Томас понимал, что, каким-то странным образом, Сантос рассуждает логично. Означает ли это, что он согласен с этим человеком и что рабство — это совсем не так уж плохо? Надо бы еще раз обдумать все и взвесить.
— При всем должном уважении, сэр, — откликнулся Джон, — какое естественное право заключено в том, что вы должны быть их хозяином, а они — вашими рабами?
— Ого, мистер Гитченс. Неужели среди нас есть социалист? Полагаю, вы верите в то, что люди созданы равными?
— Так и есть, собственно говоря.
Джон зал пом допил свой бренди, и официант сразу же шагнул к нему, чтобы снова наполнить бокал.
— Не обращайте на него внимания, — вмешался Эрни, — Разумеется, он социалист. И это право всех представителей низших классов верить в подобные вещи. Только так они могут оставаться в здравом уме.
— А вы, доктор Харрис?
— Должен признаться, я и сам вроде как один из них, старина. Но мне ясна ваша точка зрения. Я должен обмозговать все сказанное вами. По роду деятельности мне никогда не доводилось иметь в своем распоряжении рабов. Не то чтобы мне хотелось иметь рабов, но, полагаю, я не могу судить о чем-то с определенностью, пока сам не испытал этого.
Джордж фыркнул.
— Эрнст, британцы веками порабощали людей. Без этого Британская империя не могла бы распространиться на такие обширные территории. Возможно, без этого ты бы не находился сейчас там, где находишься.
— С чего ты взял? — ощетинился Эрни.
— Ну, ну, господа, будет вам. Мистер Сибел, вы подняли очень интересную тему. Действительно, Британская империя всегда была очень сильна. Вот бы Португалии хотя бы половину этой силы. Чего мы достигли? Совсем не того, о чем когда-то мечтали, — вот ведь в чем дело. Вы бывали в Португалии? Какая это гордая страна была когда-то — столько надежд и ожиданий! А ныне от этих времен, похоже, осталась лишь атмосфера уныния. И разочарования. Страна так и не стала великой, а ведь некогда собиралась ею стать. А теперь британцы… — Он умолк, погрузившись в думы, усердно посасывая сигару.
Томас почувствовал легкое головокружение от сигары и положил ее в пепельницу перед собой.
— Что-то вы очень притихли, мистер Эдгар, — сказал Сантос. — Надеюсь, вам с нами не скучно?
— О нет, сэр! — воскликнул Томас.
Все обратили на него свои взгляды, и он почувствовал, что краска заливает лицо.
— Меня, безусловно, очень заинтересовала ваша беседа. Боюсь, мне просто пока нечего сказать на эту тему.
— А сколько же вам лет, позвольте поинтересоваться?
— Двадцать семь, сэр.
— Ах! Совсем юны. Настолько юны, что вполне могли бы быть мне сыном. Фактически все вы так молоды, что годитесь мне в сыновья… кроме, наверное, вас, мистер Гитченс. Как было бы хорошо иметь троих замечательных сыновей — похожих на вас, джентльмены.
Томас выпрямился в кресле — он вдруг почувствовал себя школьником, которого похвалил любимый учитель. Он заметил, что Эрни и Джордж посмотрели друг на друга — от гордости их так и распирало.
— У тебя есть сыновья? — спросил Томас.
— Нет, — ответил Сантос. Лицо его омрачилось. — У меня нет детей. Моя первая жена умерла бездетной, и мне, уже с моей второй женой, Господь пока не дал детей.
— Мы еще не знакомы с вашей женой, — сказал Джордж.
— Клара. Вы завтра познакомитесь с ней. Это красивая молодая женщина, португалка. Ей будет очень интересно побеседовать с вами, мистер Гитченс.
Джон вздрогнул и оглядел всех, будто только что очнулся от сна.
— Со мной, сэр?
— Да. Она очень увлечена ботаникой. Я всегда поддерживаю все ее увлечения — пусть занимается чем-нибудь, пока не родились дети. Ей вдруг стал очень интересен растительный мир. Вечно утыкается носом в книжки про растения. Мне приходится сдерживать ее, чтобы она одна не убегала в лес — посмотреть на них: там слишком много опасностей. Но если вы хотя бы раз позволили ей отправиться вместе с вами в одну из экспедиций за растениями, она была бы счастлива.
— Ну конечно, — сказал Джон и улыбнулся впервые за весь вечер.
После обеда, который завершился портвейном из Опорто и сыром из Корка — на что Сантос с гордостью обратил всеобщее внимание, — хозяин дома повел всех дальше в глубь здания, которому, казалось, не было конца. Они прошли сквозь занавес в задней части зала ресторана и затем через тяжелую дверь. Как только дверь отворилась, их взорам предстала картина, поражающая воображение. Еще сидя за столом, Томас обратил внимание на людей, которые проходили через обеденный зал, но он и представить себе не мог, что их так много. В помещении стоял неимоверный гул: человек сто мужчин разговаривали одновременно, все в вечерних фраках — кто-то расположился вокруг длинных столов, кто-то сидел за маленькими круглыми столиками, а кто-то прислонился к барной стойке с напитками в руках. Дым повис над их головами, словно гряда грозовых облаков.
— А теперь, джентльмены, немного повеселимся, — произнес Сантос.
Он вручил каждому из них по скрученной пачке купюр и жестом пригласил в зал. Томас пошел вперед и увидел столы, предназначенные для рулетки, и мужчин, играющих в карты. Везде шла игра на деньги.
Постепенно Томас начал различать отдельные звуки и голоса в этом гуле, почти так же, как в первый день пребывания в тропическом лесу: вот скрипело колесо рулетки, вот щелкали карты, мужчины смеялись, чей-то голос сердито разговаривал на повышенных тонах. Из угла доносились тренькающие звуки пианолы, и кто-то насвистывал эту же мелодию, где-то разбился стакан. В зале также находились и женщины — они наклонялись к играющим мужчинам, выставляя напоказ свои формы в декольте. Одна из женщин проплыла мимо, не глядя на него, — на ней была шубка. Лицо у нее раскраснелось, но она все равно куталась в мех. Проходя рядом с ним, женщина слегка оступилась, и Томасу вдруг подумалось, что интересно было бы увидеть ее как-нибудь ночью, в полуобморочном состоянии, изнемогающей от жары.
— Я приготовил для нас столик в этом углу, джентльмены, на тот случай, если вам захочется посидеть и понаблюдать.
Сантос жестом указал на большой полукруглый диван с подушками, стоявший возле стола. Томас благодарно кивнул, и все двинулись к нему, за исключением Эрни, который уже растворился в толпе.
На столе, в ведерке со льдом, стояло шампанское. Сантос открыл бутылку, сопровождая выстрел пробкой громким возгласом, и разлил пенящийся напиток по бокалам. От обильной еды и крепких напитков у Томаса уже шумело в голове, но он из вежливости взял бокал. Джон, рядом с ним, сделал большой глоток шампанского и вытер рот. Томас не видел раньше, чтобы товарищ так много пил.
— Предлагаю тост за вашу экспедицию, господа!
Раздался звон бокалов, и улыбка, которой Сантос одарил Томаса, была такой теплой, что тот воспринял ее всей душой. Он последовал примеру хозяина и выпил залпом до дна. После того как Сантос вновь наполнил бокал, Томас осмелел.
— А этот тост — за нашего великодушного хозяина.!
Джордж присоединился к тосту, с искренней серьезностью кивая головой, и чокнулся со всеми.
Красивая женщина лет сорока подошла к столу, и Сантос, поднявшись с места, взял ее за руку. Наклонился, чтобы поцеловать ее пальцы в перчатках.
— Сеньора да Сильва, — сказал он, — вы выглядите сегодня бесподобно. Не желаете ли присоединиться к нам — хотя бы ненадолго?
Она зашуршала черным платьем, усаживаясь, и окинула оценивающим взглядом сидящих за столом мужчин.
— Это ваши английские гости, сеньор Сантос? Поэтому вы говорите со мной по-английски?
Сантос представил ей всех по имени; тем временем украшение на голове женщины — высокое перо, напомнившее Томасу о лошадях, которые привезли их сюда, — все время покачивалось над ней. Когда она говорила, обнажались ее крупные зубы в пятнах, но когда она улыбалась, то держала губы крепко стиснутыми.
— Не прислать ли мне несколько моих девочек — составить компанию этим господам?
— Почему бы и нет? — ответил Сантос. — Попросите Ану и Марию — пусть они присоединятся к нам.
Сеньора да Сильва опять встала, еще больше шурша платьем, учтиво кивнула, опустив глаза, и ушла, увлекая за собой свои шумные юбки.
Томас обнаружил, что у него дрожат руки, и спросил у Сантоса, не найдется ли у того сигареты — свои он оставил в доме.
— Что ж, мистер Эдгар, меня есть сигареты, но, наверное, это не совсем то, к чему вы привыкли. Это местные сигареты, которые делают из другого вида табака. Они из сушеной коры виноградной лозы айя-уаска. Не хотите попробовать?
Томас кивнул. Он увидел, как две женщины — очевидно, Ана и Мария — приближались к столу. Сантос полез в свой пиджак и достал сигарету, Томас быстро взял ее и прикурил. Первая затяжка обожгла ему легкие, и он закашлялся. Сигарета имела странный запах — потянуло дымом костра.
Сантос рассмеялся.
— Да, к ней надо немного привыкнуть. Обычный табак там тоже есть. Вам скоро понравится.
Он подмигнул.
Томас не успел ничего сказать в ответ, так как молодые леди уже подошли к ним. Сантос пригласил их к столу, и они втиснулись на свободные места: одна устроилась рядом с Джорджем, причем Сантосу пришлось встать и пропустить Марию и только потом сесть самому, а вторая — рядом с Джоном. Томас остался сидеть между Джорджем и Джоном.
Девушки совсем не говорили по-английски, так что беседа шла кое-как, но потом Сантос уже перестал обращать на них внимание и просто стал расспрашивать Джорджа о его жизни в Лондоне. Основную работу Джордж выполнял для Музея естествознания, но Сантос горел желанием узнать, чем наполнена его светская жизнь.
— Вы часто ходите в оперу, сэр? — спросил он.
— Да, иногда, — ответил Джордж, — Вообще-то я предпочитаю драматический театр, но и оперу посещаю с таким же удовольствием. Незадолго до нашего отправления в экспедицию я послушал «Тоску» Пуччини. Это было великолепно.
Мария сидела совсем близко к Джорджу и буквально не сводила с него глаз, пока он говорил. Ее круглое личико выражало полный восторг и восхищение, словно ей не терпелось услышать, что же он еще скажет. Томас видел, что это сплошное притворство — она не понимала ни слова. Джордж заметил, как она смотрит на него, и слегка отвернул от нее лицо, изящно изогнув туловище.