— Не выкинут, — услышал его Доу, — мы понимаем, из какой вонючей задницы ты нас всех вытащил, да и предвидеть, что банды сцепятся на чужой территории, ты не мог.
— Верно!
— Дан нормальный коп!
— Вот, — закивал довольный техасец, — ты всё правильно сделал, в пределах своей компетенции. А гимн в такой момент…круто было, парни!
Видя расцветающие улыбки на губах братьев, понимаю, что ситуацию они восприняли как Большое Приключение… Оно и к лучшему, ведь если бы погиб кто-то из Фи Бета Каппа, ответ перед его семьёй пришлось бы держать лично мне.
Идея с отрывом в трущобах начала казаться всё более сомнительной.
Глава 19
Миловидная шатенка, деловито идущая по коридору Смольного, привлекла внимание Максима каким-то неуловимым флером женственности. Крутанув головой, попаданец внезапно осознал, что заинтригован.
Амурные приключения после переноса у Парахина бывали, но как-то вскользь, на физиологическом уровне. А тут зацепило… Бывают такие женщины: вроде бы ничего особенного на первый взгляд, а глаз не оторвать.
— Кто эта… лисичка, — хрипловато поинтересовался Макс у сопровождающего, бодро ковыляющего чуть позади.
— Так Мильда Драуле, — охотно отозвался ветхий старикан, взятый на работу в Смольный за давние революционные заслуги. Революционером Афанасьича назвать сложно, даже включив воображение — ну какой там борец за народное счастье из потомственного купчика третьей гильдии?!
Ан нет, угораздило. Всего-то, что жалеючи, спрятал во время очередных беспорядков студентика, а там и пошло. Как-то само собой вышло, что при лавке старообрядца вечно отлёживались то беглые каторжники из политических, то разыскиваемые полицией бомбисты. А в крохотной лавчонке среди товаров прятались то листовки, а то и динамит.
Зато Революция почти не отразилась на старике, и что самое важное — на многочисленных детях и внуках. Тем более, что купец охотно пожертвовал лавку на нужды пролетариата. Доход-то она к тому времени давала копеечный…
Числился Афанасьич при Смольном истопником, но как подозревал попаданец, в реальности был скорее экспонатом. Интересный типаж, никогда не состоявший в партии, но сделавший для неё побольше иных заслуженных. Этакое напоминание о скромности для иных горлопанов, размахивающих заплесневелыми заслугами, как несвежими портянками.
— Хороша, — задумчиво сказал Прахин, сделав стойку.
— Не лезь к ней! — Погрозил старик узловатым пальцем, — замужняя баба! Мало тебе свободных, что ли? Вера, внучка моя, на тебя засматривается. Хороша ведь девка! Коса с твоё запястье, кровь с молоком… и в возраст вошла, пятнадцатый годок уже. Отдал бы замуж, даром что ты старше её мало не втрое.
— Да я как бы… — вильнул глазами попаданец.
— Это ты зря, — посерьёзнел дед, — мушщине баба нужна и детки, а блудить зряшно… тьфу! Но если уж тянет, то вон — Люська-машинистка коровой вздыхает, на тебя глядючи. Всё не вручную наяривать, хе-хе…
— Рожа у неё, — скривился Макс.
— Рожа-то да… — охотно подтвердил проводник, — чисто черти горох молотили. Зато остальное всё при ней. Жопа-то ого! Вдвоём не обхватишь! Стулья трещат под такой… я бы и сам… гм.
— Спасибо, как-то не тянет, — отозвался Прахин, — а что, Мильда… латышка, что ли? Миленькая… Прям такая верная?
— Поговаривают, — неопределённо ответил заслуженный дед, — но в постели у неё никого не поймали.
— А кто у неё муж-то?
— Так… Николаев, — прозвучал чуточку небрежный ответ, по которому стало ясно, что мужа Афанасьич не уважает, — функционер… прости господи! Служащий мелкий… как по мне, так и человечишко мелкий, но нашла ведь что-то! Не иначе на жалость взял.
Мелкий…
Николаев…
Мильда Драуле…
Смольный…
Прахина будто мешком по голове ударили.
— Убийца Кирова[87]… в каком году это было? В тридцать четвёртом, кажется… или раньше? Недоказанный роман Кирова с Драуле, о котором ходило так много слухов… Блять! Но ведь хороша же баба! Хороша…
Машинально кивая на слова старика, попаданец шёл по коридору, а в голове вертелся образ Мильды. Не отступится ведь… хочет он эту женщину. Своей сделать хочет.
Уровень требований к физической и интеллектуальной подготовке напугал было комсомольцев, но услышав о личности таинственного инструктора, о котором в кулуарах ходило немало сплетен, в дружину ДНД рвануло спортивное студенчество.
Далеко не все из них состояли в комсомоле, но… Прахин видел в этом скорее плюс. Слишком уж политизированным стал к этому моменту комсомол, слишком он заигрался в оппозицию, противопоставив себя партии.
Потому ни партия, ни военные, ни ГПУ не хотели видеть ДНД как боевые отряды комсомольцев. Активной, умеренно политизированной части советской молодёжи — да, но не более.
— Попытка комсомола присвоить себе право говорить за всю советскую молодёжь неправомочна. В Советском Союзе хватает активной, по-хорошему политизированной молодёжи, не состоящей в ВЛКСМ[88].
Может быть, эта молодёжь не до конца наша, как не раз заявлял товарищ Шацкин? Нет, нет и ещё раз нет! Умные, порядочные молодые люди, настоящие строители коммунизма, хотят и могут приложить свои силы для построения более справедливого общества. Хотят бороться с мещанством, с коррупцией, недостаточным образованием и прочими проблемами, присущими нашей Советской Родине.
Но обратив свой взгляд на ВЛКСМ, как передовой организации советской молодёжи, что они видят? Местечковые амбиции товарищей Шацкина, Цетлина и Рывкина, использующих комсомол ради своих мелочных, низменных целей!
ВЛКСМ превратился в трибуну для оппозиционеров, выкрикивающих трескучие лозунги, но не предлагающих реального дела. Мне могут возразить, что от руководства ВЛКСМ поступило немало предложений.
Чушь! Чушь и профанация! Это не предложения, а именно лозунги. Товарищи Шацкин, Рывкин и Цетлин пытаются напугать оппонентов громкими фразами, за которыми не стоят экономические расчеты. Да собственно, никаких расчётов там и нет!
Лозунги и криво надёрганные цитаты из трудов Маркса и Ленина, вот и все их речи. На Востоке есть хорошая поговорка «Сколько ни говори халва, во рту слаще не станет». Так и с лозунгами вождей комсомола: красивые слова, за которыми не стоит ничего.
Реальные заслуги этих товарищей остались в прошлом, в настоящем мы видим только готовность к постоянной, дурной оппозиции. Оппозиции ко всему, что предлагает Партия.
Так может, вожди комсомола свернули куда-то не туда? Заблудились?
Нужно помочь им выбраться из тёмного леса амбиций и заблуждений на дорогу Коммунизма. Или сменить вождей!
Если амбиции перевешивают здравый смысл, то к чему такие вожди, да и вожди ли они? Не превратились ли боевые командиры, ведущие в бой дружину, в чванных бояр, кичащихся своим положением и отсиживающихся за спинами?
В настоящее время ВЛКСМ лихорадит, а товарищи Шацкин, Цетлин и Рывкин похожи на средневековых докторов, которые вместо лечения сыплют умными словами на латыни, надеясь не на выздоровление больного, а на гонорар. Пусть и даже и выплаченный безутешными родственниками!
Потому попытки бояр от ВЛКСМ узурпировать право говорить от лица всей советской молодёжи, считаю неправомочным! ВЛКСМ болеет и его надо лечить. Но пока «доктора» Шацкин, Цетлин и Рывкин не подпускают к нему настоящих врачей и не пытаются устроить консилиум, пусть хотя бы молчат, когда сознательная советская молодёжь всё чаще проходит мимо!
Подписанная Кировым статья вышла в Правде, и её без изменений перепечатал вся центральная пресса. Шума получилось много, и дискуссии, порой переходящие на личности, начались по всей стране.
Кампания против не оправдавших доверие вождей Комсомола началась. Прахин с его инициативой попал в струю и неожиданно для себя стал одним из вожаков молодёжи. Пока только в Ленинграде.
— Уверен? — С тревогой интересуюсь у Ливски.
— Уга… да не бойся, Команч! Месилово, конечно, знатное предвидится, только вот школа уличного бокса, которую они рекламируют, ничто перед боксом академическим. А подлянки… что Фрейзер мало нам их показал? И отрабатывали ведь!
С сомнением качаю головой и отхожу, пока Джоку перетягивают предплечья и кулаки кожаными ремнями с бронзовыми бляшками. Устроители боёв скопировали антураж из Древней Греции, разве что бойцы будут сражаться не обнажёнными, а в штанах.
— Джок в последнее время ничем не закидывался? — Интересуюсь у встревоженного Давида, грызущего мундштук погасшей трубки. Вижу непонимающие глаза президента и жестом показываю, как нюхаю что-то с тыльной стороны ладони.
— Чёрт… — шипит тот, — похоже на то! Джок перед экзаменами перенервничал, а потом вдруг собрался. Вот значит как… поганец!
На душе скверно, Джок вляпался сам и вляпал всех нас. Бляшки на ремне, да сам ремень… убить можно одним ударом, никаких шуток. Пусть класс гладиаторов невысок, но они тренировались именно для такого боя — когда решающим может стать один-единственный удар.
— И не выдернешь же поганца… — бормочет Андерсон, — заранее записался!
— Да и взрослый уже, сам решает… скотина такая! Ну я тебе устрою адскую неделю! Сто раз уже пожалел, что городское дно показать решил. С какой радостью некоторые балбесы в канализацию ныряют… вот уж не ожидал!
— Да и я не ожидал, — вздыхает Давид, — не то бы просто вето наложил на твою идею.
Большой амбар, превращённый на один вечер в Колизей, выглядит не слишком презентабельно, но предназначение своё выполняет. Размером чуть больше школьного спортзала, с засыпанным песком полом (вот на хрена?!) и скамейками в несколько рядов вокруг. Навскидку собралось человек триста, может чуть больше.
А недурно… Вроде как для избранных событие, так что народ собрался не бедный. Вижу смутно знакомые физиономии уголовного типа — скорее всего именитые гангстеры, не раз попадавшие в газеты. Есть и вполне интеллигентные лица… опа! Профессор Мерсье!