмеялся Виктор. - Не слыхал, чтобы бобров ели. Не этим они ценны, а своим мехом, да еще какой-то «бобровой струей». Говорят, вроде лекарства.
Внимательно рассматривая строения, они обошли весь участок и на другой стороне, среди зарослей, нашли четвертую хатку. Стояли они на коряге, и вода едва доходила до ее фундамента. Нужно было ступить один шаг с берега, чтобы очутиться на крыше хатки. Хлопцы так и сделали.
Они никак не ожидали, что строение окажется таким прочным: хатка легко выдерживала двух человек. Интересно было думать, что под ними сидят бобры. Виктор высказал мысль, что хатка эта, наверное, покинута: на ней старые ветки и сучья, в то время как на остальных трех много свежих, недавно заготовленных.
- Они каждый год ремонтируют жилье, - сказал он. - Может, теперь засядем, чтобы подкараулить их?
Нашли подходящее место, где было суше и кусты погуще, спрятались и начали ждать. Прошло полчаса, час, а бобры не показывались.
- Видно, напугались, услышав, как мы тут ходим, - прошептал Виктор. - Вообще днем они не любят выходить, а теперь тем более.
- В таком случае нет смысла и сидеть, - подхватил Мирон. - Пойдем-ка по своим делам. А сюда вернемся завтра, тихонько, чтобы не спугнуть их.
Мысль была правильная, и Виктор согласился. Пошли дальше вокруг острова. На этот раз дело упрощалось тем, что не надо было обследовать ни восточную сторону, от озера, ни западную, от соседнего острова. Даже с северной стороны оставалась только половина, так как другую, друзья знали, тоже омывает озеро. Таким образом, нужно было обследовать лишь южный берег.
Туда и пошли. Но как ни старались, как ни метались - выхода найти не могли.
- Каким же образом тот человек пробрался? - недоумевали хлопцы.
- А может, этот окурок иначе как-нибудь попал сюда? - высказал предположение Мирон.
- Не ворона ли на хвосте принесла? - насмешливо сказал Виктор.
- Зачем смеяться? - серьезно ответил Мирон. - Коли нет иного объяснения, можно предположить, что какая-нибудь птица несла его в свое гнездо и потеряла. Это предположение нисколько не хуже мысли, что какой-то человек почему-то карабкался через болото, рисковал жизнью, увидел наше жилье, постоял, покурил и потащился назад.
Рассуждения Мирона тоже имели основания. Виктор растерялся:
- Неужели придется всерьез согласиться, что окурок ворона на хвосте принесла?
- Я этого не говорю, а только отмечаю, что такое объяснение не хуже других. Так или иначе, а надо готовиться к жизни тут примерно на несколько недель. Летом, конечно, где-либо подсохнет настолько, что мы сможем пройти.
- Нужно лучше кладки делать. За это время можно набросать сучьев и деревьев столько, что мы без труда проползем по ним через болото.
- Что ж, мысль неплохая! - оживился Мирон. - Начнем. Можем у бобров одолжить сваленные деревья: нам самим не срубить.
План этот понравился обоим и значительно успокоил друзей. Теперь они сами могли действовать, приближая свои освобождение, а не сидеть и ждать, пока природа сделает одолжение и подсушит болото. Одной мысли об этом было достаточно, чтобы энергии у хлопцев прибавилось вдвое. Виктор сразу же загорелся и начал мечтать:
- Если мы каждый день будем подбрасывать сучья, то сделаем такую гать, что по ней хоть на подводе езжай!
- Не очень увлекайся, - сказал Мирон. - Как только станешь на эту гать, она провалится в трясину.
- А я стоять не буду, - храбрился Виктор. - Лишь бы ногой дотронуться. Не поспеет сук податься под ней, как я перепрыгну дальше.
- Что ж, там будет видно, - уклончиво согласился Мирон.
Обсудив все детали, решили немедленно приняться за работу. И вдруг Мирон покачал головой и сказал:
- Ну и наплели же мы с тобой глупостей!
- Каких?
- Если б кто-нибудь набросал нам сучьев сверху, может, мы и смогли бы перебраться по ним. А когда мы сами начнем ходить по гати то туда, то сюда, да еще с тяжелой ношей за плечами, гать эта погрузится в болото после первых же переходов.
- Ясно! - сказал Виктор. - Теперь буду фантазировать только тогда, когда хорошенько обдумаю вопрос.
Они не торопясь направились к дому. Хоть мысли обоих и были далеко от этих мест, но друзья по привычке внимательно присматривались к каждому кусту, к каждому уголку леса. И под одним кустом заметили что-то светло-серое.
Пригляделись - заяц! Сидит себе и смотрит на них, вытаращив глаза. Правда, ветерок дул как раз с его стороны, так что он не мог их почуять. Но видеть-то должен был!
- Верно, спит, - шепнул Виктор. - Попытаемся подкрасться.
И они начали красться так тихо, что даже друг друга не слышали. Только сердца стучали учащенно. Шаг за шагом приближались к добыче. Вот уже заяц виден совсем ясно. Лежит на животе, подобрав под себя ноги, уши насторожены, а сам смотрит прямо в глаза. Даже какой-то страх охватил приятелей.
Чем ближе, тем больше волновались они. Вот сейчас прыгнет - и нет его! Но заяц не шевелился…
Последние пять шагов дались с таким трудом, что даже шатание по болоту (как друзья говорили позднее) казалось им более легким. Волнение, надежда, страх, что добыча вот-вот убежит, боязнь вспугнуть косого - все это было необычайными переживаниями.
Вот Мирон взмахнул дубинкой - и заяц в руках Виктора…
- Ох! - вырвалось у обоих, будто они испытали огромное напряжение.
- Как же это могло получиться? - не верил своим глазам Мирон.
- С ними бывает. Моя бабушка рассказывала, что однажды, собирая ягоды, она наткнулась на спящего зайца. Но почему-то побоялась схватить его голыми руками и начала отвязывать фартук. Заяц проснулся и убежал.
Велика была радость хлопцев, но когда пришлось свежевать добычу, снова начались жалобы: ну что ты сделаешь без ножа?
- Интересно! - заметил Мирон. - Каждый раз мы жалуемся, когда надо радоваться, когда есть добыча. А без нее и о жалобах забываем.
- А ты все мудришь и философию разводишь по любому поводу, - огрызнулся Виктор.
XV
Бобровое хозяйство. - Неожиданная опасность. - Враги-избавители. - Гости хозяйничают. - Объедки с чужого стола. - Серьезная ошибка.
Таким образом выяснилось, что в ближайшие дни нечего думать об освобождении. Некоторое время можно было не вспоминать об этом, а запас мяса позволял пару дней отдохнуть. Это использовал Виктор и предложил на следующий день приступить к наблюдению за бобрами.
- Только, брат, запасись терпением! - предупредил он. - Придется сидеть, не шевелясь, может быть, несколько часов. Обещаешь?
- Согласен! - сказал Мирон. Бобры интересовали его не меньше, чем товарища.
Подошли они так тихо, что даже не испугали бобра, что-то мастерившего на своей хатке. Но едва хлопцы начали устраиваться в укрытии, как бобр нырнул и исчез.
Скоро из воды высунулась тупая круглая голова. Через минутку - вторая, третья. Двое приковыляли к начатому дереву и взялись за работу. Какие они были смешные, неуклюжие! Широкий хвост - точно лопата, и покрыт не шерстью, а чешуей. Пальцы задних ног соединены перепонками, как у гусей. На передних - перепонок нет, зато когти острые, а на большом пальце даже двойные. Густая бурая шерсть блестит на солнце.
Двое «дровосеков» стали по обе стороны дерева на задние лапы, оперлись на хвосты и так взялись за работу, что только щепки полетели. Третий опять полез на свою хатку, четвертый тащил с берега в воду деревце толщиной с человеческую руку. Тяжелый труд! Дернет малость - я отдохнет. На помощь ему поспешил еще один.
С восхищением наблюдали друзья за этой картиной.
Тем временем дерево пошатнулось, послышался треск. «Дровосеки» отскочили в сторону, остальные бобры бросились в воду.
- Слушай! Они же могут пристукнут» нас! - в испуге прошептал Мирон.
Виктор и сам этого боялся. Он внимательно следил, в какую сторону будет падать дерево, но пока определить не мог. Дерево потрескивало и шаталось. Бобры подберутся к нему, погрызут - и в сторону. Подгрызли они оттуда, где вода, или, вернее, плотина.
- Должно туда и упасть, - прошептал Виктор.
Однако полной уверенности в этом не было. Друзья рисковали. Лишь обостренное любопытство и возбуждение удерживали их на месте.
Вот уже дерево наклонилось к воде. Треснуло в последний раз и со страшным шумом рухнуло на плотину. От грохота даже «дровосеки» нырнули под воду.
- Ай да молодцы! - с восторгом вскрикнул Мирон. - Такие маленькие, а этакое дерево свалили!
- Тише! Посмотрим, что дальше будет! - остановил его Виктор.
А дальше… дальше произошло что-то совсем неожиданное…
В лесу послышались голоса, и среди деревьев мелькнули… два человека!
- Люди! - радостно крикнул Виктор и хотел было вскочить.
Позднее Мирон никак не мог объяснить, что с ним тогда произошло. Помнил только, что в его голове, словно молния, мелькнуло слово «окурок», и он люто сжал зубы, рванул Виктора за рукав и прошипел:
- Не шевелись! Подожди!
Виктор опустился на землю и замер. На их счастье, треск падавшего дерева заглушил голос и движение Виктора. Люди ничего не заметили, подошли и остановились возле хатки, на которую вчера влезали наши друзья.
Один из незнакомцев был высокий, сильный, лет под пятьдесят человек с черной стриженой бородой и густыми черными усами, обвисшими, как у моржа. Под густыми бровями глубоко сидели узкие глаза, придававшие ему свирепый вид. На нем была короткая, серая, из грубого сукна свитка и высокие охотничьи сапоги, в грязи до колен. За плечами на ремне висело ружье.
Его товарищ, более молодой, имел «городской» вид. Высокий, тонкий, бритый. На нем тоже высокие сапоги, а вместо свитки - парусиновая накидка. Ружья у него не было.
Бросалось в глаза, что оба сильно перепачканы в грязи.
- Вот какое дерево свалили! - сказал молодой.