— Заканчивай уже.
— Скотина!
— Ой, да подумаешь.
— Урод, как ты посмел!
— Я так давно хотел это сделать с тобой, просто не смог себе отказать.
— Сволочь!
— Тебе даже практически не больно было.
— Идиот!
— Можно подумать, это в первый раз.
— Да!!! Меня дома никто и никогда не трогал. А ты, сволочь, еще и железякой этой.
Я покосился на ремень, все еще зажатый в моей руке. Хороший, добротный солдатский ремень с бляхой со звездой, он мне славно сегодня послужил.
— Что, совсем ни разу тебя в детстве не пороли? Тогда понятно, почему ты выросла такой стервой с замашками принцессы. И хорош уже рыдать, тебе действительно было почти не больно. — Эмпатия снова подчинялась мне.
— Откуда ты знаешь?!
— Ну, это же все-таки мое сознание. Так что будем считать, мы в расчете. Ты поглумилась надо мной там, я наказал тебя здесь. Живем дальше, держимся друг от друга подальше.
— Если ты кому-нибудь скажешь хоть слово, я клянусь, — валькирию в данный момент девушка напоминала меньше всего, скорее уж фурию, — задействую все силы и связи, но тебе отомщу.
— Договорились. Ты не знаешь меня, я тебя. Давай теперь выбираться отсюда.
— Знал бы ты, как мне хочется бросить тебя тут.
— Ну, догадываюсь-то я точно. Что делать-то?
— Держи меня за руку и просто иди за мной.
Глава 20Встреча
В себя я пришел в палате медицинского блока. Судя по сдержанному гомону, народу в ней находилось предостаточно, но стоило мне пошевелиться, как громкость голосов возросла. Захлопала входная дверь, выпуская каталку из палаты, и за головой я услышал громкий шорох, будто огромная змея проползла к двери. Я даже попытался обернуться, но сделать это не позволил пожилой мужчина с белоснежной бородкой клинышком и фонендоскопом вокруг шеи.
— Ну-с, юноша, — сказал он, наклоняясь ко мне и по очереди светя в глаза фонариком. — Вы таки пришли в себя. Я не сомневался, что нет такого места, откуда настоящий мужчина не уйдет с красивой девушкой. Сколько пальцев вы видите?
Посмотрев на продемонстрированную мне кисть с фигурой из пальцев в виде буквы V, я решил пошутить:
— Пять.
— Шутим. Это хорошо, это замечательно. — Лекарь даже не смутился и продолжал источать дружелюбие. — Если вы шутите, юноша, значит, у вас все в порядке. Однако я настаиваю как минимум на трех днях покоя с питанием и здоровым сном. Вам нужно прийти в себя, восстановить силы. До этого будете находиться под моим постоянным присмотром. Заодно соберем у вас все анализы, проведем полную проверку организма.
— А… — попытался я задать вопрос.
— А вот все вопросы, допросы, встречи — потом. — В голосе брякнул металл, но тут же помягчел: — Не переживайте, все остальные в полном порядке, и как только вы наберетесь сил, сможете увидеться с товарищами.
Мне оставалось только подчиниться, к тому же желудок, не получавший нормальной пищи уже как минимум двое суток, отозвался дикой волной голода и огласил палату таким громким бурчанием, что краска стыда залила мое лицо.
— Ну-ну, что вы, — доктор не позволил себе ухмылки или осуждения. — Юноше в вашем возрасте нужно хорошо питаться, а уж после трех суток вынужденной голодовки и подавно. Сейчас вас покормят, потом вы немного отдохнете, а уж потом — примемся вас обследовать. — Мужчина встал со стула и направился к двери. — Приятного аппетита.
— Спасибо, — только и сумел я выдавить из себя, смущенный поведением собственного тела.
Медсестра уже вкатывала в дверь тележку с накрытыми стальными колпаками блюдами. Я никогда не думал, что простой бульон с сухариками может быть таким вкусным. В один присест буквально смел все, что мне было предложено, но не насытился совершенно, оглядел стол в поисках потерянной пищи и с немым вопросом посмотрел на медсестру.
— На первый раз тебе хватит. — Симпатичная улыбчивая девушка лет двадцати пяти не собиралась потакать моим капризам. — Анатолий Иванович наказал сразу плотно тебя не кормить. Через пару часов принесу еще. Так что потерпи.
— О, жестокосердная, — в притворном отчаянии я повалился на кровать, — скажи хоть имя свое, которое буду шептать, ожидая явления спасительницы.
Звонкий смех разнесся по палате.
— Меня зовут Марина. — Девушка составила на тележку тарелки и приборы. — Попробуй поспать до следующего принятия пищи, герой-любовник. И не беспокойся, от голода ты у нас не умрешь. — Посмеиваясь, она удалилась вместе с тележкой.
Вот в таком ключе мы и пообщались с ней оставшееся время моего вынужденного карантина. Я шутил и флиртовал, но руки не распускал. Она смеялась, но все указания доктора исполняла без проволочек. Уже начиная с утра второго дня я стал делать разминку и выполнять боевые комплексы. Тело слушалось великолепно, вообще создавалось впечатление, что лекари перестраховываются, держа меня в палате.
Но, как и все на свете, на третий день мое заключение закончилось. Заведующий лекарским отделением лицея Анатолий Иванович Шипицын, тот самый пожилой мужчина, который осматривал меня, когда я пришел в сознание, признал, что здоровье у пациента бычье, отклонений в психике не наблюдается и меня можно выпускать в люди.
Но насладиться обретенной свободой в полной мере я не успел. Буквально через час в комнату постучалась завуч Сикорская с сообщением, что меня срочно ждут у директора. Я прекрасно понимал, что конфронтации с СИБ мне не избежать, но надеялся, что у меня будет время хоть как-то подготовиться к встрече. В палате не было ни ручки, ни блокнота для записей, а на просьбу выдать их сиделка Марина сослалась на Шипицына, который не велел нагружать мозг, и в итоге я так и не смог набросать, хотя бы тезисно, все мои претензии и построить предполагаемую линию разговора. Поэтому шел сейчас к директору не то чтобы с тяжелым сердцем, вины за собой я не ощущал никакой, но с некоторым волнением, мысленно прокручивая свои возможные слова и действия.
Наш путь завершился у памятной мне комнаты для переговоров. Усмехнувшись, подумал, что это уже становится традицией. Вот только на этот раз статус гостей, а вернее, одного из них, был очень высок. У окна, переговариваясь с директором лицея, стоял министр обороны империи, двоюродный брат императора собственной персоной.
— А вот и Александр. — Директор направился ко мне. — Проходи. Позволь представить тебе министра обороны империи князя Вышинина Николая Георгиевича и первого заместителя директора СИБ Михеева Сергея Петровича. — Я склонил голову в легком поклоне. — Господа, позвольте представить вам студента первого курса Соколова Александра Сергеевича.
Безопасник был одет в то, что они по наивности считали гражданской одеждой: строгий черный костюм с белоснежной сорочкой. Министр же облачился в форму полковника артиллерии, но все это я отметил краем сознания. Гораздо больше меня занимал тот факт, что в отличие от директора и эсбэшника, чьи чувства я прекрасно ощущал, от министра шел отзвук моих собственных эмоций, осторожности и легкого любопытства. Передо мной был эмпат, причем гораздо сильнее меня, если судить по тому, что до его собственных эмоций я добраться так и не смог. Понимая, что палиться дальше некуда, я, глядя прямо в глаза министра, в которых царили удивление пополам с усмешкой, поставил ментальный щит, блокируя возможность чтения своих эмоций. Но, видимо, даже тут сумел напортачить, поскольку князь выгнул бровь, уже не скрывая удивления. По счастью, он быстро взял себя в руки, и сибовец не успел ничего заметить.
Наши переглядки закончились как раз вовремя, поскольку директор предложил всем присесть, чтобы обсудить ситуацию, возникшую в связи с действиями СИБ в лицее. Какую роль здесь играет министр обороны, я не понимал, но по логике он должен был быть в оппозиции к СИБ, поскольку формально я считался его подчиненным. От лица империи контракты с вольными отрядами подписывались именно им.
Когда все уселись, слово взял Михеев:
— От лица Службы безопасности империи приношу извинения аватару Соколову Александру Сергеевичу за доставленные неудобства и угрозу его жизни и здоровью, причиненные действиями офицеров СИБ. По всем эпизодам проводится внутреннее расследование, которое курирует лично директор. Наказание будет назначено по результатам расследования, но могу гарантировать, что в любом случае оно будет серьезным. Поскольку, даже если это была банальная халатность, она существенно подорвала доверие к СИБ. Также мы готовы предложить материальную компенсацию, но министерство обороны настаивает на своем участии в вопросах согласования, поскольку вы являетесь членом вольного отряда с действующим имперским контрактом. И последнее, мы гарантируем вам, что преследования и дальнейших попыток вербовки с нашей стороны не будет. Однако если вы добровольно согласитесь на сотрудничество со Службой безопасности, мы готовы обеспечить все условия для скорейшего овладения вашими способностями. У меня все. — Закончив, безопасник уселся на место.
Следующим поднялся директор:
— В свою очередь также приношу извинения от лица администрации лицея. Несмотря на то что все действия, включая подготовку и сам пси-сон, были проведены либо не проведены по требованию СИБ, это не снимает с руководства лицея и меня лично ответственности за произошедшее. И если вы, Александр, пожелаете сменить место обучения, мы готовы оплатить все расходы, равно как готовы компенсировать материально или в иной форме последствия наших действий в случае, если вы решите продолжить обучение у нас. Единственное, что хочу сразу заметить, что в этом случае поблажек в учебном плане не будет. То есть можете не рассчитывать, что, проникнувшись чувством вины, мы будем завышать вам оценки в ущерб знаниям. Спасибо. — Директор сел.
Все присутствующие смотрели на меня, ожидая, приму ли я извинения или пойду на эскалацию конфликта. Все время, пока лежал в палате, я только и думал, как жить дальше. Стоило ли оставаться здесь, и не только в лицее, а вообще в стране? А может, бросить все и свалить куда-нибудь в Европу или даже в СГШ? Деньги у меня хранились на счету международного фонда, спасибо паранойе капитана, и проблем снять их в другой стране не было. С другой стороны, кто мне даст га