во Франции, и Генриха Шестого Ланкастера, ее внука, в Англии. Именно Карлу Седьмому, как никому другому, Дева Жанна была нужна простой крестьянкой, посланной Богом на защиту его королевства. Поэтому жители Домреми и Грё, которых милостивый король освободил от налогов и податей, на оправдательном процессе в один голос рассказывали о чудесной девушке-пастушке, направленной Господом освободить Францию от англичан.
В 1456 году новый понтифик Каликст Третий, в миру – Альфонсо Борджиа, подписал рескрипт о реабилитации Девы Франции. Именно в этом документе ее впервые в истории назвали «Жанной д’Арк».
В том же году граф Дюнуа, Орлеанский Бастард, воздвиг у дороги в Пуасси каменный «Крест Девственницы», чтобы все французы знали, кому они обязаны свободой.
Поднимая меч, задумайся о том, что последует за этим. Проливая кровь, знай, что придет расплата. И никому не уйти от нее. Но самое страшное, если платить будешь не ты, а твои дети и внуки…
Это – закон Божественный, и обойти его еще никому не удавалось. И не удастся.
15 апреля 1450 года в битве при Форминьи, в западной Нормандии, коннетабль Артюр де Ришмон, а с ним граф де Клермон, прощенный своим королем, и граф Дюнуа наголову разбили английского полководца Кириэлла. В том бою на три с половиной тысячи убитых англичан пришлось не более сотни погибших французов.
Нормандия была окончательно освобождена.
А в 1451 году, в южной Франции, в Гиени, столкнулись еще два войска. Англичанами командовал восьмидесятилетний лорд Джон Талбот, давний знакомец Девы Жанны, прозванный Сторожевым псом Англии. В какой-то момент англичанам показалось, что разрозненные отряды французов бегут. Но это было не так. Англичан, а с ними их союзников гасконцев, бросившихся догонять противника, расстреляла французская артиллерия. Но англичане и гасконцы не сдавались и, собрав силы, вновь попытались атаковать неприятеля. И вновь полегли под смертоносным огнем. А затем с тыла по врагу ударила французская рыцарская конница. Англичане и гасконцы были истреблены. Старого лорда Талбота, прямо в седле, зарубил топором молодой французский воин Мишель Перуни. Сын Сторожевого пса погиб в том же бою. Вот когда повторился Азенкур, но с точностью до наоборот! В битве при Кастийоне полегло три с половиной тысячи англичан и двести французов. Ждать пришлось тридцать шесть лет! Отныне на смену английским лучникам, самому опасному противнику в любой битве, пришло новое оружие – артиллерия. Теперь она стала полноправной хозяйкой во всех сражениях на полях Европы.
Но эти поражения Англии были только прелюдией к великой катастрофе, уже поджидавшей их страну. Генрих Шестой Ланкастер, сын великого и беспощадного Генриха Пятого, оказался безумен. Ему передалось то проклятие, которым был поражен его дед – Карл Шестой Безумный, король Франции. На долгие месяцы, как и его дед, он превращался в слепое и глухонемое животное. И его супруге, королеве Англии Маргарите Анжуйской – дочери Рене Анжуйского, приходилось наблюдать, как английские аристократы все стремительнее делились на две партии.
В 1455 году две боковые ветви Плантагенетов – Ланкастеры и Йорки – столкнулись лбами. Все повторилось, как под копирку. Тридцать лет шла кровавая резня – настоящая вендетта, в сравнении с которой распря арманьяков и бургиньонов могла показаться мальчишеской потасовкой. Эта война получила название Алой и Белой розы, потому что в герб Ланкастеров была вплетена роза алая, а в герб Йорков – белая. Английские короли, то из одной, то из другой династии, более не мечтали о Франции. Они боролись только за свой остров. И время от времени, проигрывая сражения, убегали на континент, прячась у короля Франции или герцога Бургундии. И вновь, собрав войска, переплывали Ла-Манш, надеясь на военную удачу. Тридцатилетняя война унесла четверть населения Англии! В ней погибло только около сотни принцев королевской крови. Был замучен в тюрьме безумный и многострадальный Генрих Шестой Ланкастер. Их сыновей с Маргаритой Анжуйской, Эдуарда и Ричарда, приказал зарезать в Тауэре их родной дядя – Ричард Глостер, будущий зловещий Ричард Третий, который и сам вскоре будет убит. Так Рене Анжуйский лишился двух своих внуков – наследников английской короны. В этой войне безжалостно истребили друг друга все дворянские фамилии Англии, предки которых более ста лет разоряли Францию. Если бы норманны, приплывшие с Вильгельмом Завоевателем в 1066 году покорять огнем и мечом англов и саксов, узнали бы, в какой кровавой бане погибнут их потомки и пресекутся роды, каждый день для них наполнился бы неутешной скорбью.
Когда сражаться оказалась почти некому, войну остановил энергичный политик Генрих Тюдор – дальний родственник обеих враждующих партий. С 1485 года он положил начало новой династии и был коронован как Генрих Седьмой. Две розы – алую и белую – он вплел в свой герб королей-Тюдоров. Рыцарство в Англии оказалось истреблено настолько, что богатым людям, бюргерам и торговцам, отныне вменялось в обязанность покупать золотые шпоры, даже если они этого не хотели! Франция, сохранившая аристократию в полной мере, лишь с презрением наблюдала за подобным срамом.
Но и самой Франции еще предстояли немалые беды…
Карл Седьмой так и не помирился со своим сыном Людовиком. Последний же, несмотря на молодость, оказался хитрым и дальновидным интриганом. Окруженный знатью, он то и дело пытался свергнуть своего отца. Раздор оказался так силен и непоправим, что в год реабилитации Девы Жанны, в 1556 году, Карл Валуа выступил во главе войска, дабы наказать вероломного сына. Но тот предусмотрительно сбежал в Бургундию к герцогу Филиппу. Они более не увиделись. Карл Седьмой Валуа, с возрастом все более страшившийся отравления, почти не ел. Он умер от истощения – психического и физического – в 1461 году. Много раз намереваясь лишить Людовика короны в пользу младшего сына Карла, он этого так и не сделал, страшась братоубийственной войны.
Филипп Бургундский, давний его соперник, пережил кузена на шесть лет. Воистину он создал великое герцогство и наслаждался плодами рук своих. Двор Дижона был куда великолепнее двора Парижского, а время, пришедшееся на расцвет герцогства, в Европе окрестили временем «бургундской моды». Впрочем, герцог держал также двор в Брюсселе, Брюгге, Лилле и других городах, где его поджидали любовницы. Их, только официальных, было у него одновременно более тридцати. Когда епископ Турне обвинил герцога в слабости плоти, тот, надеясь на понимание, ответил: «Другой жизни не будет, ваше преосвященство!» Филипп Бургундский признал двадцать семь внебрачных детей, и многие из них преуспели. Жан, к примеру, стал епископом Камбре, а Давид – епископом Теруана. А сколько было тех, о которых не знал герцог?
Уже к зрелым годам он получил прозвище Филипп Добрый и всячески старался поддерживать свой имидж. С летами его стали одолевать беспричинные вспышки гнева, и чтобы никого лишний раз не послать на виселицу или под топор палача, он садился на коня и срывался прочь. Где его носило, один Бог знает! Было два дела, которые успокаивали и умиротворяли герцога. На старости лет Филипп любил точить ножи и чинить старые очки. Когда он занимался тем или другим, никто не смел его беспокоить. В последние годы жизни он неожиданно облысел – выпали все волосы на голове, даже бровей не осталось. И тогда Филипп повелел подстричься и побриться налысо всем придворным мужчинам. Один неосмотрительный виконт, гордившийся длинными русыми волосами, не захотел выполнить приказания, и тогда слуги Филиппа его скрутили и обстригли насильно.
Филипп мечтал еще при жизни быть причисленным к лику святых. Для этого он не ел три дня в неделю, пил только воду. А еще – планировал крестовый поход. В 1453 году турки захватили православный Константинополь, и Европа долго не могла свыкнуться с мыслью, что великая христианская держава, пусть и не католического толка, погибла. Но некому было поддержать великие планы Филиппа Бургундского.
Времена рыцарства уходили в прошлое…
Герцог Филипп умер в 1467 году, в Брюгге, от простуды. Ему исполнился семьдесят один год. До последнего Филипп повторял фразу, которую все его окружение выучило наизусть: «Если бы захотел, стал бы королем!»
Эпоха Девы Жанны закончилась, но войне еще предстояло бродить дорогами Франции. Кое-как помирившиеся Карл Валуа и Филипп Добрый, отправившись в лучший мир, сами открыли ворота новой распре. Не на жизнь, а на смерть сцепились их дети – хитрый и осторожный Людовик Одиннадцатый, прозванный Пауком, и отважный и агрессивный Карл, названный Смелым. Они вместе мужали при бургундском дворе, но жизнь круто развела их, стоило двум молодым людям стать хозяевами огромных земель в Европе. Карл Смелый намеревался объединить обе Бургундии с Нидерландами и выпросить у понтифика королевскую корону. Ведь когда-то, века назад, Бургундия была королевством![11]
Он становился самым опасным врагом Франции, и чаши весов, уравнявшись, замерли на месте…
Какая же судьба ожидала тех, кто бок о бок сражался с Девой Франции – Жанной? Или напротив – скрещивал с ней оружие?
Артюр де Ришмон, «человек-лягушка», в зрелом возрасте определившись со своими политическими симпатиями и увековечив свое имя победами под стягом Валуа, отошел в мир иной в 1456 году полновластным герцогом Бретани. Жан Потон де Ксентрай умер маршалом Франции – в один год со своим королем. Именно он за одиннадцать лет до этого, в 1450 году, вез церемониальный меч Карла Валуа, когда государь вступал в захваченный французами Руан. Его друг и соратник Ла Ир умер в 1442 году от ран, полученных в боях за юго-запад Франции. Он оставил по себе военную молитву: «Господи, помоги мне в бою! Соверши для Ла Ира то, что Ты хотел бы, чтобы Ла Ир совершил для Тебя, если бы Ты был Ла Иром, а он – Тобой!»
Граф Дюнуа, Орлеанский Бастард, был одним из французских полководцев в борьбе за Нормандию. Его любили дамы королевского двора и обожали солдаты. Правда, вместе с Алансоном он оказался участником «Лиги общественного блага»