В том же дворце епископа Нуайона, в то же самое время, беседовали двое мужчин – Филипп Бургундский и его вассал Жан Люксембург.
– Жанна принадлежит вам, граф, каковы ваши планы?
– Она принадлежит нам обоим, монсеньор. – Жан Люксембургский пожал плечами. – Я думаю продать ее французам. Уверен, что очень скоро мы получим от Карла Валуа письмо, в котором он заверит нас о скорой передаче денег. – Люксембург следил единственным глазом за своим сюзереном. – Война вытянула из нас много средств. Дева Жанна приложила к этому немало усилий – она и пополнит нашу с вами казну.
Слушая его, Филипп Бургундский качал головой – он готов был подписаться под каждым словом своего верного вассала.
– Не буду с вами лукавить, граф, инквизиция просит меня передать Деву в ее распоряжение. Они утверждают, что Жанна должна предстать перед судом как подозреваемая во «многих сильно отдающих ересью преступлениях». Это слова Парижского университета. – Он усмехнулся. – Как видно, англичане торопят их. Я не ответил инквизиторам, и поэтому со дня на день жду нового письма.
– В ересях? – усмехнулся Люксембург – из-за шрама его улыбка выходила кривой. – Англичане должны что-то придумать в свое оправдание – им не терпится посчитаться с ней за все ее победы!
Жан Люксембург вспомнил о недавней встрече с братом, которую он скрыл от своего сюзерена. Луи советовал не связываться с королем Франции, а предложить англичанам выкупить Деву. Но этот поступок был бы постыдным и Жан ответил категорическим отказом. Впрочем, последнее слово окажется за Филиппом Бургундским. Как ни крути.
– Будем надеяться, что Карл Валуа не станет тянуть с выкупом, – заметил герцог. – Что он как можно скорее нырнет в закрома и приступит к сбору звонкой монеты за свою ненаглядную сестренку! – Филипп взглянул на входные двери. – Пора мне вызволять Изабеллу, пока амазонка Жанна не убедила ее подстричься под юношу, одеть кальсоны и взять в руки меч. – Он рассмеялся. – Моя жена просто бредит этой воительницей!
…Беседа двух дам начиналась настороженно, но они и не заметили, как между ними появилась доверительность, дружеское взаимопонимание. Ну и что оттого, что одна взяла в руки меч, а другая решила испытать обычную женскую долю? Они обе были красивы и молоды. У каждой – только начиналась жизнь. В какой-то момент португальская принцесса забыла, что она – жена Филиппа, герцога Бургундии, а Жанна – о том, что муж молодой герцогини – ее заклятый враг. Теплый ветер юности легко обдувал сердца обеих дам – они просто болтали. К концу беседы дамы почувствовали, точно были знакомы, и уже давно. Жанна забыла, когда последний раз смеялась, а тут не смогла удержаться от улыбки, когда Изабелла ей рассказала о том, как она мучила известного голландского художника Яна ван Эйка, что был прислан ее будущим мужем писать ее портрет. Ей все время казалась, что она недостаточно хороша – и художник вновь и вновь переписывал ее лицо! А Жанна рассказала ей, как ее преследовал мальчишка из Невшато, пытаясь взять ее в жены, и как она огрела его палкой. Только потом он и отстал от нее…
Изабелла хотела спросить о чем-то, но точно стеснялась.
– И вы… никогда никого не любили? – наконец вымолвила она. – Я говорю о мужчинах…
– Я выбрала путь невесты Господа нашего, – сказала Жанна. – Так захотел сам Царь Небесный. Я не смогла противиться Его воле – и никогда не пожалела о своем выборе.
Изабелла сказала, что, наверное, понимает ее. Такой выбор заслуживает уважения и требует большой силы! Вот она бы так не смогла…
– А ведь это я упросила мужа приехать сюда, – созналась Изабелла. – Мы проделали путь из Перрона только для того, чтобы я могла поговорить с вами. Наверное, это глупо, но я не жалею. Особенно теперь, Жанна, когда узнала вас. Я хочу сказать, что сделаю все, чтобы ваше пребывание в плену, надеюсь – недолгое, стало бы… как можно более легким. Я расскажу о нашем разговоре мужу, и уверена – он поймет меня. Если бы вы оказались моей пленницей – я бы тотчас отпустила вас. Еще бы наградила конем и оружием. – Она улыбнулась. – Вот я и сказала то, что хотела сказать.
– Спасибо, – Жанна растрогалась – молодая герцогиня была прекрасна в своем искреннем выражении дружбы. – За последнее время я не так часто слышу подобные слова. Буду откровенна, мне страшно быть среди чужих людей – тех, кто ненавидит меня. Но вы – другая… Вы – настоящая принцесса, Изабелла. Спасибо вам.
Герцогиня встала, за ней поднялась и Жанна. Изабелла шагнула к девушке и, взяв ее руки в свои, сжала их:
– Крепитесь, Жанна, и да поможет вам Господь!
– А вы… берегите вашего ребенка, милая герцогиня. Я желаю вам счастья.
Они расстались тепло.
Это было в Нуайоне. А здесь, в Больё, она в первый раз почувствовала себя пленницей, за которой захлопываются все двери, ведущие в этот мир.
В крепости находилось много солдат – Больё в свое время занял Жан Люксембургский, и бургундцы, осаждавшие крепость, ненавидели французов. Штурм и кровавый бой, незажившие раны и погибшие товарищи еще были в памяти победителей. На Жанну смотрели с ненавистью. По ночам в своей комнате, она слышала хохот тюремщиков – они бранились, проклинали французов. И если в ее адрес проклятий было немного, то лишь потому, что Жан Люксембургский запретил издеваться над пленницей. И все-таки ей было страшно. А вдруг – ворвутся? Забудут, что она – военнопленная? Решат отомстить? Но, может быть, так и надо – и лучше погибнуть, чем быть затравленным зверем? Но об этом она думала лишь в крайнем случае, когда отчаяние целиком овладевало ее сердцем. Но были и светлые минуты – они и спасали ее. К ней милостиво, по разрешению свыше, допускали д’Олона и братьев. Пусть ненадолго, но эти встречи придавали ей силы. Мужчин содержали рядом, на том же этаже. Ей даже выделили прислугу – женщину, которая стирала ее белье, готовила ей и, конечно, во все глаза следила за именитой пленницей.
Так прошел месяц – мучительный месяц пустого ожидания. Самым страшным было то, что ничего не изменялось. Не приходило весточки ни от ее короля, ни даже от Филиппа Бургундского и его вассала – графа Люксембурга. Только два письма от Изабеллы Португальской, с выражением дружбы. Правда, герцогиня просила Жанну не выдавать ее переписку с ней. Видимо, герцогу Филиппу эти отношения были не по вкусу. Девушка могла понять герцога: он, хозяин Бургундии, и она, Дева Жанна, враги до гроба. А посему нечего тормошить его жену и играть на ее чувствах!
Те, от кого зависела ее судьба, молчали. Все были заняты войной – враги и друзья. Где-то под артиллерийским обстрелом погибал Компьен, но сдаваться за так город тоже не хотел – ядра рвались и в бургундском лагере, разметая врагов. Самонадеянный авантюрист Гильом де Флави, комендант крепости, талантливый командир, к тому времени уже потерявший брата, решил биться до конца. Он хорошо знал: бургундцы не спустят жителям Компьена их упорства – прежнего и особенно – нынешнего. А своей участи, ворвись бургундцы в город, он пожелал бы только заклятому врагу.
О надвигающейся трагедии Жанна не ведала, пока в конце июня, во время одного из посещений, Жан д’Олон и д’Арки не поделились с ней новостями. В тот вечер оруженосец и ее братья пришли как обычно, перед сном, поговорить положенные им четверть часа и утешить свою госпожу. Она лежала на кровати, свернувшись клубком, когда сурово скрипнул засов. Стоило Жанне увидеть друзей, как слезы заблестели в ее глазах.
Несколько слов приветствий, горячие объятия. Мужчины переглянулись. Жан д’Арк тяжело вздохнул. Пьер опустил глаза.
– Жанна, – очень тихо проговорил д’Олон, – Компьен, который тебе так дорог, скоро окажется во власти наших врагов.
– Этого не может быть! – Жанна схватила его за руку. – Что случилось? Говори же!
Желая получить объяснения, она требовательно взглянула в глаза д’Олону, но тотчас поняла – ее оруженосцу было не до шуток. Он смотрел так, точно город уже сдался.
– Не может быть… – повторила она. – Не верю.
– Может, сестренка, – кивнул Жан д’Арк. – Господь отворачивается от них…
Терзания о собственной судьбе заслонили от Жанны грозу, нависшую над городом, который еще месяц назад она обещала защищать до последней капли крови. Девушка уставилась в пол и как можно тверже произнесла:
– Все крепости, возвращенные Царем Небесным при моем содействии королю Франции не будут отняты у него! – Она стремительно посмотрела на мужчин. – Слышите, Жан, Пьер, д’Олон! Только бы Карл сумел защитить их! – Жанна отрицательно замотала головой. – Тебя обманули, д’Олон! Тебя обманули…
– Нет, Жанна. Это передал мне знакомый солдат, он сражался с нами на Луаре и под Компьеном. Он один из тех, кто свято верит в тебя. Город погибает от огня – и так продолжается днем и ночью. Не осталось ни одной крепости в округе, свободной от бургундцев и англичан. Недавно они захватили крепость моста, окружили Компьен с юга. Каждый день тысячи ядер и камней перелетают через крепостную стену и разрушают дома, убивают людей… Компьен готов сдаться.
– Не смей говорить так! – Жанна подскочила с кровати. – Не смей… Я обещала жителям Компьена, что в трудную минуту буду с ними! Слышишь?! – обещала!
– Тише, тише! – Жан д’Олон тряхнул ее за плечо. Он заговорил шепотом – быстро. – Они подслушивают нас, Жанна, ты должна остерегаться…
– Я не стану остерегаться бургундцев!
– Опомнись, Жанна! – д’Олон схватил ее руку, но она вырвалась.
– Жаннета… – Жан д’Арк умолял ее.
– Не стану! Я убегу! – в ее голосе прозвучало отчаяние. – Убегу!
– Даже не думай об этом! – вырвалось у Пьера д’Арка. – Милая сестренка…
– Убежишь, но куда? – спросил д’Олон. Оруженосец переглянулся с братьями д’Арк – мужчины были не рады, что затеяли этот разговор. – Скоро все изменится, – теперь д’Олон говорил едва слышно. – Король соберет деньги и выкупит тебя. И тогда мы вернемся под Компьен, и ты выполнишь свое обещание! Надо ждать, надо выждать, Жанна!