По лицу регента было видно, что он искренне рад приезду гостя.
– Добрый день, милорд, – с улыбкой старого друга ответил тот. – Я приехал тотчас, как только узнал, что нужен вам.
Три пса, виляя хвостами, поспешно встали и подошли к вошедшему. Они-то знали, если к кому и благоволит их грозный хозяин, так к этому человеку! А уж если кто по сердцу их хозяину, тому и они с радостью оближут руку.
Человек в епископской мантии погладил по голове каждого из псов, потрепал их за уши.
– Ты – единственный человек, которого они слушаются, – недоуменно покачал головой лорд Бедфорд. – Кроме их хозяина, конечно. А ведь, если надо, они злы, как черти! Ах, простите, ваше преосвященство. Садитесь, Луи, садитесь… Вы с дороги, голодны, отведаете чего-нибудь?
– С удовольствием, – кивнул гость. – Немного…
Лорд Бедфорд хлопнул в ладоши – слуги принесли им вина и закуски: немного холодной дичи, запеченную форель, хлеб и разнообразных сортов сыр.
– Этих перепелов поджарили два часа назад, они превосходны, – кивнул на птицу лорд Бедфорд. – И попробуйте, мой друг, этот пикодон – он такой душистый, что пальчики оближешь!
Гость, улыбаясь, взял наполненный слугой кубок и сделал несколько глотков.
– Вы правы, милорд, что предпочитаете бургундское. Это – лучшее вино.
– Оказались бы еще сами бургундцы так же покладисты, как их вино! – с усмешкой произнес регент. – Цены бы им не было! – Он сурово взглянул на слуг. – Подите, мы управимся сами.
Слуги поклонились и поспешно вышли. Один пес разлегся у ног Бедфорда, два других – у ног гостя.
– Полагаю, Луи, вы уже догадались, зачем я так срочно вызвал вас?
– Догадываюсь, милорд, – разжевывая кусочек пышного хлеба, откликнулся тот. – Дева Жанна – только она сейчас занимает умы французов, англичан и бургундцев.
– Ваш брат пленил Деву и теперь он полновластный ее хозяин. Все именно так?
– Да, милорд.
– Полновластный – насколько? Я не слишком хорошо знаю, что у него на сердце. Говорят, он рыцарь без страха и упрека?
Человека, вызванного лордом Бедфордом, звали Луи Люксембургом. Он был родным братом Жана Люксембурга, первого из вассалов Филиппа Бургундского. Личный друг и советник регента, Луи занимал с 1425 года пост канцлера Франции (английской ее половины), был епископом Теруана и начальником английского гарнизона в Париже. Это он так удачно отбил атаку Жанны 8 сентября прошлого года от столицы. Луи побаивались многие из окружения лорда Бедфорда, и если бы сам регент оказался личностью менее значительной и был способен к чему-то испытывать страх, то и он опасался бы такого слуги.
– Вы спрашиваете, в силах ли Филипп Бургундский настоять на выдаче ему, как сюзерену графов Люксембургских, плененной Жанны?
– Именно так! – кивнул Бедфорд. – Мало чего я опасаюсь в этой жизни, Луи. Но Дева и впрямь опасна! Толпы идут за ней – они прославляют ее, называют святой! Нам выпала удача – развенчать героиню Франции! Предать ее суду церкви. Нам необходимо первыми выкупить ее у Филиппа. Мне не нравится, что они увозят ее все дальше – вглубь люксембургских земель, подальше от Парижа! Еще недавно мой шурин Филипп готов был вступить в союз со своим кузеном Карлом. А значит – предать Англию! Жанна – козырная карта в его руках. Что он надумал на этот раз? Епископ Бове, Пьер Кошон, свяжется с канцлером Карла Валуа – Реньо де Шартром, архиепископом Реймса. Он постарается уговорить канцлера убедить своего короля повременить с выкупом. А вы, Луи, мчитесь к своему брату – просите его, убеждайте, предостерегайте, если надо. Но он должен уступить Жанну нам! Я же со своей стороны, при поддержке церкви и университета, буду настаивать на христианском долге Филиппа – выдать еретичку суду католической церкви… Вы совсем не едите, Луи. Прошу вас… ешьте, ешьте. Сыр, перепела, вино. Я совсем заговорил вас!
Замок Сюлли-сюр-Луар, где под опекой своего фаворита отдыхал от мирских забот король Франции, затих. Но все знали, что это затишье перед бурей. Вот уже несколько дней все придворные говорили только об одном – о пленении Жанны. А когда прибыл ко двору Потон де Ксентрай с небольшим отрядом – просить войско, чтобы немедленно броситься за Жанной, и король ответил уклончиво, что, мол, сейчас это вряд ли возможно, даже сам воздух в замке накалился. Тем более, Ксентрай рассказал, с какой яростью в тот день билась Жанна, как они заняли Мариньи, перебив бургундцев, но силы оказались неравны, как их стали теснить, как все капитаны вошли в форт моста, а она с горсткой самых преданных людей все еще прикрывала отход с поля боя последних своих солдат…
Когда-то Жанна приехала в Шинон, чтобы стать героиней, она стала ею и ни разу не осрамила себя – трусостью, предательством, малодушием. Она была героиней на полях сражений – и, бросив вызов всем бургундцам и англичанам в тот трагический день, героиней попала в плен. Что теперь с ней будет – одному Богу известно! Но ее можно освободить. Пока бургундцы бросили все свои силы на Компьен и его округу, французы могли бы прорваться к Уазе с юга и перехватить Жанну! Могли бы…
В день приезда Ксентрая король ушел от обстоятельного разговора на эту тему. Он сказал:
– Посмотрим, милый Ксентрай, посмотрим. – И тут же вспылил. – Ей нужно было быть осмотрительнее, а не рваться в бой любой ценой, сломя голову! А вам – вовремя предостеречь ее! Она стоит дороже, чем все мои капитаны вместе взятые!
Сам того не зная, Карл Седьмой повторил фразу Филиппа Бургундского. Но думал он в эту минуту не об авторитете Жанны в королевстве французском, на который опирался столько раз, и ни о том, чего она стоит на поле боя, когда несется впереди войска, под белым знаменем, усыпанным золотыми лилиями, увлекая за собой армию, а просто… о золоте. О том его количестве, которое, вероятно, запросит за нее его кузен Филипп…
До того как Жанна прибыла в Больё, ее тюремщики сделали остановку в Нуайоне. В доме епископа Жана де Майи, примкнувшего к бургундцам, девушка дожидалась встречи, как ей сказали – с «сиятельной госпожой». Она стояла в середине богато украшенной залы в своем мужском костюме, дорогом, но потрепанном, кое-где порванном и наспех перехваченном нитками, уставшая, бледная, растерянная. Эти дни – плена, бездействия, безвременья, когда она только и делала, что сидела взаперти или ехала и ехала в сопровождении бургундской охраны, истощили запас ее сил. Это был какой-то сон – дурной, злой, который хотелось поскорее стряхнуть. Вырваться из него, сбежать…
Сбежать!
Одно это слово – «бегство» – заставляло ее сердце стучать так, что она боялась выдать свои чувства тюремщикам. Не проходило минуты, чтобы она не думала о побеге. И если бы ей выпала самая ничтожная возможность, она воспользовалась бы ею!
В залу вошла молодая женщина, темноволосая, в длинном шелковом платье и легком парчовом сюрко, улыбчивая, но терявшаяся от предстоящей встречи.
– Здравствуйте, – проговорила она.
Девушка ответила на приветствие. Она ожидала еще одного аристократа из враждебного ей лагеря, а тут… У дверей залы стояли охранники с алебардами – они держали глаз востро, следя за женщинами, особенно – за французской воительницей.
– Вы – Жанна? – спросила молодая женщина.
– Да, – ответила пленница.
Только тут она разглядела, что женщина беременна – ее живот был округлым, и рука ее то и дело непроизвольно касалась его, точно она нащупывала своего ребенка – не делся ли он куда-нибудь, не убежал ли.
– Мне так хотелось увидеть вас…
– Кто вы?
– Меня зовут Изабелла, я… супруга Филиппа, – смущаясь, добавила она, – герцога Бургундии.
Жанна вспыхнула – и это не укрылось от герцогини. Изабелла Португальская! Кузина лорда Бедфорда, жена – Филиппа! Сестра врага, жена врага…
– Я понимаю ваше чувство, – поспешно проговорила Изабелла. – И все-таки я хотела увидеть вас, Жанна. Чтобы ни говорил мой муж и лорд Бедфорд, вы – героиня. И беседовать с вами для меня большая честь.
Жанна усмехнулась. Надо же, какие нежности!
– Прошу вас, сядем, – Изабелла указала на одно из кресел. – Прошу вас…
Они сели в епископские кресла – друг против друга.
– Что же привело вас сюда – только любопытство? Но что во мне такого необычного, герцогиня?
– Все! Держать в руках меч и проливать кровь своих врагов, днем и ночью быть в седле, командовать целой армией… Сколько вам лет, Жанна?
– Двадцать два.
– Двадцать два! Так это ли не чудо? Вы даже не знаете, Жанна, как вы смотритесь со стороны!
Жанна улыбнулась:
– Не знаю, герцогиня. У меня никогда не было на это времени – смотреть на себя со стороны. Я всегда смотрела только вперед и никогда не оглядывалась.
Как это странно, думала Жанна, у злодея, терзавшего ее землю, была такая милая жена, с округлым животом, выдававшим ее беременность; у него должен был родиться ребенок, которого он несомненно будет любить, ограждать его от опасностей, играть с ним…
– Скажите, Жанна, это сложно – быть воином?
– Нет, когда знаешь, за что проливаешь кровь – свою и чужую. Когда веришь, что Господь на твоей стороне. Тогда и умереть не страшно.
– Так мог сказать только благородный рыцарь…
Дамы с интересом смотрели друг на друга – они были двумя разными планетами. Изабелле было непонятно, как это – врываться с мечом в ряды врагов, отсекать головы и руки. Ведь это работа мужчины! И Жанне было непонятно счастье этой милой женщины. Во всем угождать мужу, только и делать, что примерять платья, пытаясь быть обольстительной, и еще – носить под сердцем дитя… Каково это – быть матерью? Но ведь это и было – главное счастье любой женщины! Разве не так? Счастье, которого она, по воле Господа, лишена…
– О чем вы думаете, Жанна? – спросила Изабелла.
– О себе и о вас, герцогиня, – честно ответила девушка. – Мы такие разные. И вы думаете о том же…
Изабелла опустила глаза – Жанна поняла, что попала в точку.