– Я цел, а вот командира роты Матошина ранило. Мне сказали, что он здесь.
Девушка опустила голову. Скворцовского обдало жаром, сердце часто забилось от плохого предчувствия.
– Он жив?!
Зинаида отрицательно покачала головой.
– Он в следующей комнате.
Скворцовский в сопровождении товарищей бросился в соседнюю комнату. Арсений Матошин лежал на койке с перевязанной головой и грудью. Вячеслав встал на колени, осторожно взял в руки холодную ладонь капитана. Единственный близкий ему человек, которого он почитал за отца, был мертв. Ком подступил к горлу, плечи содрогнулись, слезы потекли из глаз. Он почти никогда не плакал, детдом, лагерь, да и сама жизнь приучили его не быть слабым, а тут не удержался. Война сделала его иным, а последний бой забрал у него самого родного человека. Забрал он и многих сослуживцев. Во время прорыва немецких пехотинцев с севера геройски погиб старшина Горелов. Немцы дошли до середины села, но здесь их остановил пулеметный огонь из казармы и колокольни. Они отступили и двинулись на запад к железной дороге. Туда же подошли и оставшиеся немецкие танки и самоходки. Взвод старшего лейтенанта Мурадова остался на месте, сдерживая противника и обороняя станцию, но был уничтожен полностью, вместе с командиром. От роты разведчиков осталось чуть больше взвода бойцов, но они выполнили поставленную перед ними задачу. Опорный пункт удержали, мирные граждане были спасены, им повезло остаться незамеченными в балке, а подоспевшие части дивизии нанесли отступающим немецким частям значительный урон, взяв пленных и многочисленные трофеи. Оккупантов спасли наступившие сумерки и размывший дороги проливной дождь…
Отдохнуть после тяжелого и кровопролитного боя не удалось. Лейтенанту Николаю Новикову, заменившему убитого капитана Матошина на должности командира разведывательной роты, была поставлена новая задача – используя автомобили «студебеккер», при поддержке трех «тридцатьчетверок» из танковой разведки и пяти мотоциклов с экипажами, выдвинуться к мосту через реку, протекающую в тридцати километрах от села, и захватив его, удерживать до подхода основных сил. Скворцовский в душе сетовал на то, что так и не успел нормально пообщаться с Зинаидой, но зато успел сказать ей о своих чувствах и о том, что вернется за ней после войны, если останется живым, как и обещал. Девушка ответила ему взаимностью, сказала, что будет ждать, и на прощание подарила поцелуй. Так что на задание Скворцовский отправлялся с горечью расставания и светлой радостью обретенной любви.
Выполнить задание разведчикам не удалось. Дождь превратил дороги в грязевую кашу, поэтому быстро достичь моста не смогли. К тому же, группа постоянно натыкалась в ночи на отступающие части немцев. К мосту вышли, когда рассвело, но пробиться через заслон не получилось. Немцы взорвали мост у них на глазах. В сложных условиях группа с потерями пробилась к своим. Наступление дивизии также замедлилось, этому немало поспособствовали дожди, слякоть, усталость бойцов, обескровленные, неполного состава подразделения и растянутые тылы. У реки дивизия остановилась, с трудом успев занять плацдарм на западном берегу. На этот плацдарм и послали разведчиков лейтенанта Новикова с целью добыть контрольного пленного.
Первая группа во главе с Новиковым переправлялась на другой берег ночью, на трех лодках по девять человек в каждой. Вторая осталась на восточном берегу на случай гибели первой. Глядя на неширокую водную преграду с пологими берегами, заросшими густым кустарником и приземистыми деревцами, Скворцовский думал: «Сюда бы летом, в ясную погоду, с удочкой, половить рыбку в тишине», но сейчас речка превратилась в оборонительный рубеж, который Красной армии удалось прорвать лишь на небольшом участке. Здесь и предстояло переправляться. По команде, преодолевая течение, лодки двинулись к противоположному берегу. Речушку шириной не больше двадцати метров переплыли быстро. Едва лодки ткнулись деревянными носами в песчаную твердь, разведчики поспешили высадиться на берег, где их ждал седоусый сержант:
– Прибыли разведка. Пойдемте, отведу к командиру батальона. Здесь недалече.
У блиндажа старшина обратился к Новикову:
– Вы, товарищ лейтенант, заходите, командир ждет вас, а вы, хлопцы, покуда здесь подождите. – Посмотрев на Скворцовского, спросил: – Табачком не богат? Мой весь намок, когда речку форсировали, а сушить его, сам понимаешь, негде и некогда. Вот и маюсь без курева.
Скворцовский достал кисет, клочок бумаги, протянул пехотинцу. Старшина скрутил «козью ножку», закурил, пряча самокрутку в ладони, чтобы огонек не был виден врагу. Закурил и Скворцовский. Старшина предостерег:
– Кури аккуратнее, у нас здесь немецкий снайпер балует. Бывает, и ночью на охоту выходит. Не далее как вчера подстрелил паренька. Они с пополнением пришли, неопытные, вот также покурить решили. Первый сам прикурил, второму дал, потом третьему. Вот его-то и стрельнул снайпер прямо в голову. Неведомо соплякам, что поговорка «Третий не прикуривает» не зря придумана. Враг – он все ведь видит, зажегся огонек – он оружие наизготовку взял, второй прикурил – он прицелился, третий – пулю послал. Вот тебе и вся математика. Это правило на войне еще с царских времен известно.
– Понятно. В общем, несладко у вас здесь.
– Несладко, как ракам в кипятке. Нам этот плацдарм с большим трудом достался. Речушка вроде не широкая и не глубокая, а жизней солдатских забрала немало. Наш батальон первым переправлялся. Одно название, что батальон. Когда к реке подошли, чуть больше половины оставалось, а когда здесь оказались, и того меньше. Как иначе? Гонят ведь без передыха, давай, давай, вперед. Без разведки, без подготовки. Ни тебе подкрепления, ни тебе жратвы, ни тебе медицинской помощи. Горючего для техники не хватает, почитай, без всякой поддержки фрица атаковали. Какие сутки в наступлении, я уже и со счету сбился. Речку эту малую переплывали кто на чем. Даже на крестах могильных, которые на кладбище неподалеку раздобыли, прости Господи! В реку сунулись, тут фрицы давай молотить из пулеметов, минометов и пушек, да еще самолеты немецкие налетели. Вода будто в котле закипела, кровушкой окрасилась. Раненые кричат, лошади ржут… – Старшина жадно затянулся, закашлялся. – Вроде и не глубоко, а тому солдатику, кто плавать вовсе не умеет, раненому ли, контуженному ли, много и не надо. Обмундирование, сапоги, боеприпас, оружие на дно тянут. Хорошо, что вода еще покуда не ледяная. Да и до берега доберешься – не сладко. Куда ни кинь, всюду клин. В воде смерть, на суше тоже смерть. Почитай, в упор в нас из пулеметов поливали. Насилу их с позиций выбили. Едва дух перевели, на нас танки пошли, а у нас артиллерии, почитай, и нет. Слава богу, гаубицы из-за речки вовремя ударили, потом помощь пришла, малость полегчало.
Из блиндажа вышли лейтенант Новиков и сухощавый капитан. Поглядев на старшину, он приказал:
– Яковлев, покажи разведчикам место, где к немцам пробраться можно.
Место оказалось в ста пятидесяти метрах от блиндажа. Усатый старшина обстоятельно объяснил, как незаметнее подобраться к позициям неприятеля:
– Здесь немцев мы вчера отогнали, минных полей они пока не поставили, так что вам проще будет. Отсюда доползете до воронки, после по ложбинке доберетесь до подбитого танка, а там и до немецких окопов рукой подать. Полковая разведка на другом участке пыталась языка взять, да только, почитай, все полегли. Дай бог вам, хлопцы, живыми вернуться.
До окопов ползти не пришлось. В темноте, скрытые высокой травой, разведчики добрались до танка и уже собирались двигаться дальше, когда впереди послышался приглушенный мужской голос. Ночь выдалась тихая, как в мирное время, ни гула техники, ни стрельбы, ни криков, а потому немецкая речь была хорошо слышна. Когда она прекратилась, разведчики услышали шуршание травы, оно приближалось. Немцы ползли к танку.
«Наверняка хотят здесь своих наблюдателей посадить. Ничего, сейчас мы вас встретим!» – промелькнула мысль в голове Скворцовского. Однако Вячеслав ошибся. Солдаты вермахта оказались минерами, немцы шли с целью заминировать неприкрытые участки своих позиций. Их было четырнадцать против девятерых, но на стороне разведчиков была внезапность. Стоило минерам собраться у подбитого танка, как раздалась команда лейтенанта Новикова: «Огонь!» Со всех сторон раздались автоматные очереди, в немцев полетели гранаты. Уйти удалось только двоим. У танка остались лежать мертвые и раненые. Уцелели только худой длинный фельдфебель и здоровяк унтер-офицер, оглушенный взрывом гранаты. К нему-то и бросился Скворцовский. Немец неожиданно вскочил, сбил Вячеслава с ног, придавил к земле, вцепился большими крепкими пальцами в горло. Сзади на него набросились Авдейкин и Жлобин. Немец, перестав душить Вячеслава, сбросил с себя Мишку и Захара. Скворцовский попытался встать, но увидел, как пудовый кулак рослого минера приближается к его лицу. Вячеслав увернулся, ударил ногой в пах. Немец согнулся от боли. Авдейкин не мешкая бросился ему в ноги, Жлобин схватил за мощную шею, потянул на себя. К ним на помощь подоспел Погорельцев. Общими усилиями разведчики повали немца на землю, но даже вчетвером связать его не удавалось. Дюжий минер сопел, рычал, изворачивался, а время шло. Борьбу остановил приказ Новикова:
– Скворцовский! Чего вы с ним возитесь?! Такого бугая быстро не дотащим. Мы «языка» взяли. Кончайте его, уходить надо!
Ушли вовремя. Перестрелка подняла тревогу в стане противника. Мины и снаряды стали взрываться рядом с танком. В ответ ударили батареи с восточного берега. Пользуясь этим прикрытием, разведчики вернулись на позиции батальона, не имея потерь, а перед рассветом покинули плацдарм вместе с контрольным пленным. На другой берег их провожал седоусый старшина. Перед тем как сесть в лодку, Скворцовский отдал ему кисет с махоркой и курительную бумагу.
– Бери, отец, тебе здесь нужнее.
Старшина благодарно кивнул:
– Спасибо, сержант. Храни тебя Господь.
Господь хранил. На левый берег вернулись без потерь. От взятого в плен фельдфебеля удалось узнать, что на западном берегу неприятель все летние месяцы готовил оборонительный рубеж с проволочными заграждениями, минными полями, противотанковыми валами и ежами, намереваясь остановить наступление Красной армии на этом участке. Кроме того, от него стало известно, что на данный участок фронта прибыла свежая пехотная дивизия, усиленная артиллерией и танками.