– Для получения наследства это не имеет значения, – объявил Кеша, – главное, что Родион считал Алю…
Внезапно Алечка, бледная, словно у нее из вен вытекла вся кровь, подлетела ко мне и отвесила пощечину. Я, не ожидавшая наскока, упала со стула.
– Муся, – завопила Маня и ринулась на Алю, – ах ты дрянь!
Все вскочили на ноги. Я сидела на паласе, чувствуя, как одна щека горит огнем. Кеша крепко держал вырывающуюся из рук Маруську, Раиса и Дегтярев схватили бьющуюся в истерическом припадке Алю.
– Да! – кричала та. – Еще мало ей! Это она привела сюда этих… новую дочку с маменькой. Неля всегда говорила, что Дарья слишком любопытная и во все дыры нос сует! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!
Топая ногами, Аля мотала головой, черные блестящие волосы упали девочке на шею, заколки посыпались на пол. Саша обняла перепуганную Лизу. Ольга бросилась на кухню за валокордином. Хучик выл под торшером, Снап засунул голову под диван, наш ротвейлер в минуту опасности превращается в страуса, главное для него – спрятать морду, а о филейной, мелко дрожащей, выставленной всем на обозрение части он почему-то не беспокоится. Черри залезла на диван и лаяла, как безумная. Банди, по обыкновению, надул лужу…
– Убить ее мало, – бесновалась Аля, – Дарья меня ненавидит!!
– Что ты, детка, – я попробовала успокоить ребенка, – конечно, получилась ужасная ситуация, но я преследовала благие цели, хотела, чтобы около тебя были родные люди.
– Ненавидит, – не слушала мои речи Аля, – ненавидит! Она маме советовала сдать меня в интернат! Ненавижу, ненавижу! Вечно приходила, улыбалась! Ненавижу! И Машку ненавижу! Дура толстая, кретинка безмозглая! Мама ее мне в пример постоянно ставила: «Ах, Машенька веселая, приветливая, а ты бука». Ненавижу…
– Молчи! – заорала Маша.
Хучик взвыл еще громче.
– Ненавижу всех, – визжала Аля, потерявшая человеческий облик, – ненавижу! Убить всех, всех, всех… А мама и папа – они-то всем врали…
Внезапно Раиса схватила Алю за плечи, встряхнула и со всего размаха влепила бьющейся в припадке девочке оплеуху. Аля всхлипнула.
– А ну закрой рот, – велела тетка, – немедленно!
Алечка вздрогнула.
– Ты должна молчать, – сурово заявила Раиса, – иначе будет плохо, понимаешь? Ну же, постарайся справиться с собой.
Аля судорожно вздохнула, дернулась, потом закатила глаза и рухнула на ковер, словно ей подпилили ноги. Все засуетились вокруг потерявшего сознание ребенка. Когда быстро пришедшую в себя Алю унесли в спальню, я попыталась встать с ковра, но не сумела, ноги меня не держали.
– Вовсе я не советовала сдать Алю в интернат, – принялась я оправдываться, – Неля жаловалась, что у дочери плохо идет французский, вот я и посоветовала ей отправить Алечку на три летних месяца в Париж, в колледж Святой Магдалины, девочка бы вернулась с отличным словарным запасом. Неля стала уговаривать Алю, но та не захотела, и идея отпала. Вот уж не думала, что девочка так восприняла мое вмешательство!
– Чего приседаешь?! – рявкнула Зайка. – А то мы не знаем тебя! Выбрось эту ерунду из головы!
– А меня она за что ненавидит? – глотая слезы, прошептала Машка. – Ну при чем тут я, если Неля ее букой обзывала?
Раиса вздохнула:
– Ты, детка, не держи зла на Алю, она вовсе так не думает, это ее горе кричало. Ну подумай, легко ли без родителей разом остаться?
Манюня затрясла головой.
– Ужас, если с мусечкой что случится, я просто не переживу.
– Может, врача вызвать? – спросила я.
– Не надо, – ответила Зайка, – спит она, завтра посмотрим.
– Пожалуй, пойду тоже лягу, – пробормотала я.
Кеша неожиданно воскликнул:
– Давайте выпьем чаю, как будто ничего не случилось! А потом ты отправишься на боковую, а Зая разместит гостей.
Я кивнула. Действительно, лучше сейчас сделать вид, как будто ничего не стряслось.
Следующий час все присутствующие самым старательным образом поддерживали светскую беседу. Я устала неимоверно и еле дождалась момента, когда смогла подняться наверх.
В спальне царили прохлада и темнота. Чувствуя себя пустой и выжатой, словно скомканный тюбик «Аквафреш», я доползла до тумбочки и зажгла ночник. Мягкий желтый свет упал на постель. Я приблизилась к кровати, хотела сесть, подняла глаза и… заорала в полный голос. Мне стало дико холодно, потом душно-жарко, затем на голову будто кто-то надвинул ушанку, перед глазами запрыгали черные мушки. Последнее, что видели мои закатывающиеся глаза, – была мерзкая кукла Сара Ли, восседавшая на моей подушке.
Глава 19
В нос ткнулась остро пахнущая вата. Я попыталась оттолкнуть ее и открыла глаза.
– Что случилось? – спросила Ольга.
– Там, – прошептала я, садясь на кровати, – вернее, здесь…
– Кто? – нахмурился Кеша.
– Говори скорей, – торопил полковник.
– Кукла, Сара Ли, сидит на подушке, мне очень страшно.
– Так я и знала, – протянула Зайка, – опять глупости. Ну как не стыдно! Только-только успокоились. Ну при чем тут кукла?
– Она убийца, Сара Ли, – лепетала я, обшаривая глазами спальню.
– Мусечка, ее здесь нет, – сказала Маня, – тебе показалось.
– Я видела ее совершенно ясно…
– Вы лучше лягте, – посоветовала Сашенька, – переволновались сильно, вот всякое и мерещится.
– Ты последнее время неадекватна, – поставила диагноз Зайка, – вчера моего папу за убийцу приняла, всех перебаламутила. Он сегодня страшно расстроенный уехал. Теперь с куклой… Нет тут ничего, да посмотри сама.
– Но она была.
– Зая, – велел Кеша, – принеси ей пятьдесят граммов коньяка и два куска сахара.
Мой сын пребывает в уверенности, что коньяк «Камю» вприкуску с рафинадом – идеальное средство от бессонницы, первых признаков гриппа, сломанных ног, туберкулеза и внематочной беременности. Причем, прошу отметить, сам он пьет исключительно виски, а коньяком потчует домашних. Я же терпеть не могу сахар и никогда не кладу его ни в чай, ни в кофе.
Но сопротивляться Аркадию бесполезно. Через пять минут в меня влили обжигающую, словно кипяток, маслянистую темно-коричневую жидкость и всунули в рот мигом рассыпавшиеся на крупинки кусочки сахара.
– Теперь на боковую, – голосом, не предвещающим ничего хорошего, велел сын.
Пришлось залезать под одеяло.
– Спать!!! – приказал Аркадий.
Все выскользнули в коридор. Манюня поцеловала меня и, обдав запахом коньяка, сказала:
– Забудь, мусик! Сара Ли – просто глупая выдумка.
– Тебе Аркадий тоже дал «Камю»? – заплетающимся языком спросила я.
– Исключительно в медицинских целях, – хихикнула Маня, – я предпочитаю водку, по пол-литра с утра вместо кофе.
Я хотела улыбнуться, но губы не слушались. Потом наступила тишина.
Когда мы построили дом в Ложкине, хитрые дети быстро выбрали себе комнаты, поставив меня перед фактом.
– Вот это, мать, твоя спальня, – заявил Кеша, – смотри, как удобно.
Мне же больше нравилось помещение, расположенное по другую сторону коридора, о чем я совершенно честно сказала сыну.
– Да там уже Зайка устраивается, – ухмыльнулся Аркадий. – Маруське по душе пришлась угловая комната, с двумя окнами. Слушай, тебе не все равно, а? С правой стороны коридора входить или с левой?
Я послушно кивнула. На самом деле это не принципиально. Но когда наступила весна, сразу стал понятен хитрый расчет Зайки и Мани. Их комнаты выходят на запад, а моя – на восток. И с раннего утра солнце начинает бить в окно. Чтобы не просыпаться в жуткую рань, я повесила темные занавески, но частенько забываю их задергивать по вечерам. Вот и вчера они остались незадернутыми, и луч света упал на мое лицо около пяти утра. Я проворочалась еще с полчаса под одеялом, потом, вздыхая, встала и отправилась на кухню пить кофе.
Дом спал, даже собаки и кошки не поднимали голов. Я спустилась на первый этаж, дошлепала до кухни, толкнула дверь и обнаружила возле стола Алю, насыпающую в чашку какао.
Как бы сейчас она вновь не накинулась на меня с кулаками, надо тихонько выскользнуть в коридор, но девочка обернулась и уронила банку. Коричневые гранулы рассыпались по кафельной плитке.
– Это ерунда, – забормотала я, – не расстраивайся, деточка, сейчас открою новую баночку. Где она у нас? А вот тут на полочке… Ой, нету, сейчас, сейчас.
Я болтала, боясь остановиться. Внезапно Аля подошла ко мне.
– Даша, прости. Сама не знаю, что вчера со мной произошло.
– Забудь, милая. Истерика может случиться с каждым.
– Ужасно вышло, – каялась Аля, – как теперь Машке в глаза смотреть?
– Она уже все забыла, Манюша совсем не злопамятна, и потом, она хорошо понимает, каково тебе пришлось.
Аля поморщилась, я решила, что девочка сейчас зарыдает, и постаралась сменить тему.
– Когда же ты ездила к Раисе?
– В прошлом году.
– Да ну? – удивилась я. – Насколько я помню, июнь ты провела в Ложкине, в июле вы с папой отправились в Испанию, а в августе с мамой в Грецию.
Аля печально улыбнулась:
– А мы с папой не ездили в Испанию.
– Но Неля говорила…
– Она думала, будто мы в Коста дель Соль, папа ей соврал.
– Родион обманул жену?! Зачем?
– Хотел к тете Рае съездить, меня показать.
– Однако странно. Почему для этого потребовалось врать?
Алечка вытащила пакетик «Липтона», залила его кипятком и пробормотала:
– Мама с папой жили очень плохо, вечно грызлись, словно кошка с собакой.
– Кошка способна вполне мирно существовать с псом, – мягко сказала я, – наша Клеопатра катается верхом на Снапе, сама знаешь. Это люди придумали, что они не уживаются.
Аля насыпала в кружку сахар и стала размешивать его ложечкой.
– Ладно, пусть не как кошка с собакой, но ссорились они постоянно. Мама вообще чуть что орать начинала. Ее злила папина правильность и спокойствие, а его раздражала манера мамы без конца созывать гостей и обниматься со всеми мужчинами. Знаешь, она изменяла папе.
– Ну и ерунда тебе пришла в голову, детка. – Я решила защитить покойную подругу. – Твоя мама была очень веселой женщиной, она любила жизнь, вокруг нее всегда клубились люди, но…