— Занавески... — Анна скривилась от схватки, — опустите занавески. Я не хочу светить на весь мир...
— Скорее, — шепотом подгонял служанок Эйр и сам кинулся развязывать подхваты. Пальцы путались в веревках, от чего узлы только сильнее затягивались.
— Не суетитесь, господин Верховный рораг Наири! — в голосе Рийты звучала насмешка, разбавленная сочувствием. — Ваша госпожа рожает, а не умирает! А вы сейчас принесете больше пользы, если будете просто держать её за руку.
И гордых властитель сердца Наири послушно уселся на низенькую скамеечку в изголовье.
Ану одновременно и забавляло его поведение, и раздражало. Было страшно, но при этом хотелось остаться одной... Или хотя бы без Эйра рядом.
— Уйди, пожалуйста.
— Но... Анна, как... — испугался он.
— Прошу... сейчас я не могу отвлекаться на тебя. Уйди!
Он побледнел. И склонился на колено:
— Как прикажет Наири.
--Подожди, — утешать мужчину не было ни сил, не желания. Но слишком жалко выглядел этот несгибаемый воин.
Анна сжала протянутую руку:
— Есть вещи, которые мужчинам лучше не видеть.
И улыбнулась ободряюще. Но как только за эйром упала входная занавеска, лицо исказила гримаса:
— Да что же так больно-то!
— Наири! — у губ оказалась чашка. Жидкость в ней пахла горечью и травой. — Выпейте. Это облегчит ваши страдания.
Анна послушно проглотила лекарство и сморщилась:
— На вкус еще хуже, чем на запах. Что вы туда напихали?
— Наири, — лекарь положил руки ей на живот, проверяя состояние ребенка, — если вам будет угодно узнать, какие лекарства применяются при родах, я предоставлю всю информацию Но сейчас умоляю: забудьте, что вы тоже — целитель. Сосредоточьтесь на рождении.
Анна фыркнула. Он решил, что ей интересен процесс с медицинской точки зрения. Нет. Интересно, конечно, но не когда тебя изнутри раздирают на куски!
Прислушавшись к ощущениям, Анна снова испугалась. А если ребенок появится в облике демона? Их когти и шипы внушали опасения...
— Все идет своим чередом, госпожа, — по-своему понял её тревогу лекарь. — Ребенок здоров и готовится к появлению на свет. Но сколько это займет времени, мне неизвестно. У госпожи же это первые роды?
— Да, ты и сам знаешь... — Анна переждала схватку. Ей казалось, что они следуют она за другой без перерыва, но песочные часы на столе говорили об обратном. — Послушай, а дети от смешанных браков... они в каком виде появляются? Все же роды для них тоже стресс.
— Ребенок не может перейти в боевую форму до достижения пяти человеческих лет, Наири. Для этого требуется слишком много энергии, у детей просто нет столько! Поэтому прошу вас, успокойтесь. Вам не стоит сейчас волноваться.
Но его собственный голос начал подрагивать. Одна из фрейлин выскользнула наружу и вскоре вернулась. Выражение лица Рийты не изменилось, когда она выслушала девушку, но Анна встревожилась. С ней самой не происходило ничего необычного, значит, проблема снаружи! Она прислушалась.
Шум изменился. Если раньше мечи ударяли в щиты, то теперь слышался отчетливый лязг металла. Звуки, которые преследовали в ночных кошмарах. Звуки боя.
— Что там происходит?
— Наири не нужно волноваться! — Рийта оставалась бесстрастной. Но когда снаружи вошла еще одна служанка с докладом, Анна разозлилась. Ей и так было нелегко, а тут еще тайны мадридского двора!
— Что... происходит? — Анна попыталась подняться.
— Рораги пытаются отогнать злых духов! — Рийта присела рядом с кроватью. — Они справятся! Соми!
Девушка вошла на зов и уселась у входа. Яркие, сочные звуки цитры немного заглушили шум снаружи.
— Вас успокаивает её игра, Наири. Говорят, ребенок, появившийся под музыку, будет одарен.
— Мне главное, чтобы он появился... — Анна глубоко дышала, стараясь облегчить боль от схваток. Её взглад то и дело возвращался к песочным часам. Редко. Очень редко. И, как подозревала Анна — слабо. Для рождения малыша требовалось время.
Откинув занавеску, в павильон ворвался рораг.
— Что ты себе позволяешь!
— Что происходит? — прервала возмущенную Риту Анна. — Духи таки прорвались?
— Сариты, Наири. Их атака очень сильна. И они... появляются совсем близко. Вам нужно перейти в другой павильон или скрыться в Храме. Его стены...
Служанки уже помогали Анне встать. Боль, скручивающая нутро, позволяла сделать только несколько шагов, так что до носилок добирались долго.
Рораги окружили их плотной стеной, подняв щиты. Но прежде, чем упали занавески, отрезая Анну от внешнего мира, она увидела висящую в воздухе мандалу. Она сверкала так, словно была сложен из кусочков зеркал. И прямо оттуда, из сияющего нутра, выпрыгивали сариты.
Боль смешалась с шумом битвы, и память подсказала прошлые сражения. Анна знала, как сражаются рораги, и на что способны их враги. Но все же недооценила их хитрость.
Носилки остановились резко и стали разворачиваться. Анна откинула занавеску и задохнулась: прямо перед ней, на дорожке, рождалась еще одна мандала. Враг сумел ворваться в самое охраняемое место Эстрайи!
Сопровождающие Анну рораги перестроились, создав заслон межу саритами и Наири.
Фрейлины и служанки отрастили когти, кое-у кого начали прорезаться клыки — девушки готовились защищать свою госпожу.
— Наири, вам нужно спрятаться!
Анна ухватилась за протянутую руку.
— Мы уведем госпожу, — подоспел Тассан, всегда сопровождающий сестру. — Можно спрятаться в саду, у Соми тонкий слух, она услышит, если кто-то захочет подойти.
Рийта оглянулась на схватку. И кивнула. Говорить она уже не могла — внешность суккуба менялась. Заострились уши, лицо вытягивалось, превращаясь в кошмарную морду. Шипы прорезали невесомую ткань придворного одеяния. Легкий поклон в сторону Анны — и Старшая Фрейлина повернулась к Наири спиной, преграждая врагу путь.
— Наири... — Анна опиралась на руку Тассана, но идти быстро не получалось. Но она благодарила всех богов и демонов, что еще могла терпеть и не сорваться на крик.
— Простите, Наири. Позже я заплачу за свой грех! — Тассан подхватил Анну на руки и свернул с тропинки. Соми, уцепившись за плечо брата, отчаянно старалась не споткнуться. Но даже в этой суматохе она умудрилась взять с собой цитру.
— Сюда! — в глубине сада звуки боя не казались такими оглушающими.
Разросшиеся кусты жасмина послужили хорошим убежищем — после того, как Тассан расправил ветки, никто не мог сказать, что здесь только что кто-то прошел.
— Наири... — мужчина опустила Анну прямо на землю. — Простите. Но здесь нет ни ложа, ни даже покрывало.
— Похоже, моему ребенку придется появиться на свет на голой земле!
— Вот... — Соми протянула узелок. Тассан достал несколько пеленок.
— Спасибо... — Анна охнула от боли, слишком сильной оказалась схватка. И тут же за ней последовала другая, а к ним присоединились потуги. Стресс ускорил роды и Анна закусила руку, чтобы не закричать от раздирающей её боли.
— Наири...
— Он... Сейчас... Соми, помоги... — Анна схватила девушку за руку и устроилась поудобнее, раставив ноги. — Есть нож? Тассан, у тебя должен быть нож! И огонь...
Об антисептиках мечтать даже не приходилось. Оставалось молиться, что ребенок унаследует демоническое здоровье своего отца.
— Но есть... — Тассан достал оружие. — И даже огонь... Наири... простите! Соми, держи её!
Шарфик, превратившись в удавку, обхватил горло. Соми, сидящая в изголовье, тянула концы ткани изо всех сил, а Анну крючило от родовых болей и она не могла сопротивляться.
— Я не смею просить прощения. Но другого выхода у меня нет. — Тассан подвинулся ближе и занес нож.
Анна задыхалась. Драться она не могла, но и умирать не хотелось. Невероятным усилием она немного ослабила хватку и глотнула воздуха. И тут же тело свела судорога очень сильной потуги.
Крик ребенка смешался с воем ветра.
Тассан отпрянул на миг, не понимая, что случилось, а Соми бросила шарф и закрыла уши руками. Её вопль перекрыл даже шум поднявшейся бури.
Анну, Тассана и Соми словно непроницаемым куполом накрыло. А вокруг царил ад.
Дождь хлестал кусты, превращая листья в мелкие ошметки. Ветер пригибал ветви к самой земле, и за истерзанными кустами виднелись ломающиеся деревья.
— Держи её! — Анна едва разобрала этот крик в безумном реве природы. Но ребенок уже лежал на земле. Пуповина еще связывала его с матерью, и плачь звучал призывом.
Анна сцепилась с Соми, а Тассан... Его нож коснулся кожи младенца, еще не отмытой от родовой смазки и крови.
— Нет! — Анна извернулась, скидывая петлю. Но не успела. Ребенок вскрикнул и там, где он лежал, вспыхнула звезда.
Свет ударил по глазам, сильно, до рези... А когда погас, наступила тишина. Оглушающая тишина, которую принято называть мертвой.
Птицы, которым не было дела до происходящего, перестали петь. Замолчали цикады, и кузнечики затихли в измятой траве. Истерзанные листья не шевелились, да и ветер, чьи пальцы заставляли и трепетать, исчез.
И бой... Не было лягка мечей, хриплых выкриков, боевых кличей. Только тишина. И молчащий ребенок на траве под единственным целым кустом жасмина.
Анна коршуном кинулась к сыну. Схватила на руки, прижала к себе, готовая убивать за младенца. А тот... зевнул и зачмокал губами, так похожими на губы отца.
Анна огляделась. Пуповина перестала пульсировать, надо было оборвать эту связь. Нож Тассана валялся на земле расплавленной лужицей — от него осталась только костяная рукоятки. Сам танцор с огнем лежал на боку, обхватив колени руками.
Соми лежала рядом. Она смотрела в небо широко распахнутыми глазами, и они сверкали, как звезды в ночном небе.
Анна отодвинулась подальше от убийц. Покачиваясь, поднялась на ноги...
— Госпожа...
Темные глаза словно в душу заглядывали. Соми повернулась и села на колени:
— Моя госпожа... и господин...
Измазанный в земле лоб коснулся травы. Рядом, поскуливая от ужаса, склонился Тассан.