– Они залезли тебе в нос? – спросила Дженна, присев рядом со Стэнли на пороге.
– Чего? – переспросил крысенок.
– Жуки-призраки. Они залезли тебе в нос? Они обычно так делают. Залезают в нос, а потом выковыривают…
– Дженна, Дженна, не надо! Обойдемся без подробностей! Мы все прекрасно знаем, что делают жуки-призраки, – раздался голос тетушки Зельды из-за приоткрытой двери под лестницей.
На двери была табличка: «Нестойкие снадобья и особые яды». Тетушка Зельда искала у себя в кладовке бальзам от ожогов.
– Стэнли не знает, – возразила Дженна.
– Стэнли и не нужно знать, – ответила тетушка Зельда и появилась из чулана с большой стеклянной банкой розовой мази. – Жуки-призраки не делают этого с крысами. И вообще, я же хочу, чтобы он пошел к Марсии и сказал бедняжке, да и вашим родителям тоже, что с вами все в порядке. Вовсе не обязательно пугать его всякими жуками.
– А он что, не пойдет? – спросила Дженна.
Стэнли поднял лапу в знак протеста.
– Прошу прощения, – сказал он, – но я еще здесь. И я ничего не говорил про то, что никуда не пойду, ваше величество. Я только сказал, что не хотел бы идти. Или вам все равно?
– Ну, мне не все равно, – ответила Дженна, – и тетушке Зельде тоже.
– Нет? Я так и думал. Тогда я пойду. Не хотели бы вы передать что-то еще Архиволшебнику? – угрюмо спросил Стэнли.
– Скажи Марсии… и моим родителям во Дворце, что мы все живы и здоровы и находимся у тетушки Зельды, и я успела на Летний визит.
– Хорошо. Передам, ваше величество.
– Молодец, – сказала Дженна. – Спасибо, Стэнли. Я этого не забуду, обещаю. Я же знаю, что ты не любишь Болота.
– Да. Не люблю. – Стэнли перепрыгнул через порог.
– Подожди-ка! – крикнула тетушка Зельда.
Стэнли обернулся, надеясь, что она все-таки передумала.
– Не хочешь взять с собой бутерброд? У меня остались от обеда.
– А из чего конкретно бутерброд? – с опаской спросил Стэнли.
– Капуста. Тушила ее все утро, чтобы была мягкая.
– Очень мило с вашей стороны, но я вынужден отказаться. А теперь пойду.
С этими словами Стэнли побежал по тропинке. Он пересек мост через Крапп и оказался на Болотах.
– Что ж, – сказала тетушка Зельда, – надеюсь, он доберется благополучно.
– Я тоже, – прибавила Дженна.
Ближе к вечеру у Волчонка развилась лихорадка. Он лежал на кушетке, перемазанный бальзамом от ожогов и обмотанный бинтами, и бредил, то впадая в беспамятство, то приходя в сознание. Септимус сидел рядом, прижимая к его лбу холодный влажный компресс, а тетушка Зельда листала большую замусоленную книгу «Ведьмовская и колдовская фармакопея».
– Это ожог черной магики, я в этом уверена, – пробормотала тетушка Зельда. – Страшно представить, что задумал Саймон Хип. Если он создал мяч-сыщик, да еще и такой сильный, то кто знает, на что еще он способен.
– На Полет, – угрюмо ответил Септимус. Сейчас он хотел только одного: чтобы у четыреста девятого спал жар.
– Полет? – Тетушка Зельда вскинула голову, и в ее синих ведьминых глазах вспыхнул ужас. – Настоящий Полет? Ты уверен, Септимус? Может, он просто парил или это был мираж? Они любят создавать иллюзии, эти черные маги.
– Я уверен. Иначе он никак не мог до нас добраться. Ему пришлось бы пересечь Болота Песчаного Тростника.
Тетушка Зельда задумчиво продолжила листать толстые хрустящие страницы «Фармакопеи», разыскивая нужное зелье.
– Ну, я пока не могу в это поверить, – сказала она, просматривая каждую страницу густо исписанного манускрипта в поисках нужных символов. – Где он мог его достать?
– Марсия говорит, что летающих чар не существует, – сказал Септимус. – Якобы их бросил в печку Последний алхимик. Он пожертвовал ими, чтобы получить чистейшее золото.
– Может быть, – сказала тетушка Зельда. – А может, и нет.
– Как это? – переспросил Септимус, которому всегда было интересно послушать рассказы тетушки Зельды о магике. Ее свежие взгляды разительно отличались от подхода Марсии, а иногда тетушка Зельда знала такое, о чем Марсия и не слыхивала.
Тетушка Зельда подняла глаза от книги и смерила Септимуса задумчивым взглядом.
– Но только между нами, – негромко произнесла она.
Септимус кивнул.
– Есть легенда, – продолжила тетушка Зельда, – что Последний алхимик не пожертвовал летающими чарами, а оставил их при себе. Видишь ли, они были сделаны из самого чудесного золота на свете, из чистейших золотых нитей, свитых Золотыми пауками. Он так полюбил эти чары, что не мог с ними расстаться и спрятал их.
– Где? – спросил Септимус.
Тетушка Зельда пожала плечами.
– Кто знает? На верхушке самого высокого дерева в Лесу? Под своим матрацем? В носках?
– Да уж, – разочаровался Септимус. Он ожидал большего.
– Но… – продолжила тетушка Зельда.
– Что?
– Я всегда верила, что летающие чары находятся здесь.
– Здесь? – ахнул Септимус. – В Домике смотрительницы?
– Тсс!.. Да!
Тетушка Зельда перевернула еще одну страницу и прищурилась, разглядывая накорябанную формулу.
– Естественно, я везде их искала, – сказала она, – но трудность в том, что древние чары были созданы в Темную эпоху магики, а этим, Септимус, я не владею. И не имею никакого желания овладеть.
Компресс у Волчонка на лбу стал горячим. Все еще думая о летающих чарах, Септимус встал и отнес компресс в кухоньку тетушки Зельды. Он обмакнул его в ведре с прохладной водой из ручья и выжал, потом снова сел у постели Волчонка и аккуратно положил компресс на его лоб. Волчонок даже не пошевелился.
– Но… – начал было Септимус.
– Я так и думала, что будет это «но», – с улыбкой сказала тетушка Зельда.
– Но почему вы решили, что летающие чары здесь? Должна же быть какая-то причина.
– Ты знаешь, Септимус, что смотрительницы не могут выходить замуж?
– Да.
– И это вполне справедливо, потому что никакая жена не должна хранить секреты от своего мужа, а у смотрительницы их много. Но Брода Пай, одна из прежних смотрительниц, тайно вышла замуж – за Последнего алхимика. Поэтому я верю, что ее муж спрятал летающие чары именно здесь. И еще я верю, что она могла оставить кусочек себе, если в «Дневниках смотрительницы» написана правда. Чтобы летающие чары не были целыми.
– Но…
– Что? Ага, вот это, кажется, подойдет! – Тетушка Зельда вгляделась через очки в почерневшую страницу «Ведьмовской и колдовской фармакопеи».
– Не понимаю, почему он не мог просто спрятать чары в Замке, – сказал Септимус. – Ему пришлось бы совершить опасное путешествие с такими драгоценными чарами. Ведь на Болотах в те времена было еще страшнее. Столько плотоядных щук и всяких черных тварей! Неужели вы думаете, что он стал бы так рисковать? Он ведь мог потерять летающие чары где-нибудь в Зыбкой Топи!
Тетушка Зельда подняла голову и посмотрела на Септимуса поверх очков.
– Не одна на кошку погибель, – загадочно произнесла она.
И прежде чем Септимус успел спросить, что она имела в виду, тетушка Зельда бросила тяжелую книгу на колени.
– Посмотри-ка сюда, – показала она на истлевшую страницу. – Мне кажется, это поможет. Это настоящее антиожоговое заклинание Кипучего Бориса, так что в нем немного тьмы. Что думаешь?
– «Черное варево от ожогов – концентрат из кошачьего когтя, – прочитал Септимус. – Для большей эффективности рекомендуется смешать с антиожоговым заклинанием Кипучего Бориса № 3. Внимание: не кипятить! Конечную формулу см. на стр. 35. Применять сразу же. Годно ровно тринадцать минут. Утилизировать с огромной осторожностью».
Септимус присвистнул:
– Похоже, сложная штука.
– Оно и правда сложное, – ответила тетушка Зельда. – Мне понадобится целый час, чтобы его смешать. Но зато у меня есть все ингредиенты. Я всегда храню бутылочку ожоговых присосок в запасе, и в прошлом году я привезла с ярмарки «Год и один день» несколько кошачьих когтей.
Она встала и ушла в кладовку.
Септимус остался рядом с бледным Волчонком, который по-прежнему лежал неподвижно, как камень на солнце, раскаленный изнутри черной лихорадкой. Септимус с тревогой поглядывал на плотно прикрытую дверь кладовки. Он хорошо помнил, как выглядит этот чулан. Внутри стоял маленький темный буфет, доверху забитый всевозможными драгоценными и изысканными снадобьями тетушки Зельды. А еще там был люк в туннель, который когда-то вел к древнему храму. Там под землей сотни лет пролежала лодка-дракон. Но с тех пор, как стены храма смыло Великим штормом, туннель теперь вел в капустный огород, и тетушка Зельда заимела привычку использовать его, чтобы срезáть путь.
В дверях возник силуэт Дженны, очерченный солнечным светом.
– Как он? – с тревогой спросила девочка.
– Не думаю, что ему лучше, – тихо ответил Септимус. – Тетушка Зельда готовит для него сложное снадобье.
Дженна присела рядом с Септимусом.
– Как по-твоему, он поправится? – спросила она.
– Не знаю… Ух ты, как быстро!
Из кладовки выскочила возбужденная тетушка Зельда.
– Болотные пиявки! Мне нужны свежие болотные пиявки! Кто бы мог подумать, свежие! Никудышный рецепт! Сходите попросите у Водяного! Сейчас же! Пожалуйста!
Септимус вскочил с места.
– Нет, Сеп. Ты останься с ним. Я схожу, – возразила Дженна.
– Скажи Водяному, что это срочно! – крикнула ей вслед тетушка Зельда. – И не обращай внимания, если начнет возмущаться!
А Водяной и впрямь начал возмущаться. Дженне пришлось трижды его позвать, прежде чем бурое болотное чудище вылезло из своей мутной лужи, пустив грязные пузырьки.
– Водяному шо, ужо и подрыхнуть-то низзя в самый жаркый день-то в году? – сердито заворчал он, моргая черными глазками на ярком солнце. – Чавой ты теперича-то хошь?
– Мне очень не хотелось бы вам мешать, Водяной, – извинилась Дженна, – но тетушке Зельде срочно понадобилось немного свежих болотных пиявок, и она…
– Болотных пиявок? Я должон пойтить и принесть болотных пиявок?