Мы находим особого рода символы в центрах мандал эпохи высокого неолита, и они остаются характерными для таких конфигураций до настоящего времени. Например, в изделиях из Самарры мы обнаруживаем самое раннее известное сопряжение свастики с мандалой. И есть только одно более раннее изображение свастики – на крыльях летящей птицы, вырезанных из слоновой кости мамонта (рис. 12). Изделие было найдено на стоянке позднего палеолита, недалеко от Киева. Часто на изделиях из Самарры свастика изображается в зловещей форме, с угловатыми ветвями, направленными влево. В центрах этих ранних мандал мы также видим то, что сегодня называется мальтийским крестом. Иногда он видоизменен таким образом, что наводит на мысль о стилизованных формах животных, как будто звери появляются из вращающихся рук. Есть также изображения женщин, ноги или головы которых сходятся в середине мандалы, образуя созвездие. Такие мандалы обычно имеют четыре части, но иногда также пять, шесть и восемь. На некоторых рисунках изображены болотные птицы, ловящие рыбу41.
Археологический объект, в честь которого была названа эта великолепная серия украшенных сосудов – Самарра – находится в Ираке, на реке Тигр, примерно в тридцати километрах к северу от Багдада. Область распространения такого рода посуды простирается на север до Ниневии, на юг до Персидского залива и на восток, через Иран, вплоть до границ Афганистана. Халафская посуда, с другой стороны, рассеяна по территории к северо-западу от этого региона, с главным центром в северной Сирии, к югу от так называемых Таврских гор Анатолии, откуда река Евфрат и ее притоки спускаются с предгорий на равнину. И что особенно примечательно, в росписи этой прекрасной посуды четко выделяется голова быка (как в Чатал-Хююке) с большими изогнутыми рогами. Образ этот изображен как натуралистически, так и в различных стилизованных, очень изящных формах. Другой заметный элемент данной серии – двойной топор, который в более позднем критском искусстве является знаком и оружием богини. Мы снова видим мальтийский крест, как и в Самарре, но – что, пожалуй, очень важно – ни свастики, ни изящного изображения газели нет. Более того, вместе с женскими статуэтками (которых в данном случае очень много) мы находим глиняные фигурки голубя, а также свиньи, коровы, зебу, овцы и козы42. На одном прелестном керамическом осколке изображена богиня, стоящая между двумя козами: слева от нее самец, а справа – самка, дающая сосать молоко маленькому ребенку43. И все эти символы связаны в этом комплексе халафской культуры с так называемой гробницей-толосом.
Именно этот комплекс не только появился тысячелетие спустя на Крите44, но и был перенесен оттуда по морю, через Геркулесовы столпы, на север, на Британские острова и на юг в Нигерию и Конго. По сути, это основной комплекс микенской культуры, из которой греки, а вместе с ними и мы, почерпнули множество символов. И когда культ умершего и воскресшего бога Луны был перенесен из Сирии в дельту Нила в четвертом или третьем тысячелетии до нашей эры; эти символы ушли вместе с ним. Действительно, я считаю, что мы можем с большой долей уверенности утверждать, что в халафской символике быка и богини, голубя и двойного топора мы имеем одновременно и продолжение мифологической традиции, уже провозглашенной за две тысячи лет до этого в храмах Чатал-Хююка, и промежуточную точку на пути этой традиции к ее кульминации в великих религиях Иштар и Таммуза, Исиды и Осириса, Афродиты и Адониса, Марии и Иисуса. С Таврских гор – гор бога быка, который, должно быть, уже отождествлялся с рогатой луной, которая умирает и воскресает, – культ распространился вместе с искусством скотоводства практически до пределов земли. И мы славим тайну мифологической смерти и воскресения по сей день как предвестие нашей собственной вечности. Тогда имманентность вечности в отрезках времени становится смыслом этой архаической игры-мистерии. Но что такое вечность и что такое время? И почему в образе быка или луны?
Г. Иератический город-государство (ок. 3500–2500 до н. э.)
Четвертый этап в развитии на Ближнем Востоке цивилизации, основанной на сельском хозяйстве, от которой произошли все высокоразвитые культуры мира, наступил ок. 3500 г. до н. э. За полтысячелетия до этого, ок. 4000 г. до н. э. (дата сотворения мира, указанная в Книге Бытия), некоторые неолитические деревни начали обретать размеры и выполнять функции городов-ярмарок, и, кроме того, происходило распространение культуры халколита на юг, в грязевые равнины Месопотамии. Это был период, когда поистине великая и полный тайн народ шумеров впервые появилась на исторической арене и в жарких равнинах дельты Тигра и Евфрата заложила фундамент поселений, которые к 3500 г. до н. э. стали царственными городами. Среди них Ур, Киш, Лагаш, Эриду, Сиппар, Шуруппак, Ниппур и Эреш. Единственными природными ресурсами на этой земле были ил и тростник. Дерево и камень приходилось привозить с севера. Но ил был плодородным, и урожайность почв ежегодно восполнялась. Кроме того, из глинистого грунта можно было делать высушенные на солнце кирпичи, которые затем использовались для строительства храмов, которые появляются впервые в мировой истории. И первый их вид – зиккурат: небольшой высоты, искусственно сооруженный, как бы поддерживающий капище для отправления ритуала сотворения мира через союз богини земли с богом неба. И если судить по свидетельствам последующих веков, царица каждого города в эти ранние времена отождествлялась с богиней, а царь, ее супруг, – с богом.
В ходе четвертого тысячелетия до нашей эры храмы в этих приречных городах увеличивались в размерах и значимости, становясь экономическими, а также религиозными и политическими центрами растущих общин. И затем, в момент, который сейчас можно почти точно определить как 3200 г. до н. э. (период археологического слоя, известного как Урук Б), в этом маленьком шумерском илистом саду выкристаллизовался – города распускались как цветы – культурный синдром, который с тех пор составляет основу крупнейших цивилизаций мира. Этот четвертый и кульминационный этап развития, о котором идет речь, мы можем назвать эпохой иератических городов-государств.
Но давайте возьмем паузу и повторим: мы начали с протонеолита натуфийцев, ок. 9000 лет до н. э., во время которого появляются первые признаки зарождающегося зернового земледелия; затем шел ранний неолит докерамических и керамических поселений, ок. 7500–4500 лет до н. э., момент появления богини-матери уже сформировавшегося земледельческого класса; затем – высокий неолит (средний и поздний халколит) – халафская и самаррская расписная посуда, ок. 4500 до н. э., когда впервые появляется абстрактная концепция геометрически организованного эстетического поля, а в городах-ярмарках позднего неолита начинают возвышаться храмовые башни; и вот, наконец, мы подошли к исторической дате – ок. 3200 г. до н. э., – когда внезапно, именно в месте впадения Тигра и Евфрата в Персидский залив, распускается прекрасный цветок культуры иератических городов-государств45.
Теперь весь город (а не только храмовая территория) задуман как подражание небесному устройству на земле. Можно назвать это срединным социальным миром, или мезокосмом, который располагается между макрокосмом Вселенной и микрокосмом отдельного человека. В центре располагается царь (либо в образе солнца, либо в образе луны, в зависимости от местного культа), город, обнесенный стеной, организован в виде мандалы. В центре ее находится святилище – дворец и зиккурат. И, наконец, имеется математически структурированный календарь, а также высокоразвитая система ритуальных искусств, включая искусство передачи человеческому слуху гармонии видимых небесных сфер. Именно в этот период в мире впервые появляется искусство письма и начинается история, документированная с помощью букв. Именно в этот период появляется колесо. Кроме того, мы имеем свидетельства того, что именно тогда были разработаны две системы счисления, которые до сих пор используются во всем цивилизованном мире, а именно десятичная и шестидесятеричная: первая использовалась для ведения счетов в служебных помещениях храмовых комплексов, где хранилось зерно, собранное в виде налогов, а вторая – для ритуального измерения пространства и времени. Триста шестьдесят градусов по-прежнему составляют окружность, т. е. мандалу пространства, а триста шестьдесят дней плюс пять – это измерение мандалы времени, цикл года. И эти пять чередующихся дней, которые представляют собой отверстие, через которое духовная энергия течет в сферу времени из плеромы вечности, и которые, следовательно, являются днями праздников и фестивалей, соответствуют во временнóй мандале той мистической точке в центре пространственной мандалы, которая является святилищем храма, где соединяются земные и небесные силы. Четыре стороны башни храма, ориентированные на четыре стороны света, сходятся в этой пятой точке, где энергия плеромы входит во время, и таким образом мы снова имеем число пять, добавленное к тремстам шестидесяти, символизирующее тайну имманентности вечности во времени.
Конечно, эта храмовая башня и окружающий ее иератически организованный маленький город, где каждый играет свою роль в соответствии с божественным планом, вдохновленным небесами, – это модель рая, которую мы находим не только в индуистско-буддийских образах горы Сумеру, греческого Олимпа и ацтекских храмов Солнца, но и в земном рае Данте, на поиски которого отправился Колумб, и в библейском образе Эдема, на основе которого была разработана средневековая версия, и который – согласно дате, которую вы найдете в примечаниях на полях Библии, – должен был быть создан примерно в то время, когда были основаны первые шумерские города, а именно в 4004 г. до н. э.
Одним словом, вполне очевидно, что идея иератического города-государства, задуманного как мезокосм, впервые возникла как устойчивая модель в маленьких городах Шумера, около 3200 г. до н. э., а затем распространилась на запад и восток, по путям, уже проложенным в раннем неолите. Чудесное жизнеустроительное стечение идей и систем, включая письменность, математику и календарную астрономию, достигло Нила и вдохновило цивилизацию Первой династии Египта (ок. 2800 г. до н. э.). Затем оно дошло до Крита, с одной стороны, и, с другой – долины Инда (ок. 2600 г. до н. э.). И уже потом – Китая времен династии Шан (ок. 1500 г. до н. э.), а через Китай и Тихий океан, наконец, до Перу и Центральной Америки (1000 г. до н. э.)