Каждая драконица действовала по-своему. Одна похищала какую-нибудь тварь и показывала его яйцу. Другая оставляла яйцо у дома черной ведьмы на ночь, хотя могла только надеяться, что к утру оно никуда не денется. Третьей хватало своей темной силы и не надо было никого искать. Так что, когда плащ Саймона превратился в змею и обвился вокруг Септимуса, это был, что называется, последний штрих, и часики затикали. Дракончик должен был родиться через двенадцать часов, что, собственно, и сделал.
– Я очень мало знаю о драконах, что уж говорить о новорожденных, – сказала тетушка Зельда, закончив бинтовать палец Септимуса и одновременно прожевав последний кусок бутерброда с капустой. – Но я знаю, что чем раньше ты дашь ему имя, тем лучше. Если не поторопишься, то дракон останется без имени и не будет отзываться. Их вообще очень трудно заставить обратить на себя внимание, насколько я знаю. Но первые двадцать четыре часа он тем более должен все время быть при тебе. Вот поэтому, Дженна, тебе лучше вернуть детеныша Септимусу.
– Держи, Септимус, – с сожалением сказала Дженна, схватила в охапку крошечное крылатое существо и протянула мальчику. – Он такой милашка.
Септимус уставился на спящего дракона, который свернулся клубочком у него на ладони. Его удивило, что детеныш был довольно тяжелым для своего размера, холодным на ощупь и гладким, как яйцо, из которого он только что вылупился.
Нико громко зевнул и сонно потянулся.
– Пойду, что ли, посплю, – сообщил он.
Зевота оказалась заразной.
– Сначала назови его, потом иди спать, – сказала Септимусу тетушка Зельда. – Какое имя выбрал?
Септимусу ничего не шло в голову. Он посмотрел на дракончика и вслед за Нико зевнул. Мальчик слишком устал, чтобы еще придумывать имена драконам.
Тут дракончик сел и выплюнул немного яйцевой пленки. Из его ноздрей вырвались два крошечных пламени и обожгли Септимусу руку.
– Ой! – вскрикнул мальчик. – Он плюется в меня огнем!.. Придумал! Огнеплюй! Его будут звать Огнеплюй!
– Ну давай, – сказала тетушка Зельда.
– Что «давай»? – переспросил Септимус, посасывая обожженные пальцы.
– Драконы любят, чтобы все было по правилам, – объяснила тетушка. – Ты должен сказать… Как же это… А! «Мой верный товарищ и преданный друг, тебя я отныне вот так назову – Огнеплюй»… Ну, или там Тото, Пушок… Смотря что придумаешь.
Септимус посмотрел на дракона, сидевшего у него на руках, и устало пробормотал:
– Мой верный товарищ и преданный друг, тебя я отныне вот так назову – Огнеплюй.
Дракончик посмотрел на него немигающими глазками и выплюнул еще немного пленки.
– Фу, – проворчал Септимус.
Септимусу в ту ночь плохо спалось. Огнеплюй капризничал. Стоило мальчику задремать, как дракончик начинал щипать его за пальцы или скрестись острыми когтями об его одежду. В итоге Септимус не выдержал и засунул дракона обратно в мешочек, где всегда хранилось яйцо, и детеныш наконец успокоился.
На следующее утро их всех спозаранку разбудил Огнеплюй. Он отчаянно бился в окно, точно бабочка, которая пытается вылететь наружу.
– Скажи ему, пусть не шумит, Сеп, – с заспанными глазами попросил Нико и накрыл голову подушкой, чтобы снова заснуть.
Септимус встал и сгреб Огнеплюя с окна. Он уже начинал понимать, что имела в виду тетушка Зельда под словами «требует больших хлопот». Дракон царапал его руку острыми коготками, и Септимус снова запихнул питомца в мешочек.
Утреннее солнце уже поднялось высоко над горизонтом, рассеивая болотный туман. Септимус понял, что уснуть больше не удастся. Он посмотрел на Дженну, Нико и Волчонка, которые умудрились заснуть и все еще лежали, закутавшись в одеяла. Чтобы не будить их, Септимус решил вынести Огнеплюя из домика. Там дракончик сделает первый в его жизни глоток утреннего воздуха.
Он тихонько прикрыл за собой дверь и пошел по тропинке к лодке-дракону. Кое-кто уже был там.
– Какое чудесное утро! – задумчиво произнесла тетушка Зельда.
Септимус сел рядом на деревянный мост, соединявший берега Краппа.
– Я подумал, лодка-дракон захочет увидеть своего детеныша. Ведь это ее яйцо?
– Наверное, – ответила тетушка Зельда. – Хотя когда дело касается драконов, нельзя знать наверняка. Но Огнеплюй тебя пометил, так что на твоем месте я бы не стала все усложнять. Вот, я нашла кое-что для тебя. Так и знала, что где-то у меня это есть.
Тетушка Зельда протянула Септимусу маленькую зеленую книжку, обернутую во что-то, подозрительно похожее на чешую дракона. Книжка называлась «Дракон-приемыш: как остаться в живых. Практическое пособие».
– Вообще-то, тебе больше пригодился бы альманах «Первые годы жизни крылатых ящеров», – добавила тетушка Зельда. – Но я сомневаюсь, что даже в Пирамиде он есть. К сожалению, его писали на быстро воспламеняющемся пергаменте, и сейчас его днем с огнем не сыщешь. Ну хотя бы это тебе поможет.
Септимус взял пахнущую плесенью книжку и без особого энтузиазма прочитал заметки, оставленные предыдущими читателями на задней обложке:
Эта книга спасла мне жизнь. Ни один дракон не может прогрызть обложку. Носите ее всегда с собой.
Воспитывая Клыка, потерял только один палец, и все благодаря разделу «Полезные советы» из этой бесценной книги.
После того как Попрыгунчик поставил на мне метку, друзья отвернулись от меня, и я едва не спятил, пока не обнаружил эту книгу. Теперь по выходным мне разрешают выходить из сумасшедшего дома. Да и кому вообще нужны друзья?
– Ну спасибо, тетушка Зельда, – мрачно изрек Септимус.
Они сидели в дружеском молчании, каждый думая о своем, и слушали звуки природы. Солнечное тепло постепенно просачивалось сквозь туман и будило шустрые болотные создания. Как и Дженна, Септимус научился без труда различать звуки. Вот две русалки хлюпают присосками, а вот резко щелкнула болотная кусачка, а там плещутся в воде детеныши угрей. Совсем скоро туман растворился под лучами солнца, и чистое голубое небо обещало жаркий зной.
Тетушка Зельда подняла глаза в чистейшую синеву. Она испытывала какое-то напряжение, и Септимус это почувствовал. Он посмотрел на нее и увидел беспокойство на круглом морщинистом лице, обрамленном вьющимися и слегка растрепанными седыми волосами. Ее темно-синие ведьминские глаза блестели, сосредоточенно глядя на что-то высоко в небе. Вдруг она вскочила на ноги и схватила Септимуса за руку.
– Не смотри вверх! – негромко приказала она. – Не беги. Мы просто медленно пойдем в дом.
Уже в домике тетушка Зельда бесшумно закрыла тяжелую дверь и прислонилась к ней спиной. Она побледнела, и взгляд ее стал каким-то отрешенным.
– Дженна права, – прошептала тетушка Зельда почти про себя. – Лодку-дракона… нужно увезти.
– Почему? Что… что вы увидели? – спросил Септимус, хотя сам угадал ответ.
– Саймона. Он там наверху. Как хищная птица. Выжидает.
Септимус сделал глубокий вдох, чтобы как-то унять тянущую боль, вдруг возникшую в животе.
– Не волнуйтесь, тетушка Зельда, – сказал он. – Я отведу лодку-дракона в Замок, и там она будет в безопасности.
Правда, он не знал, как именно это сделает.
33В путь
Меррин наблюдал за лодкой-драконом в подзорную трубу. Он нашел эту трубу в норе кикимор во время одного из множества самостоятельных походов на Болота, и это был его маленький секрет от тетушки Зельды.
Ему нравилось хранить от нее секреты, хотя они обычно быстро раскрывались. Но он потрудился, чтобы эта тайна осталась тайной: спрятал подзорную трубу под большим валуном на поросшем травой бугорке возле Большого омута. Меррин знал, что, пока тетушка Зельда не видела его с этой находкой, ему ничего не грозит, а через топкое болото она в жизни не полезет. Только легкий и проворный Меррин мог перебраться через топь по камням, скрытым неглубоко под водой.
Меррин верно угадал, что подзорная труба когда-то принадлежала его учителю Дом Дэниелу. Был вокруг нее ореол тьмы, который вселял в мальчика спокойствие и напоминал о прежних временах. Может, тогда Меррин и не был счастлив, но по крайней мере с ним постоянно что-то происходило, и он не торчал на вонючем старом болоте, питаясь одной капустой в компании старой назойливой ведьмы.
Мальчик поднес трубу к глазу, осторожно следя за тем, чтобы солнце не блеснуло на стеклышке и не выдало его, и улыбнулся. Он-то до сих пор жив, а вот от Дом Дэниела осталась лишь груда костей, начисто обглоданных кикиморами. Поделом ему, глумливо подумал Меррин. Не надо было так издеваться над преданным учеником.
Давно перевалило за полдень, и высокий прилив (вчера был первый день лунного месяца) заполнил каналы Болота. Заросший травой бугорок Меррина был со всех сторон окружен черной водой с примесью торфа. Болото замерло в предвечерней жаре, и Меррин лениво развалился на земле. Он весь день наблюдал, как кто-то приходил к лодке-дракону, потом уходил, – и не мог ничего понять. Тетушка Зельда, которая всегда любила покомандовать, сегодня была какой-то растерянной и печально слонялась возле лодки, пока принцесса и «свинья» поднимали мачту и что-то говорили тетушке. Септимус Хип торчал в лодке с самого утра, и это бесило Меррина, так как его самого туда никогда не пускали. Меррин пытался разглядеть, что делает Септимус, но тот лишь рассматривал румпель, а мальчик-«свинья» стоял на берегу и что-то ему рассказывал. Глупые мальчишки, подумал Меррин.
– Давай, Сеп, – говорил Нико. – Ты же летал на ней раньше, так что и теперь сможешь. Это же проще простого.
– Но я не знаю, как у меня получилось, Нико. Я ведь, честно говоря, ничего тогда не сделал. Лодка сама полетела.
Септимус до сих пор смотрел на румпель и боялся положить руки на массивную рукоять из красного дерева, потому что в прошлый раз лодка-дракон сразу ожила и поплыла в море.
– Ну, теперь у тебя на руке кольцо дракона, а тогда не было, значит, будет еще легче, – заметил Нико. – Не понимаю, чего ты волнуешься, Сеп. Управлять лодками проще простого.