хе. Усач навалился сверху, сильные пальцы железной хваткой охватили горло. Лейтенант захрипел, но хватка вдруг ослабла. Новиков, обрушив на голову румына приклад автомата ППШ, заставил усача разжать пальцы, но в следующую секунду сам едва не стал жертвой еще одного румына. Солдат в голландской каске и коричневато-грязной шинели с наскока ударил его примкнутым к винтовке штыком. Румын метил в живот, но Николай успел податься назад и пригнуться. Штык ударил в грудь. Острие, пронзив маскировочную куртку, ватник, спрятанную под него ушанку, ткнулось в медаль «За боевые заслуги» и, соскользнув по гимнастерке, прошлось по ребрам. От боли старший сержант подался назад и, споткнувшись об лежащего без сознания усатого румына, упал на спину. Солдат в голландской каске замахнулся винтовкой, чтобы добить противника, но срезанный короткой автоматной очередью Скворцовского, повалился на того, кого собирался убить. Вячеслав подбежал к убитому, сбросил его со старшего сержанта. Белый маскировочный костюм Новикова стал наполовину красным от своей и чужой крови. Глянув на лицо Николая, Вячеслав спросил:
– Жив?
Старший сержант приподнялся, прижимая ладонь к груди, превозмогая боль, произнес:
– Живой. Похоже, штык вскользь прошел по ребрам. Тельняшку мне испортил, паскудник. Посмотри, как там лейтенант?
Командир взвода оказался живым. Выбираясь из-под тела усатого румына, он прохрипел:
– Пулемет…
Второй раз Скворцовскому повторять приказ не понадобилось. Бросив взгляд на Авдейкина, добивающего ножом противника, он крикнул:
– Муха! За мной!
Мишка, сунув нож в сапог, перепрыгивая через тела убитых и раненых разведчиков и румынских солдат, побежал по ходу сообщения вслед за Вячеславом.
Вражеский пулемет продолжал стрелять, унося жизни наступающих на высотку красноармейцев. Скворцовский вытащил из подсумка гранату, рванулся к пулеметному гнезду, но ему навстречу выбежал румынский офицер с пистолетом в руке. Авдейкин опередил его короткой очередью. Второй очередью он уложил румынского солдата, который пытался бросить в них гранату. Румын упал, граната взорвалась в пулеметном гнезде. Мишка посмотрел на Скворцовского:
– Похоже, хана пулеметчику.
Авдейкин ошибся. На удивление товарищей, пулемет застрекотал вновь. Со словами: «Не угомонился, паскуда!» – Вячеслав метнул гранату. На этот раз пулемет замолк окончательно, но появилась другая опасность. С десяток румынских солдат приближались к ним со стороны уничтоженного гнезда. Скворцовский, прикрывая собой Мишку, бросил:
– Муха, отходим!
Отходить не пришлось. Румыны попятились, а в траншею один за другим стали прыгать красноармейцы. Некоторые бойцы, перепрыгивая через нее, бежали дальше в надежде с ходу взять вторую линию обороны. Румыны защищались упорно, но недолго. Через час на прорыв были брошены свежие силы. Противник попятился. Поднимаясь в атаку, Вячеслав увидел, как румынские солдаты, бросая оружие, бегут по склону к разбитым обстрелом батареям. Увидел, как обтекая высотку, идут в наступление танки и кавалерия. Едва поспевая, они следовали за ними, с презрением взирая на толпы безоружных румынских солдат, на лежащих в крови и дорожной грязи иноземных вояк, раздавленных бегущими в панике соотечественниками. Новиков, глядя на пленных, зло бросил:
– Это вам за Севастополь!
Скворцовский удивленно посмотрел на старшего сержанта:
– Почему за Севастополь?
– Потому что я службу начинал в Черноморском флоте, в Севастополе, а потом меня на Северный флот перевели. А эти румынские вояки немало постарались, чтобы вместе с немцами Севастополь взять. Ничего, будет и на нашей улице праздник!
Радовали глаз и брошенное врагом оружие, снаряжение, машины с боеприпасами, орудия, полевые кухни. Увидев одну из них, Паламарчук произнес:
– Пахнет-то как смачно, зараза!
Авдейкин втянул ноздрями воздух:
– Похоже, мясная похлебка. Кажется, конина. Еще не остыла. От этого чудесного запаха у меня ажно слюнки потекли. Может, перекусим, ребята?
Перекусить не получилось. Командир взвода, как всегда, оказался на своем месте.
– Отставить! Пища может быть отравлена.
Мишка, бросив на лейтенанта неприязненный взгляд, изрек:
– Вот и пошамали, ребята, дальше с пустыми животами наступать будем.
Через три дня, соединившись в районе хутора Советский, Красная армия окружила многочисленную группировку войск вермахта под Сталинградом и в самом городе. Это была победа, но до окончательной победы было еще далеко.
Глава десятая
К великой радости Скворцовского и его боевых товарищей, полк двигался на запад, однако в декабре наступление остановилось, часть перешла к обороне. Немецкая армия нанесла ответный удар, прорвала фронт и быстро двинулась на соединение с окруженной в районе Сталинграда германской группировкой войск. Досталось и полку. В предыдущем бою он отбил две атаки противника, но понес тяжелые потери. Не обошлось без потерь и у разведчиков. Скворцовский доложил Осиповичу об одном убитом и одном тяжелораненом в своем отделении. То, что следующий бой, скорее всего, будет еще тяжелее, предупредил помощник командира взвода Новиков:
– Готовьтесь, ребята, к шторму, против нас немцы стоят, это вам не румыны. Гансы – вояки серьезные.
Вячеслав это понял, когда после короткого авианалета и артиллерийского обстрела на них поползли танки, за которыми бежали солдаты вермахта в касках и шинелях цвета фельдграу. Время замедлилось. Враг огня не открывал, молчала и полковая артиллерия. Оборачиваясь назад, туда, где вчера находились замаскированные орудия, Скворцовский подумал: «Чего же они тянут? Неужели все разбили? Без артиллерии тяжело придется». Словно отвечая на его вопрос, прогремели орудийные залпы. Била не только полковая, но и дивизионная артиллерия. Фонтаны взрывов взметнулись среди танков, бронетранспортеров и наступавшей немецкой пехоты. Вячеслав видел, как загорелся один танк, задымил другой, третий закрутился на месте, четвертый потерял трак и остановился. И все же они приближались. Еще пять танков, выплевывая из стволов смерть, неотвратимо накатывались на позиции полка. Расстояние сокращалось с каждой секундой. Команда «Приготовить гранаты и бутылки с зажигательной смесью! Отсекайте пехоту! Огонь!» вывела его из короткого ступора. Теперь время потекло быстрее. Треск винтовочных выстрелов оглушил, рядом резко и гулко хлопнул выстрел противотанкового ружья. Скворцовский, как и другие бойцы, вооруженные автоматами, не стрелял. Из автоматов пехоту не достать. «Пусть подойдут поближе». Пока была другая опасность. Железная германская махина с пугающим грохотом и ревом наползала на траншею в том месте, где держали оборону разведчики. Вражеские танкисты не знали, что этим подставляют борт машины бронебойщикам. Снова бухнуло противотанковое ружье. Танк встал, словно человеческое тело от боли дрогнула броня, из-под башни повалил густой дым. Вячеслав услышал радостный возглас бронебойщика:
– Есть! Горит, сволочь! Так…
Пулемет танка изрыгнул очередь, прерывая его речь. Скворцовский бросил взгляд в сторону противотанкового ружья. Наводчик лежал рядом. Голова и шея бойца превратились в кровавое месиво. В шаге от него уткнулся лицом в землю его помощник. Расчет ПТР был мертв. Скворцовский переместился ближе к бронированной машине, метнул бутылку с зажигательной смесью. В следующую секунду люк танка открылся, и из него вылез танкист в черной форме и пилотке. Вячеслав нажал на спусковой крючок. Убитый танкист скатился с брони на посеревший от гари снег, но Скворцовский не переставал стрелять короткими очередями. Только теперь он стрелял в выбегающих из-за танка немецких солдат. Подобным образом действовали и бойцы его отделения. В немцев полетели гранаты. По траншее пробежало:
– Приготовиться к атаке! Примкнуть штыки! В атаку! Вперед!
Скворцовского будто выбросило из траншеи. Он бежал, время от времени стреляя в дрогнувших немцев. Один из них затаился за танком, и когда Вячеслав пробегал мимо, ткнул его штыком. Он успел увернуться и ударить противника прикладом автомата, выбивая челюсть и зубы. У Скворцовского мелькнула мысль взять его в плен, но пробегающий мимо красноармеец с силой вонзил немцу штык в живот и, выдернув его обратно, с криком «А-а!» побежал дальше. Вячеслав последовал за ним.
Не выдержав бешеного натиска, немецкие пехотинцы отступили, но и у красноармейцев не было сил атаковать. Тем более без огневой поддержки и танков. Зная это, отошли на свои позиции, унося трофеи и раненых. Среди раненых оказался и Николай Новиков. Его вместе с другими отправили в тыл. На прощание он подозвал Скворцовского, с улыбкой произнес:
– Что-то мне последнее время не везет. Остаешься за меня. Смотри, чтобы порядок был. Вернусь, проверю. И еще. Я сегодня трофей взял – немецкий автомат. Возьми себе. Это тебе мой подарок.
После того как санитары унесли старшего сержанта, к Вячеславу подошел Мишка, достал из-за пазухи немецкую фляжку.
– У меня тоже трофей имеется. Полная. Со шнапсом. Я попробовал.
– Когда же ты успел во время боя?
Мишка ощерился.
– Уметь надо. Давай по глоточку.
Не успели сделать по глотку, как рядом образовался лейтенант Осипович.
– Это что такое? Пьете во время боя! Дисциплину разлагаете! Мародеры! Сейчас же прекратить! Готовиться к отражению атаки!
Следующая атака немцев не заставила себя ждать. Артподготовка неприятеля длилась чуть более двадцати минут, оставив батальон, на позициях которого держали оборону разведчики, без связи с соседями и штабом полка. На этот раз помощи от поредевшей артиллерии было мало, поэтому двум танкам удалось достичь траншеи, где их взорвали гранатами и подожгли бутылками с горючей смесью. Еще один танк противника, ворвавшись на позиции артиллеристов, огнем и гусеницами уничтожил две оставшихся пушки. Его подожгли, но теперь в полку почти не осталось артиллерии, и это наводило бойцов на грустные мысли. Паламарчук сидел на дне траншеи и, взирая на тусклый диск луны, тихо и заунывно пел украинскую песню: