— Ты одна живешь?
— Одна. Наверно, удивляешься, почему в таком случае вчера не пригласила?
Она сняла плащ, скинула туфли, ловко стащила с Дениса мокрую ветровку, ногой подтолкнула ему войлочные тапки огромного размера и убежала куда-то с ветровкой в руках.
— Я сейчас! — крикнула издали. — Проходи в комнату.
Интересно, в какую, подумал Денис. В холл выходили три абсолютно одинаковые резные двери. Коридорчик убегал за угол — там, надо думать, находились кухня и ванная. Надо же, паркет в прихожей. Хотя нет, это ламинат такой крутой, с первого взгляда и не отличишь. Надо себе в квартиру тоже такой поискать. И светильники очень ничего, скромные и элегантные. И решетки на стенах, по которым ползут лианы. Со вкусом у девушки явно неплохо. Или дизайнер поработал? Тогда надо попросить координаты.
Денис приоткрыл левую дверь. Это оказалась спальня. Широкая кровать, застеленная пушистым зеленым покрывалом, шкаф-купе, трюмо с мягким пуфиком. На полу — ковер с переплетением зеленых и коричневых листьев. Маленький телевизор на тумбочке. И целый подоконник кактусов, некоторые даже цвели. Чисто и аккуратно, только черный кружевной бюстгальтер предательски свесился со стула, сплетничая, что гостей здесь сегодня не ждали.
Он закрыл дверь и пошел направо, в гостиную. И здесь ему тоже понравилось — сочетание жемчужно-серых, бледно-розовых и бежевых тонов, просторно и вместе с тем уютно. Он хотел уже сесть в большое кресло, которое так и манило в свои объятья, но вспомнил про насквозь мокрые джинсы и остался стоять, переминаясь с ноги на ногу.
— Вот, надень, — вошла Инна и протянула ему мужской спортивный костюм, не новый, но чистый и даже отглаженный. — Думаю, влезешь. Да не смотри ты так, это моего папы.
— А что скажет папа? — Денис взял костюм и подумал: что лучше — пойти в ванную, попросить ее выйти или… или пусть она сама решит, что лучше. Трусы у него, слава богу, приличные, майка и носки тоже, за фигуру краснеть не приходится. Вот только мокрое все.
— Папа ничего не скажет, — вздохнула Инна. — Он умер. Погиб два года назад. В автокатастрофе. И мама тоже. Папа дипломатом был, в Москве работал, в МИДе. За границу часто ездил. Я это говорю, потому что некоторые приходят сюда в первый раз, видят все это, ну и… начинают, как говорится, мыслить в меру своей испорченности. Либо я активно беру взятки, либо… Ну сам понимаешь.
Хорошо, что она об этом сказала, подумал Денис. Не надо спрашивать самому.
— Послушай, да у тебя температура! — Инна подошла к нему, маленькой прохладной ладонью легко коснулась лба. — Вот дурачок! Знаешь что, давай сюда костюм.
— И иди на фиг? — усмехнулся Денис.
— Ну, примерно. Я сейчас тебе постелю и пижаму дам. Тебе надо согреться и выспаться. А там видно будет. А я пока на работу съезжу. Ключи от сейфа отдам, отпрошусь.
— А не боишься? Вдруг я какой-нибудь мошенник? Вынесу все, что не прибито.
— А ты забыл, что у нас все твои данные имеются?
— А вдруг это липа?
— А тогда так мне и надо, — засмеялась Инна. — Чтобы варежку не разевала. Иди душ прими погорячей. Кофе будешь?
— Ага! И пожевать что-нибудь. Знаешь, как говорят? Дайте попить, а то так есть хочется…
— Что и переночевать негде. Так?
Она зашла в третью комнату, видимо, бывшую спальню родителей, достала из шкафа теплую мужскую пижаму, а из тумбочки — большое махровое полотенце.
— Ванная — там. Вперед.
Мылся Денис долго. Все-таки он сильно продрог, и теперь вылезать из-под горячей воды не хотелось. Наконец выбрался из ванны, вытерся, натянул пижаму. Развесил промокшую одежду на полотенцесушителе, но потом передумал и перевесил джинсы и свитер на веревку над ванной — чтобы подольше сохли. Не выгонит же она его из дома в мокром, в самом деле.
Инны уже не было — он и не слышал, как она ушла. В гостиной перед разобранным и застеленным диваном стоял столик на колесиках, а на нем кофейник, бутылка коньяка, лимон, сахарница и тарелка с бутербродами. И омлет с сыром, накрытый металлической крышкой.
С ума сойти! Ради всего этого стоило просидеть ночь на улице, как побитая собака. А что будет дальше? Ну, поживем, пожуем — увидим.
Он позвонил в банк отцу, сказал, что заболел («Надеюсь, не венерически?» — скептически заметил тот), и с блаженным стоном рухнул на диван. Закутался в одеяло, еще немного постучал зубами, согрелся. Голова кружилась, все вокруг плыло. От коньяка потянуло в сон.
Проснулся Денис от того, что Инна сидела совсем рядом и смотрела на него. Можно было взять ее за руку, притянуть к себе — чуть грубовато, чуть небрежно. В общем, по-хозяйски. Обычно такой прием срабатывал. Только вот сейчас этого делать не стоило. Не потому, что Инна была такая уж невинная девочка. Просто… Просто с ней все должно быть по-другому. Не так, как с другими.
— Как ты себя чувствуешь? — Она снова коснулась рукой его лба.
— Получше. — Денис поймал ее руку, прижал слегка к своей щеке. Получилось немного смешно и неловко, но приятно.
— Ты извини, что так вышло. — Инна, чуть порозовев, смотрела в сторону. — Ну, вчера. Просто я подумала…
— Что утром я скажу «спасибо за компанию» и смоюсь?
Инна смутилась еще больше.
— А теперь?
— Да куда же ты смоешься такой больной?
— Ну, не такой уж я и больной! — Денис сделал вид, что обиделся. — Не веришь?
— Верю, верю. Лежи спокойно.
Глаза снова слипались, и голова кружилась.
— Ты посидишь со мной? — спросил он уже сквозь сон и услышал откуда-то далеко-далеко:
— Посижу…
А потом он проснулся, и Инна была рядом, и все между ними вышло легко и словно само собой, без рефлексий и мыслей о том, «как это выглядит». И даже лучше, чем он только мог предположить.
— А замуж за меня выйдешь? — Денис задал вопрос как бы между прочим, вскользь, но волнуясь так, что даже тошнить начало. Никому он еще предложений не делал и в обозримом будущем не собирался. Еще вчера не собирался.
— Если ты это из вежливости, то зря, — усмехнулась Инна. — А вдруг я соглашусь, что тогда будешь делать?
— Радоваться. Кольца покупать. Ремонт поскорее в квартире делать. У тебя здорово, но моя все-таки побольше. И холл не такой, как у тебя, а на лоджию выходит — светлый. Можно в нем гостиную устроить. Когда у нас родится двое детей, у каждого будет по комнате. А может, лучше сразу квартиру продать и домик купить?
— Остановись! — засмеялась Инна. — Я ведь еще не согласилась.
— Разве? — удивился он.
— Или согласилась? Не помню. — Инна лежала, положив голову ему на плечо, и накручивала на палец прядь волос…
— Да, мне нравилось, как ты волосы на палец накручиваешь, — повторил Денис, подруливая к поребрику.
— Вот глупый! — засмеялась Инна. — А я никак не могла от этой привычки избавиться. Боялась, что лысая останусь. Оказывается, нужно было всего-навсего подстричься. Но если ты настаиваешь, больше стричься не буду, пускай снова отрастают.
Она накинула на плечи шубу, взяла сумочку и вышла из машины. Аккуратно втиснув свой серебристый «Лексус» между «тойотой» и «мерседесом», Денис присоединился к ней. Вообще-то он предпочел бы остаться вдвоем у Инны дома, соскучился за две недели, которые пришлось провести в Москве, но ей вдруг почему-то захотелось выйти в люди. И не куда-нибудь, а в ресторан, хотя обычно она предпочитала что-нибудь попроще: бары, где можно болтать и пить пиво с чипсами и орешками, или боулинг. Или, наоборот, отправиться в театр, на балет или оперу. Оперу Денис еще признавал, а вот балет на дух не переносил. Скачут жилистые тетки и женоподобные мужики, размалеванные так, что видно с галерки, бегают взад-вперед без толку. Можно было бы, конечно, глаза закрыть и музыку слушать, но они так топочут своими пуантами, словно кони копытами.
Они вошли в холл, тут же из ниоткуда материализовался чопорный метрдотель, поинтересовался, заказан ли столик. Услышав утвердительный ответ, приглашающе указал на гардероб. Инна скинула шубку на руки Денису и направилась к зеркалу. Положив номерок в карман, он подошел к ней, посмотрел в зеркальную глубину.
Да, они определенно хорошо смотрелись вместе. Он — высокий, широкоплечий. Светлые волосы чуть-чуть, самую малость длиннее, чем пристало бы его положению, карие глаза необычного разреза, чуть удлиненные, как на византийских иконах, высокие, четко очерченные скулы. Надо же, какое лицо интересное, говорили о нем, — и запоминающееся. После окончания института Денис не раз пытался ставить на себе эксперименты — то усы отпускал, то бороду, волосы отращивал длинные, завязывая в хвостик, стригся почти наголо, пока не пришел к выводу, что лучше вот так, без всяких выкрутасов. Зрение у него было не очень, начало портиться в последнее время, но врач сказал, что очки пока постоянно носить не стоит. Он и не носил, привык к легкой размытости мира, словно так и должно быть. Разве что щурился иногда, но это его не портило.
Денис одернул полы темно-серого пиджака, поправил галстук. Очень даже ничего. Вполне успешный молодой человек с очаровательной спутницей.
Очаровательная спутница ростом была чуть выше его плеча. Стройная, гибкая. Облегающее черное платье выгодно обрисовывало каждый изгиб ее фигуры. Яркий цвет волос по-новому выделил ее глаза. Их неопределенный серовато-зеленоватый оттенок менялся в зависимости от освещения или одежды. Сейчас они были совсем зелеными, как у кошки. И тяжелые малахитовые бусы это только подчеркивали.
И наряда этого, и бус, и длинных, тоже зеленых, серег Денис еще не видел. Платье из мягкой ворсистой ткани слегка серебрилось — кончики ворсинок были светлые. Казалось, что Инна прошлась под мелким дождиком-моросью, и на платье осела водяная пыль. Он не удержался и провел по ее спине рукой.
— Как чернобурка! Тебе идет.
Инна едва заметно вздрогнула.
— Пойдем?
Они вошли в зал, метрдотель провел их к столику в дальнем углу — подальше от эстрады, как и просил Денис, делая по телефону заказ. Он не любил разговаривать, пытаясь перекричать музыку. Да и пляски полуголых девиц под самым носом не слишком способствуют аппетиту — в этом отношении он был довольно щепетилен.