— Мы не смеем просить прощения, Наири. Но молим — берегите юного господина.
— Наири! — ломая остатки кустов, к ним мчались рораги. Впереди бежал Эйр, и в его глазах полыхало безумие. Подлетев, она ухватил Анну за плечи:
— Я думал, что потерял тебя... Ох! — он вдруг заметил пуповину. А Анна обмякла в его руках, почувствовав схватки: сил держаться не осталось.
Мир закружился вокруг неё. Мелькали встревоженные лица Эйра, Тайкана, Хона... потом появилась Рийта. Она что-то говорила, но Анна видела лишь раскрывающийся в крике рот. И чувствовала теплые прикосновения.
Очнулась в своей комнате. Эйр сидел на кровати, крепко держа за руку.
— Очнулась?
Анна тут же вспомнила все и в панике подскочила:
— Ребенок! Мой сын!
— Тщщщ, — Эйр осторожно заставил её лечь обратно. — С сыном Наири все хорошо.
И отодвинулся, позволив увидеть колыбель.
19
Спеленутый малыш мирно спал. Рядом, чуть покачивая корзинку, сидела кормилица.
— Дай...
Эйр кивнул. Кормилица осторожно принесла ребенка матери.
— Сын Наири очень хорошо кушает. У меня едва хватило молока в обеих грудях, чтобы насытить его.
Анна отмахнулась. Она вглядывалась в крошечное личико, стараясь увидеть знакомые черты.
Маленький носик... Глаза закрыты, так что понять, от кого он их взял, невозможно. И только губы... Хорошо очерченные, аккуратные... Губы Эйра.
Анна оглянулась. Едва кормилица передала Наири сына, рораг отошел в сторону и отвернулся, словно видеть не хотел ни её, ни его... Анна прикрыла глаза. Пусть так. Потом она что-нибудь придумает. Ведь не может быть так, чтобы отец не мог взять на руки своего ребенка, не мог улыбаться ему, не смел даже посмотреть в его сторону... В этом мире есть магия. И если её не будет хватать, Анна знает, как восполнить потери.
— Рораги сильно пострадали?
— Многие погибли, Наири, — Эйр говорил официальным тоном, опустив взгляд. На колени не встал — и то хорошо.
— А сариты? Я видела, их много было. Как быстро вы смогли закрыть проходы? Хватило сил?
— Нам? Нет, Наири. Проходы закрыл ваш сын. И он же отразил атаку.
— Сын? — Анна вгляделась в безмятежное личико и вспомнила бурю. — Так это... не вы?
— Не мы, госпожа. Наири в очередной раз благословила эту страну. Вы подарили Эстрайе сильного мага. Едва родившись, он смог защитить и мать, и её слуг. Я клянусь молодому господину в верности, клянусь защищать и оберегать, и служить, пока он слушается Наири.
Эйр склонился в земном поклоне. Анна вздрогнула. Это было неверно, неправильно. Отец не может быть слугой собственному ребенку! Но спорить сил не было, усталость еще сковывала тело и разум, и Анна перевела тему:
— А Тассан и Соми? Они еще живы?
— Да, госпожа. Они же были рядом с вами и молодым господином! Только...
— Они не рассказали, как пытались убить нас?
— Рассказали, госпожа. И теперь оба молят о наказании. И, я считаю, вы должны знать. Соми... она прозрела!
Анна кивнула. Значит, ей не показалось.
— Я хочу их видеть.
— Наири! — Эйр успел выхватить из её рук ребенка прежде, чем Анна упала на кровать. — Вы слишком слабы. Не нужно вставать.
Анна смотрела, как он отдал младенца кормилице, даже не взглянув на круглое личико. И с трудом сдержала слезы.
— Но я хочу с ними поговорить.
— Ох, вы опять нарушаете все мыслимые каноны. Но если Наири угодно... я приведу преступников сюда.
— Угодно. Подожди, — остановила она шагнувшего к двери рорага, — что их ждет?
Он пожал в ответ плечами. И это было красноречивее слов.
Едва Эйр оказался за пределами комнаты, ребенок проснулся. Надсадный плач заполнил комнату, вызвав панику у матери:
— Ему плохо? Больно?
— Молодой господин всего лишь хочет есть! — кормилица достала ребенка из колыбели. — Сейчас...
— Дай мне! Я сама кормить буду!
Суккуб повиновалась.
Ребенок впился в сосок. Набухшая грудь заболела, словно её выворачивали, но Анна терпела: её сын должен получить все необходимое!
— Наири? — в комнату заглянула Рийта. — Привели преступников. Наверное, молодому господину не стоит видеть тех, кто пытался убить его мать. С вашего позволения я возьму его, как только он закончит трапезу.
Но у малыша были свои планы. Наевшись, он снова закричал. Анна укачивала его, пыталась петь колыбельную... бесполезно. Ребенок заходился криком, захлебывался плачем, синел от натуги... Даже опытная кормилица не смогла его успокоить.
— Позовите лекаря! — наконец не выдержала Анна. Она не решилась осматривать сына сама — педиатрия таила много подводных камней. — У него что-то болит, ему плохо!
Служанка метнулась к выходу — отдать приказ. И в этот момент из соседней комнаты донеслись звуки цитры.
Миг, другой... Ребенок прерывисто вздохнул и замолчал. Через пару минут он уже мирно сопел, уткнувшись матери в грудь. Анна задумчиво перевела взгляд на дверь. И передала сына Рийте:
— Унеси его. Такие дела при детях не решаются.
Тело не желало подчиняться — накатила слабость. И Анна сдалась:
— Зовите сюда.
— Может, не стоит? Анна, тебе отдохнуть надо, выспаться, поесть, а не с преступниками разговаривать. Не по чину им, — кровать прогнулась под тяжестью рорага.
— Пожалуйста, не надо... в этом... — от доспехов пахло пылью, потом и... кровью.
— Прости, — Эйр отступил.
Щелкнули застежки, шум падения металла заглушил толстый ковер.
— Так лучше?
Анна покачала головой. Запах крови никуда не делся. Он смешивался с ароматом жасмина и вызывал тошноту.
— У меня ощущение, что токсикоз вернулся. Как думаешь, это навсегда?
— Вряд ли, любимая. Тебе просто надо отдохнуть. Я переоденусь, если тебя это так беспокоит. Прости, не стоило появляться здесь в таком виде.
— Зубы мне не заговаривай, — Анна одарила его ослепительной улыбкой. — Я просила привести Тассана и Соми.
Эйр тут же подобрался, превратившись в безупречного рорага:
— Все к удовольствию Наири.
Брат и сестра не вошли — вползли в комнату. Даже если они и хотели осмотреться, обнаженные мечи телохранителей не позволяли приподнять голову, утыкаясь в затылок.
Тайкан припал на колено:
— Рораги молят Наири о наказании: они плохо исполняли свои обязанности и госпожа едва не погибла.
Под глазами телохранителя залегли тени. Шрам почти не выделялся, так побледнело лицо. А еще он снял доспехи, но одежду сменить не успел — запах крови усилился.
— Я жива, — махнула рукой Анна, — так что не будем переливать из пустого в порожнее. Меня больше всего другое интересует: кто дал ей цитру?
Телохранители опустили головы и переглянулись. Как им казалось, незаметно.
— Понятно, — вздохнула Анна и снова повернулась к Тайкану. — Рассказывай.
— Сын Наири очень сильно кричал. И тут я вспомнил, как госпожа говорила, что его успокаивают звуки музыки... Простите, госпожа, если я ошибся.
— Ты ошибся очень сильно.
Громыхнул, падая на пол, меч — ковер лежал только рядом с кроватью Наири. Следом на мрамор рухнул Тайкан:
— Раб смиренно молит о наказании.
— Я, кажется, давно дала тебе свободу.
Анну раздражало периодическое напоминание о прошлом. Но сегодня, сейчас — просто бесило. Гнев и ярость искали выхода. Но она крепко держала себя в руках: за стеной спал сын, и для его блага Анна была готова на все.
20
— Почему вы хотели убить меня?
Молчание затянулось. Один из роргов кольнул Тассана мечом в спину. Мужчина даже не вздрогнул.
— Значит, будете молчать.
Чувства разочарования не было. Анна ждала подобного и почти не расстроилась. Ей оставалось только приказать увести преступников и поступить с ними по закону. Жестокому, беспощадному... И в этот раз Наири полностью с ним соглашалась: инкуб и суккуб посмели подвергнуть опасности её ребенка. Но все же не удержалась:
— Поднимите головы.
Две пары черных глаз смотрели прямо на неё. В них царил покой.
— Вот как? Вы даже не боитесь? Не знаете, что следует за покушением?
— Знаем, Наири, — голос Тассана звучал ровно, словно на светской беседе. — Мы преступили закон и готовы понести наказание. От начала, и до конца.
— Но правду не скажете.
— Она не стоит того, чтобы занимать мысли Наири. Пусть госпожа сделает то, что положено и забудет о том, что было.
— Вы пытались убить меня. Вы пытались убить моего ребенка. И теперь говорите мне забыть? — в порыве гнева Анна вскочила с кровати, забыв про боль и слабость. Её голос дрожал от ярости. — Думаете, это возможно?
Тассан молчал. А глаза Соми влажно заблестели.
— Ты умеешь плакать? Боишься?
— За мое преступление нет достойной кары, Наири! — Голос, так часто певший Анне колыбельные, заполнил комнату. — Мы совершил страшный грех и готовы понести наказание! Нет, мы молим о нем! Но прежде... я хочу вознести благодарность Наири да величайший Дар — за то, что она позволила перед смертью увидеть цвета этого мира.
Ноги Наири подкосились. Эйр поддержал, вернул в кровать.
— Вы что... самоубийцы?
— Наири мудра, — Тассан кивком велел сестре замолчать и продолжил сам. — Мы рабы, мы выросли в землях Саритов. И наши родители остались там. Теперь они мертвы — ведь мы не выполнили приказа.
Анна беспомощно оглянулась. Эйр тут же пришел на помощь:
— Их держали в заложниках. Но не поддавайся жалости, это слишком жалкое оправдание! Для любого инкуба или суккуба жизнь Наири бесценна. Они должны были покончить с собой, едва узнав о планах саритов. И эти двое и те, кто их породили.
Успокоив любимую, Эйр повернулся к рорагам:
— Увести! Действуйте, как велит закон!
Им снова не позволили подняться, заставив пятиться на четвереньках. Едва ли не впервые в жизни Анна смотрела на это без капли сочувствия.
Отчаянный вопль наполнил помещения дворца. Сын Наири кричал во всю силу, и Рийта бегом принесла его матери.
Но и на её руках он не успокаивался.