— Варя! Напрягись! В последний раз прошу! — услышала баба и горько усмехнулась, впервые не поверила, не отозвалось сердце на мольбы зятя. Она говорила с ним как с чужим человеком.
— Анжелка с Андреем приезжают, это хорошо! На Канары они нашли, сыщут и на жилье, пускай выкупает своего придурка, а я им не банк с бессрочной ссудой! Сколько можно меня трясти? — злилась женщина, радуясь, что сумела отказать и поговорить достойно.
— Нет, ну и нахал! Еще денег просит! — возмущалась баба, понимая, что разговоры с Дмитрием и Людмилой не прошли для нее бесследно.
И все же жалобы, написанные ночью, она перечитала и отправила их в тот же день, не веря в результат. Варя чувствовала, что попала в ситуацию, похожую на каменный мешок, из какого наружу не просачивается голос.
Она поначалу плакала от бессилья. Потом пришло отупение. Варя начала уставать. Прошел уже месяц, и никаких сдвигов.
— Что будет с нами? — думала баба и услышала стук в дверь.
— Анжелка! — мигом повернула ключ. Но на пороге вовсе не дочь.
— Не узнала? А это я, сосед по комнате, рядом тут живу. Антоном зовусь! Еще лавочником прозывают. Я не обижаюсь! — переминался с ноги на ногу человек.
— Что вам нужно? — перебила мужика, любопытно заглядывавшего в комнату через плечо бабы.
— Я вот хочу тебя пригласить к себе!
— Зачем?
— По-соседски, в гости.
— Теперь не могу. Не то настроение. Как-нибудь потом, — хотела закрыть дверь, но сосед обронил:
— У меня сегодня день рожденья! Уважь, Варя! Уж так не хочется отмечать его в одиночку.
Женщина согласилась неохотно, предупредив, что ей нельзя отлучаться из комнаты, к ней могут прийти или позвонить. Она очень ждет…
— Тогда давай у тебя отметим! — шустро перенес к Варе угощенье и, усевшись напротив, в упор разглядывал бабу.
— А ты красивая женщина. И серьезная! Вот только не возьму в толк, чего ты тут маешься? Иль дети со своего угла выперли, иль мужика здесь заклеить хочешь? Так, честное слово, путних мало и выбор плох.
— Да зачем мне мужики? — рассмеялась невольно женщина.
— Ну, это ты не смеши! Бабе бет мужика никак не прожить. Куда ни кинь! Ни королевна, ни деревенская Дунька не обошлись без нашего брата! А и ты, как ни хитри, себя не проведешь, мужик каждой нужен. Разве не прав?
— Антон. Мне уже никто не интересен. Я здесь не охотник. Беда загнала. Век бы не знала это общежитие!
— А я тут тоже случайно и ненадолго. Ремонт у меня делают. Пришлось на время сюда перебраться. Не задыхаться же в краске? Уже месяц, как здесь живу. Наверно, еще столько придется мучиться. Людмила, тутошняя комендантша, не гонит. Говорит, мол, хоть все время живи, никому не мешаешь. Но… в своем дому куда как лучше.
— А где живете? — перебила Варя.
— На Луговой! Не центр и не окраина. Зато свой дом! Теперь мне все удобства поставят. Туалет, ванну установят, опять же газовый котел, чтоб с дровами не возиться. Все остальное имел. Воду и свет, даже телефон провел. А нынче и вовсе заживу культурно, без трудностей.
— А семья? Где ж ваша родня?
— Один живу! Сын есть, но далеко. Его телефон не всегда достает. Так вот и маюсь один, — вздохнул человек.
— Жену куда дел?
— Давно померла. Уж годов двадцать взад. Чего-то по женской части не заладилось.
— Почему другую не привел? Иль не нашел?
— Была! Самая первая. И не повезло. Больше не ищу.
— Да разве одному лучше?
— Оно, может, и не краше, но спокойнее…
— Сколько же тебе годочков, Антон? — хотела спросить, давно ли он на пенсии.
Антон будто угадал невысказанное:
— Я еще не на пенсии. До ней целых десять лет вкалывать. Знаю, что гляжусь старым совсем. Да куда деваться? Судьба не баловала. Оттого и рожа, как стоптанный валенок, вся в морщинах. Зато все остальное в порядке, не потрепано и не пропито, — хохотнул коротко и налил вино в стаканы:
— Выпей за меня, Варя, — попросил тихо.
— Видишь, как жизнь подставила? Свой день рожденья отмечаю в одиночку.
— А что, друзей нет?
— Как так, полно! Да только куда их позову? Да и на работе они теперь. Занятые по ухи. До вечера спины не разогнут.
— Сам работаешь?
— То как же? Я на мебельной самый что ни на есть известный человек. Антон-лавочник, таким, от начальства до сторожей, все знают. Мои лавки и скамейки повсюду имеются, почти у каждого! В банях и палисадниках, в парках и на кладбищах, возле домов и около детсадов, в поликлиниках и на остановках, в общем всюду, где человеку нужен отдых. Заказов всегда много и я без работы не сижу. Особо летом, во где запарка! До ночи вкалываю как негр. Ну, а теперь отдых, по зиме на меня завсегда спросу нет. Разве вот в прошлом месяце сделал Для бань с десяток лавок и все на том. Зато погоди, весна скоро придет. Уж тогда развернусь снова. Я от весны до осени на пять зим зашибаю. Ты не гляди, что вот такой теперь сижу здесь. Все у меня есть, и дом, и машина…
— Сам ее водишь? — поинтересовалась Варя.
— Понятное дело! Кто ж еще? Езжу мало, это верно, потому что некуда. Работа рядом, магазин через дорогу. На базар не хожу, свой участок возле дома, я с него все, что надо беру.
— Как же успеваешь всюду? — удивилась женщина.
— Чего мудрого? Никто нигде не грызет и не точит. Не пилит шею никакая хвороба. А в тиши и в покое все само собой ладится.
— Счастливый человек! — позавидовала Варя.
— Не так давно таким стал. Раней, как все суетился, переживал, сам себя поедом ел. Оттого только здоровье губил. А потом сам себе сказал стоп, и уже под себя и свои силы стал все подгонять. Психовать завязал. Приказал своей душе не изводиться по пустякам. Заказов много? Ничего! Даст Бог, справлюсь! Но уже до ночи не мантулю как прежде, себя жалеть научился. Теперь домой вовремя прихожу. Всех денег, едино, не забрать, верно говорю? — подморгнул Варе и продолжил:
— И стараться ни к чему. На том свете они не нужны, это верняк! А здесь, для детей, вовсе пустая затея! Потому как-то что легко дается, то не ценится. Такое много раз проверено. Оттого я перестал сыну помогать. Он на севера подался. Думал, там сугробы не из снега, а из денег наметает, когда сопли подморозил, сразу образумился и поумнел. Сам себя на ноги поставил. И теперь уж не просит деньги, а мне отстегивает. Почти всякий месяц. Вот это уже другое дело. Дети должны помогать родителям. Неважно, что я в той помощи не нуждаюсь, главное сын про меня помнит и заботится. А у тебя дети есть? — спросил при щурясь.
— Дочка и внук!
— Они отдельно, в другом городе?
— Скоро приедут. Были на отдыхе да вот беда случилась, — вздохнула Варя, коротко рассказав человеку о своих несчастьях.
— Знаешь, Варь, а у меня нужный человек имеется. Редкий пройдоха, адвокат. Он все про всех знает и сумеет помочь тебе вернуть твой коттедж. Я ему позвоню, чтоб пришел. Он живо все концы разыщет, даю слово! Ты не пожалеешь, что я тебя с ним сведу. Его, почти как меня, весь город знает. Сама пальцем не шевельнешь, как он дом воротит. Ты отдохни душой, а то глянь, как вся извелась, навовсе позабыла, что женщина и для чего свет коптишь. Вон ко мне бабы свататься приходят. Сами — ну, шельмы, глаза озорные, из себя, как яблочко. Задницы крутятся так, что в глазах мельтешит. Сиськи почти голые, юбки выше коленок. И при том они старше, чем ты. Им не просто хозяин в семье, опрежь всего мужик нужен. Ну я, конечно, не могу отказать женщинам. Случалось, уважу иную, оставлю на ночь под боком. Но ведь она, плутовка, и на другой день приходит, да без зову, уже как к себе домой, а я нахальных не уважаю. Да и зачем мне баба на каждый день? А им по нескольку раз на день требуется. Это уж чересчур!
— Антон, к чему ты мне это рассказываешь?
— Завожу тебя. Глядишь, расположишься ко мне на ночь. Чего нам терять? Тебе не рожать, а и я уж два месяца безбабный. Но все же живой человек, иногда тоже припекает прыть. А ты вон какая вся сдобная да холеная, глаз не оторвать. Давай согреемся, друг дружку побалуем. Я тебе с адвокатом помогу, ты мне в постели угодишь, — подошел к Варе, обнял.
— Не могу я вот так сходу! Ну ведь не скоты, люди мы, Антон!
— Ия про то! — запустил руку в вырез кофты, и баба почувствовала, как задрожал человек. Но в это время раздал»! стук в дверь. Варвара открыла. На пороге стояла Людмила, а за ее спиной Анжела с Андреем:
— А я тебя подругой считала! Ты ж такой порядочной прикидывалась! Сама тут шашни крутишь со старым козлом! И не стыдно? — заорала комендантша во все горло.
— Какие шашни? Ты что не проснулась? У человека день рожденья, пятьдесят лет исполнилось! Анжела! Девочка моя! Проходи в комнату! Чего в коридоре стоишь? — протаскивала дочку Варвара из-за спины Людмилы.
Антон виновато огляделся. Махнул рукой на накрытый стол, облизнулся на вино, оставшееся в бутылке. Как только в проходе опустело, он тут же выскочил из комнаты.
Анжелка послушав мать, попросила ее сварить кофе, сама села за телефон.
Она, казалось, ни о чем не просила, не жаловалась, шутила, смеялась, а Варя смотрела на дочь во все глаза, не понимая, о чем говорит она?
Лишь через пару часов, сделав все звонки, дочь подсела к матери:
— Что ж думаешь, я в голос выть должна, умолять, падать перед всеми на колени? Не дождутся! Они знают, что натворили сами и что могут за это получить! Одно дело арестовали Василия, а на коттедж у них нет никаких прав! И ты как юрист должна это знать! — покрылись красными пятнами щеки дочки.
— Я каждый день писала жалобы, — оправдывалась Варя.
— Ты позволила вывести себя из коттеджа!
— Что могла сделать против милиции?
— Не уходить!
— Меня вывели!
— Не имели права! Это и твое жилье!
— Кто слушал?
— Услышат! Я по телефону сказала все. Обещали завтра разобраться. Я потребовала — сегодня. Обещала иначе надавить и на другие рычага, повесомее местных. Через час, сказали, приедут, — пила Анжелка кофе. Андрюшка сидел в кресле тихо, слушал разговоры взрослых.