Еще Дирк намекал, что им было бы неплохо поупражняться всем вместе, чтобы они смогли выступать в качестве трио. Святые Звезды, да он ни разу прежде ни с кем не предлагал упражняться, даже с Джедусом.
— Во-первых, — сказал Крис медленно, — он хочет, чтобы мы всегда играли вместе. Я имею в виду, он хочет, чтобы мы с ним играли, а ты пела.
— Правда? — ошеломленно сказала Тэлия. — Он играет?
— Так же хорошо, как я, или лучше. Однако, поскольку у меня нет голоса, а у Дирка он есть, он настолько добр, что предоставляет играть мне. В дороге мы очень часто играем вместе, но едва ли кто-нибудь в Круге, кроме меня, знает, что он умеет.
— А он еще говорил, что я полна неожиданностей!
— О, он был прав. — Крис рассеянно погладил ее по волосам. Владыка Света, они так хорошо подходят друг другу. В каждом есть гораздо больше, чем видно на поверхности. В каждом есть глубины, которых он, Крис, никогда не увидит, и он знает это.
Он тихонько засмеялся.
— Что тебя так насмешило?
— Светлые Гавани, я едва осмеливаюсь подумать, какова бы ты могла быть в руках того, кого бы по-настоящему любила! Ему лучше иметь хорошее сердце, а то он может не пережить остроты ощущений!
— Крис! — возмущенно воскликнула она. — Ты говоришь так, словно я паучиха, которая съедает своего самца!
Он взъерошил ей волосы.
— Может, мне следует позаботиться о том, чтобы из вас с Дирком получилась пара. Он самый сильный человек из всех, кого я знаю.
— Еще немного в том же духе, — предостерегающе сказала Тэлия, — и, когда заснешь, я засуну тебе за шиворот снежок.
— Однако же ты жестока. Если подумать, может, лучше предупредить его, чтоб не связывался.
— Попробуй, и, когда вернемся, я пойду прямиком к Нессе и скажу, что ты признался мне в неугасимой страсти к ней, но слишком застенчив, чтобы сказать ей о своих чувствах самому.
— Да ты не просто жестока — ты исчадие зла!
— Самозащита, — отпарировала она.
— Злобное чудовище, — отвечал Крис, дергая ее за волосы, так что они упали Тэлии на глаза. — Знаешь, я не могу представить, что смог бы сидеть, запертый в снегах, с кем-либо, кроме тебя и Дирка, — особенно так долго, как нам, наверно, придется здесь проторчать.
Тэлия посерьезнела.
— Это действительно может продлиться так долго?
— Если снег скоро не перестанет, вполне может продлиться месяц. Приют стоит в долине и защищен деревьями. Нам еще не так плохо. Я тут недавно попытался выйти за деревья; не вышло. Снега кое-где навалило в рост чирры. Даже после того, как снегопад прекратится, нам придется подождать, пока Стража расчистит дорогу, потому что до тех пор мы никуда не сдвинемся.
— Откуда кому-то знать, где мы?
— Я сказал Целителю — тому, медвежеватому, кажется, его зовут Лорис — где собирался залечь на отдых. Кроме того, птичка, может, все и к лучшему. Очень может быть, что нам понадобится все это время, чтобы снова взять твой Дар под контроль.
— Да… правда, — сказала Тэлия ровно. — Ох, Крис… ты правда веришь, что мы сможем?
Крис не без удовольствия заметил это «мы», поскольку оно означало, что Тэлия уже не думает о решении своей проблемы в одиночку.
— Не только я, но и Тантрис и Ролан так считают. Ты же не собираешься спорить с ними, верно?
— Я… пожалуй, нет.
— Мне послышалось сомнение. Никаких сомнений — именно из-за них прежде всего ты и попала в беду. Мы загоним тебя обратно под контроль. Я, может, и не Кирил и не Ильза, но все-таки как-никак преподаватель Даров. Я знаю, что делаю.
— Но…
— Я же сказал, никаких «но»! Поверь, Тэлия. Поверь в себя так же сильно, как в меня. На данный момент вера — самая хлипкая ножка из всех, на которых стоит твой Дар.
На это Тэлия не ответила, только задумчиво смотрела на огонь, пока глаза ее не начали слипаться и в конце концов не закрылись, а медленное ровное дыхание не сказало Крису, что она уснула.
Крис же продолжал бодрствовать гораздо дольше, ведя с самим собой борьбу, в которой он обязан был победить: борьбу за то, чтобы отринуть беспристрастность Герольда и искренне и безраздельно поверить в Тэлию.
Ибо если он не сможет поверить в нее, она обречена, да, вполне вероятно, и он тоже. В тот миг, когда Тэлия почувствует в нем сомнение, ее отчаяние и боль от его предательства направят ее Дар против них обоих. А у Криса не было сомнений относительно того, чем это кончится.
Глава 8
Крис бежал по истерзанному бурей лесу, преследуя ледяного призрака, тварь, которая казалась то волком, то ветром, а то жуткой помесью того и другого. Она оглядывалась на него через плечо, полу скрытая снежными смерчами, скаля льдистые клыки и излучая холод и злобу. Крис трясся, не в силах справиться с дрожью в руках, хотя и стискивал в них оружие, пытаясь унять озноб.
Оружие… Он опустил глаза и с удивлением увидел, что в руках у него лук, и стрела уже наложена на тетиву. Тварь впереди него зарычала, растворилась, превратившись в водоворот воздуха и снежной крупы с черными, как преисподняя, глазами, потом вновь обернулась двигающимся скачками коварным сугробом. Крис несколько раз наводил на него лук, но существо ни разу не дало ему возможности сделать прицельный выстрел.
Тэлия находилась где-то впереди, он слышал ее прерывистый плач сквозь стенания ветра и вой снежного волка, а опуская глаза, видел ее следы — но ему все не удавалось разглядеть ее сквозь крутящийся вокруг занавес снега. И тут до Криса дошло, что снежный волк подкрадывается именно к ней…
Он ускорил шаги, но ветер боролся с ним, швыряя в глаза ледяные кинжалы и слепящие пригоршни снега. Тварь впереди испустила долгий вой, полный торжества и ненасытного голода. Она была быстрее и хитрее Криса — и должна была догнать Тэлию прежде, чем он сможет до нее добраться. Крис попытался крикнуть, предостеречь…
И, вздрогнув, проснулся. Ветер снаружи выл, как сбесившееся чудовище. Тэлия коснулась его плеча, и Крис невольно подскочил.
— Прости, — сказала она. — Ты… думаю, тебе что-то снилось.
Крис потряс головой, чтобы стряхнуть последние клочья кошмара.
— Господи! Да уж, снилось. Я что, разбудил тебя?
— Да нет. Я не очень хорошо спала. Крис попытался успокоиться и обнаружил, что не может. Его охватило и никак не отпускало неясное дурное предчувствие. Оно не имело никакого отношения к проблемам Тэлии: быстрый обмен мыслями с Тантрисом подтвердил, что она тут ни при чем.
— Крис, тебе не кажется, что нам, может быть, следует перенести припасы в другое место? — тихо и очень нерешительно сказала Тэлия.
— Похоже, неплохая идея, — отозвался он, сразу ощутив, что его тревога связана именно с провиантом. — А что? Что заставило тебя подумать об этом?
— Мне все время снилось, что я хочу перенести их, но не могу ничего сдвинуть с места. Все вещи оказывались слишком тяжелыми для меня, а ты не желал помочь. Просто стоял и смотрел на меня.
— Ну, сейчас-то я не буду просто стоять и смотреть. — Крис принялся выпутываться из одеял. — Сам не знаю почему, но мне думается, нам лучше послушаться твоего сна.
Они перенесли все, что было сложено позади Приюта, и разместили по обе стороны си-входной двери. Пока они работали, ощущение неотложности их действий не ослабевало, а усиливалось, словно у них оставалось совсем мало времени. Работа была тяжелая, выматывающая, вымораживающая — таскать сквозь метель громоздкие кипы сена и соломы, но ни один из них и не подумал остановиться, пока не перетащили все до последнего брикета, последней былинки.
Пока еще не совсем стемнело, оба по очереди собирали в долине валежник, и только когда подобрали последнюю деревяшку, еще не погребенную под снегом, Криса наконец удовлетворил сделанный запас. На все время сидения взаперти в снегах топлива хватить не могло, но на то, чтобы продержаться, пока не кончится пурга, хватало за глаза. Если, когда буря стихнет, им не удастся раздобыть еще валежника, они смогут срубить одно из деревьев, окружающих Приют, — хвойных, со смолистым соком, благодаря которому дрова будут гореть даже сырыми.
Но когда Крис и Тэлия вернулись в свое пристанище, им предстояла новая работа. Ибо, хоть и казалось, что разумных причин для беспокойства нет, они продолжали следовать своим смутным предчувствиям и перетащили все продовольствие из расположенной в пристройке кладовой внутрь Приюта. В результате в комнате стало очень тесно, но, если стараться не слишком много расхаживать, терпимо.
К тому времени, как они закончили, оба продрогли и устали так же, как в первый вечер. Герольды, нахохлившись, сидели у огня, держа свои миски с похлебкой, вымотанные настолько, что не могли даже разговаривать. Воющий за дверью ветер, казалось, вселился в их души, отупляя и опустошая, пронизывая до мозга костей. Люди, съежившись, лежали в постели в каком-то оцепенении, пока ими не завладел сон.
Рано утром на следующий день ветер внезапно усилился так, что задрожали даже прочные каменные стены. Крис и Тэлия проснулись одновременно и прижались друг к другу, чувствуя себя очень маленькими и уязвимыми и с изумлением и страхом прислушиваясь к бушующей снаружи стихии. Теперь Крис радовался, что они послушались инстинкта и перетащили все на подветренную сторону Приюта, к тому же уложили так, что можно легко достать.
— Хорошо, что тут крыша не тростниковая, как в последнем Приюте, где мы останавливались, — шепнула ему Тэлия, дрожа, явно подавленная ревом ветра снаружи. — Тростник бы уже давно сорвало и унесло.
Крис рассеянно кивнул, прислушиваясь главным образом к реву бурана, терзающего защищающие их стены, словно зверь, пытающийся выгнать добычу из норы. Он был наполовину испуган, наполовину зачарован: буря явно была легендарного размаха, и ничто из того, что он когда-либо видел или читал, не могло подготовить его к такой мощи. В Приюте снова становилось холоднее — ветер выдувал тепло.
— Я лучше разведу огонь, и надо, чтобы один из нас не спал и присматривал за ним. Тэлия, устрой из наших припасов и брикетов корма трехсторонний закут и настели туда побольше соломы. Нужно, чтобы между нами и каменным полом оказалось побольше прослойки, чем до сих пор. Оставь место для четвероногих: если станет слишком холодно, им придется как-то втиснуться сюда, поближе к огню.