Приятно было распрямить спину. Я смотрел в ясное небо, где ветер гонял бежевые мелкие, как перышки, облачка.
— Жить хорошо, — вырвалось у меня вслух.
— А хорошо жить еще лучше, — закончил фразу Сергей.
Мы помолчали несколько минут. Затем Сергей сказал:
— Самое время закончить рассказ про артефакты. Готов внимать?
— Как пионер. Всегда готов.
— Ну ладно, тогда слушай, — Сергей повернулся на бок, подперев голову ладонью. — Третий вид магических предметов называется, как ты уже понял, артефактами. Их не нужно заряжать. Артефакты постоянно светятся энергией. Такие предметы можно назвать условно живыми, потому что они содержат кусочки человеческой души. Эти кусочки пульсируют на той частоте, что больше всего гармонировала с человеком, частью которого они являлись. Нельзя сказать, что артефакты обладают осознанием или собственным мышлением, нет. Просто излучают то, что человек больше всего любил при жизни.
— Но когда-нибудь они же должны выдохнуться? — спросил я. И продолжил, увидев, что Серега качает головой, — а как же закон сохранения энергии? Если они что-то излучают, рано или поздно это что-то закончится.
— Не в обозримом будущем, или, по крайней мере, не в этом веке. Ты пытаешься найти научное обоснование. Вот тебе, на вскидку, два из них: Либо душа обладает безграничным, поистине неисчислимым зарядом, это раз. И либо она, и соответственно, ее кусочек подключены к некой вселенской системе питания. Это два. Душа — живое существо. Она приходит в этот мир извне, в человека, когда человек рождается и уходит из этого мира, когда он умирает. Чем-то же она питается в это время в этом промежутке?
— Ну не знаю, — протянул я.
— Никто не знает. Душа происходит из тонкого, божественного мира, куда нам путь закрыт. За всю нашу историю даже выдающиеся мистики не смогли заглянуть за этот предел. Они видели, что душа после смерти тела еще сорок дней находится рядом с нами. А затем, пьюффф… Бесследно исчезает.
— Но ее кусочки остаются. В предметах, как ты говоришь.
— Ага. Из этого можно сделать вывод, что они не являются существенной потерей для души. Так, пара чешуек слетело, всего-то. Остается то, что тяготеет к земному, а душа… Ей то что? Посмотрела нашу жизнь, как кино, и гуд бай.
Сергей призадумался, затем посмотрел на телефон и сказал:
— Чуть позже я расскажу о мироустройстве, как я его вижу. Обед заканчивается. Давай закончим с артефактами, — он выждал несколько секунд. — Не все артефакты одинаково полезны. Артефакт отражает то, что больше всего любил человек. Это не только хорошее, но и плохое. Так, если бы, например, менты застрелили Чикатило в тот момент, когда он расправлялся с очередной жертвой, кусочек его души мог бы вселиться куда-нибудь. Например, в нож. И я бы посоветовал держаться от такого артефакта подальше.
— А откуда тебе знать, что после Чикатило не осталось артефакта?
— Он сгнил в тюрьме, понимаешь? Последние годы перед расстрелом он отчаянно боролся за свою жизнь. Лишенный заниматься любимым делом, съедаемый тюремными унижениями и хлопотами, он просто потерял драйв. Все.
— А как же другие убийцы?
— А что они? Чтобы появился артефакт, необходимо, чтобы человек погиб в ту секунду, когда занят любимым делом с головой. Много ты знаешь убийц, застреленных во время преступления? Тех, которые получают удовольствие от своих деяний? Я вот не слышал ни про одного. Убийцы-маньяки, про которых я когда-либо слышал долго гнили в тюрьме. Либо вышак, что тоже сбивает драйв. Либо застрелены при задержании, а не в момент преступления. Чикатило был гением своего дела, ан-нет, не оставил артефакта.
Иоанн же Кормянский, напротив, не секунды не переставал любить людей. Возможно, даже, смерть настигла его во время молитвы за род людской. И крестик, впитавший эту любовь, его нам наследие. Ты, наверное, не в курсе того, почему Иоанна Кормянского почитают святым?
— Хм, нет. Наверное, потому, что делал добро.
— Он умер давно, еще до большевиков. Тогда, как знаешь, церковь и священников сильно зажали. Смутное было время. Тюрьмы, пытки. Вряд ли молва запомнила бы его деяния. Батюшка, как батюшка. Нет, тут другое. В начале девяностых в деревеньке Корма, что под Гомелем, затеяли ремонт дороги. Вскрыли полотно и обнаружили две могилы — святого отца Иоанна, впоследствии названного Кормянским, и его сына, также бывшего священника. Когда строители вскрыли гроб, как ты думаешь, что они обнаружили?
— Что? Скелет с костями? Божественное сияние? Ангельский хор мальчиков-с-пальчиков?
— Не паясничай, — нахмурился Сергей.
— А ты сейчас похож на проповедника. Сам сказал, времени в обрез, а теперь тянешь кота за хвост. Ну, и что они там увидели?
— Иоанн Кормянский лежал нетронутый временем, словно умер только вчера. А у его сына тлен не тронул правую кисть.
— Не может такого быть. Должно быть какое-то объяснение.
— Разумеется. И власти так подумали. Срочно нужно научное объяснение, иначе какой скандал разразился бы. Тогда еще живо было наследие СССР. Официально, только Ленин был живее всех живых. Но, как всегда. Если не найдется причина, так придумают.
— И придумали?
— Конечно. Да ты послушай самого себя. Ты сам видел, на что способен крест Иоанна Кормянского. А теперь, когда узнал о чуде, коснувшемся его самого, сразу хватаешься за «научное объяснение», как за соломинку. Боишься, что крышу снесет? Тогда представь, что чувствовали власти. Разумеется, они сварганили историю, о том, что выход газа защитил тело усопшего бог-знает-сколько лет назад священника от бактерий и предотвратил разложение.
— Так может, так и было?
— Смеешься? Дорогу что, на болоте ложили? Да и рука сына осталась нетронутой. Газ действует избирательно?
— А что тогда?
— Не стану мучить. Тело Иоанна Кормянского не разложилось, потому что при нем был его крестик, который, как ты знаешь, стал артефактом. Пикантность ситуации заключается в том, что когда гроб вскрыли, крестика-то не оказалось. А тело после эксгумации разложилось за несколько дней.
— Как это, не было крестика? Где же он тогда был, если защищал тело от разложения?
— Когда Иоанн Кормянский лежал в могиле, крестик был. А когда гроб вскрыли, крестика не было. Врубаешься?
— Сперли?
— Ага. Работяги первым делом обшмонали гроб, лишь потом позвали начальство. Время наступало тяжелое, «лихие» девяностые, сам понимаешь.
— А как же ты крестик нашел?
— Вор, который крестик умыкнул, побоялся его носить с собой. Прикопал неглубоко в одной из могилок на кладбище неподалеку, пока никто не видел. Наверное, собирался позже забрать. Но, похоже, что-то с ним приключилось. Во всяком случае, крестик спокойно лежал там, когда я его нашел.
— Как же ты его нашел? Откуда ты знал, где он лежит?
— По свечению. Это как вибрация. Такой мощный артефакт, да еще и закопан неглубоко. Заметил его издалека.
— Серега, хочешь верь, хочешь не верь, но я живу в том же мире, что и большинство населения земли. Где все просто и объяснимо. Рационализм и наука правят бал. Все явления можно видеть, описывать, классифицировать и уложить по полочкам. Но здесь, с тобой, я увидел нечто. То, что выходит за рамки академических учебников. Если он действительно столько лет пролежал целый и невредимый… Раньше я бы сказал, что есть научно объяснимая причина, просто пока не найдена. Да и сейчас я бы не поверил в нетленные мощи. А вот в артефакты я начинаю верить. Потому, что видел своими глазами. Но, тем не менее, я прекрасно отдаю себе отчет о том, сколько людей сразу, безоговорочно поверило в божественное чудо. Люди изголодались по чудесам. Слишком мало их в нашей жизни.
— О да. Сейчас там очень посещаемый храм. Приезжают отовсюду. Из Беларуси и России. Даже из Украины. Людская молва быстро разнесла весть о нетленном святом. Нашлись люди, которые вспоминали рассказы своих родителей и дедов о священнослужителе. Вспоминали предсказания, практически все из которых сбылись. Хотя, конечно, часть из них могла быть просто плодом фантазий людей. Естественно, потянулись люди с различными хворями. И говорят, многие из них получили исцеление или облегчение болезни.
— Но как же, если крестик был украден?.. Он ведь был далеко?
— Видишь ли, согласно христианским верованиям, есть два очень емких талисмана. Это песок с могилки и, собственно, мощи святого. Крестик более семидесяти лет заряжал их энергией. Это очень долго. Советский Союз, и тот просуществовал меньше. Целая эпоха прошла. Могилу Иоанна Кормянского сохранили, но реконструировали, смешав при этом заряженный песок с обычным. Что, собственно, поубавило его чудодейственную силу.
— Но ведь рано или поздно заряд талисманов заканчивается. Тоже будет и с мощами?
— Увы, это так. Уже, почитай, закончился. Вереница паломников и страждущих практически не прекращается. А вот случаев волшебного исцеления уже практически нет. Все больше вспоминают о чудесах прошлых лет. С песочком ситуация получше. На могилу святого приходит гораздо меньше людей. Да и то, что заряженный песок лежит вперемешку с обычным, тоже принесло своего рода пользу — его не так размели. Берут рукавичку в храме, кладут туда немного песочку с могилы, и прикладывают к больному месту. Говорят, помогает.
— Так может, нужно было все-таки отдать крестик в храм? Пусть бы приносил людям пользу.
— Боюсь, он бы канул в лету. Церковь очень трепетно относится к своим реликвиям. Крестик схоронили бы в тайном месте. Конечно, его доставали бы, служили службу, всячески обихаживали. Чтобы потом снова спрятать назад. А для народа выставили бы муляж.
— Зачем?
— А что б не сперли. Верующие — народ честный. А вот злодеи могут и ночью бомбануть. Нет, так уж получилось, что я нашел крестик. Или он нашел меня. И я уж посмотрю, чтобы он использовался по назначению.
Я посмотрел на часы. Черт! Обед закончился полтора часа назад. Сергей тоже взглянул на мобильник. Он лишь усмехнулся и сказал: