— А свобода?
— На что она мне? Я там не выживу. Что я умею, госпожа? Поверьте, на свободе меня ждет только бордель…
Анна задумалась. Видимо, имя все же не такое и счастливое, раз привело одного владельца в гарем, второго — в тюрьму…
— Тассан, ты много знаешь о массаже. Скажи, умеешь ли ты лечить с его помощью?
Наложник на миг задумался. Потом задумчиво кивнул:
— Да, Наири. Есть некоторые заболевания, при которых массаж может помочь исцелиться. А еще он хорошо восстанавливает после ран, когда нельзя двигаться и мышцы лишаются своей силы.
— А детям?
— Мой учитель рассказывал, что ему приносили детей, скрюченных, как креветки, и только его волшебные руки и мастерство помогало вернуть им здоровье…
— Гипертонус, — кивнула Анна. — Тассан, ты слышал о Королевской лечебнице?
— До нас доходили слухи, госпожа, что благодаря великой милости Наири у бедняков теперь есть, куда обратиться ос своим горем…
Анна вздохнула. Начинались восхваления, которых она по-прежнему не терпела.
— А сам ты не хочешь там работать?
— Госпожа? — в глазах наложника появилась растерянность.
— Ты и сам знаешь, что в массаже тебе нет равных. А в этой лечебнице я собираю лучших. Твои руки могут творить настоящие чудеса, это расточительно, запирать тебя здесь, в гареме, где таланты пропадают впустую. Ну, что скажешь?
Она ждала ответа, а Тассан не знал, что ответить. Анна поняла его затруднение:
— Не торопись. Обдумай все как следует. Я понимаю, что вот так разом изменить жизнь нелегко. А сейчас… Тассан, Фанум, у меня к вам дело.
Две пары глаз смотрели выжидательно. Наложники готовы были на все. А Анна не знала, с чего начать. И решила спросить прямо:
— Вы оба выросли в странных местах. Один — среди саритов, второй — в питомнике. Наверное, в таких местах ходило много легенд о «другой жизни»? Родители рассказывали сказки, а вы друг-другу — страшные истории. Нет?
Оба кивнули, не сводя с Наири глаз.
— Я хочу знать, что вы слышали о магии музыки?
На лицах мужчин появилась растерянность. Анна терпеливо ждала какое-то время, потом решила уточнить, что именно её интересует:
— Можно ли с помощью музыки привязать к себе человека?
— Наири, я никогда о таком не слышал.
— Я тоже…
— Спасибо! — Анна постаралась не показать разочарования. Она надеялась что выросшие в другой среде мужчины слышали хоть что-то. Увы, расспросы оказались напрасными. — Вы можете идти. Тассан, а ты все же подумай над моими словами. Я не буду сердиться, каким бы ни было твое решение.
В докладах, которые Хон исправно передавал Наири, о музыке тоже не говорилось ни слова. И Анна решилась снова попытать того, другого Тассана.
В этот раз в темницу она пошла в одиночестве. После того, как Наири скрылась в гареме, Эйр все чаще отлучался по каким-то важным делам, а обмануть дежурного рорага оказалось не так трудно — он не ждал от Наири обмана. Беспокоил Хон, но и его Анна отослала с поручением.
Спускаясь по спирали коридора она не сомневалась, что о её визите уже через несколько часов будет известно и одному, и второму… и Тайкану заодно. Но не поговорить с узником она не могла.
Ничего нового Тассан ей не сказал. Только заклинал беречь «молодого господина». И Анна не выдержала:
— Твоя сестра — колдунья?
— Она женщина, Наири, — чуть приподнял голову Тассан, но взглянуть на Анну не посмел. — Магами бывают только полукровки и все они — мужчины.
— Ты хочешь чтобы я забыла, что суккубы — демоны? Знаешь, в моем мире вам приписывают много интересных способностей. А в этом… я видела, как используют прану чистокровные инкубы и суккубы.
— В таком случае Наири заметила, что вся эта магия — бытовая. Или боевая, для перевоплощения. Использовать прану по-другому не в силах ни один из нашего рода. Соми — не колдунья. Она просто хорошо играет на цитре. Но если Наири волнуется, пусть казнит её как преступницу. Жизнь Соми не стоит того, чтобы госпожа беспокоилась.
«Казнить». Анна до сих пор не привыкла к тому, как мало в Эстрайе стоит жизнь. Что одного слова или знака Наири достаточно, чтобы уничтожить всю семью, весь род просто ради мимолетной прихоти. Но Соми и Тассан покушались на жизнь её сына. И если бы не странные историки Кьета… Анна не смела отдать страшный приказ прежде, чем станут известны причины такого поведения ребенка.
А в гареме царила паника. Кьет, которого она накормила перед тем, как спускаться в темницу, заходился криком. Его личико побагровело от натуги и бедные наложники ждали непременной кары.
Но вместо приказа о смерти они получили другой:
— Приведите Соми!
— Нельзя! — мужчины переполошились — Соми — женщина!
Но рораги уже привели девушку. Они привыкли к тому, что Наири легко ломает внутренние традиции Храма.
Наложников как ветром сдуло. Остался один — тот, кому доверили Кьета. Но и он старательно опускал взгляд, чтобы даже случайно не увидеть чужую женщину.
Девушка не стала терять времени, она знала, почему ей и брату сохранили жизнь. Тонкие пальцы коснулись струн, и при первых звуках цитры ребенок затих. Через несколько минут он спал, мило морща носик.
Анна тихо ушла к себе. Рораги не позволят Соми причинить вред Кьету. Но ситуация тревожила её все больше и больше.
Ни в королевской библиотеке, ни в библиотеке Аскорской Высшей школы не было ни одного упоминания о похожих случаях. Но Анна все еще надеялась, что они всего лишь не нашли нужных записей.
Мысли перескакивали с одного на другое, как блохи с собаки на собаку. Но среди них мелькнула одна дельная.
— Госпожа? — Хон шагнул к Наири, едва она показалась в дверях.
— Есть новости?
— Пока никаких.
— А Эйр?
— Господин Верховный рораг передал, что сегодня он вернется поздно.
— Какие-то проблемы? — тут же встревожилась Анна.
— Нет. Всего лишь текущие дела, требующие его пристального внимания.
— Раньше ему это не мешало…
Несмотря на то, что она сбежала в гарем, невнимание любимого задевало. Но Анна все еще верила, что причина для этого у него есть. Возможно, он на самом деле делает все, чтобы понять, что происходит с сыном. Ей тоже не следует сидеть без дела.
— Хон, а записи все еще ведутся?
— Если Наири будет угодно уточнить, какие именно…
— Жизнеописание Наири. Мне нужны архивы. Они остались?
— Конечно, госпожа! Все записи свозятся в Храм неба и Облаков и бережно сохраняются для потомков…
— Тогда какого… Идем! И еще, Хон. Мне нужна информация о саритах. Я пони маю, что они опасны, но чем именно…
— Я предоставлю, госпожа. Но… вы хотите сами идти в архив?
— Кьет накормлен и успокоен. Пожалуйста, присмотри за ним, если что — шли гонца. Эти… — Анна поморщилась при воспоминании о наложниках, — пошевелиться не посмеют без ценных указаний.
— Все к удовольствию Наири! — вытянулся Хон.
27
Архив расположился в дальнем краю Храма. Анна устала, пока дошла и почти пожалела, что не послушалась сопровождающего рорага. Тот убеждал взять носилки. Но к ним прилагался штат прислуги — начиная со Старшей фрейлины, и заканчивая девочкой-рабыней для мелких поручений. И это не считая почетного конвоя в виде рорагов. Анна же не хотела, чтобы её визит стал достоянием общественности.
Хранитель архива ткнулся лбом в пол, но получив повеление подняться, не стал спорить. Анна перевела дух — хоть кто-то послушался сразу!
— Наири, да не оскудеет её милость, требуются жизнеописания прежних Воплощенных Лилит? Госпожа, вам достаточно было приказать…
— Госпоже не нужно, чтобы о её интересах знал кто-то из посторонних. Поэтому помалкивай, старик, — тут же предупредил хранителя архива рораг.
Тот склонился в глубоком поклоне:
— В таком случае, пусть Наири соблаговолит последовать за своим слугой.
Полки, полки, полки… Они вздымались от мозаичного пола до хрустального свода. На одних ровными рядами стояли книги, на других, в специальных, похожих на соты ячейках, хранились свитки. У Анна глаза разбежались.
— Это все…
— В этих залах — вся жизнь Наири, начиная с самой первой. Какая эпоха вас интересует?
— Да вот, наверное, с неё и начнем, — Анну слегка подташнивало от осознания, какой объем работы ей предстоит. Жизни не хватит! Но ради сына… Анна не сомневалась — она прочитает все. Но прежде…
— Скажи мне, Хранитель архива, как много из Жизнеописаний ты знаешь наизусть?
— Много, Наири. Они — и моя жизнь тоже.
— Тогда, может, ты сможешь ответить на мои вопросы?
— Все к удовольствию Наири, низко поклонился старик.
Оказалось, даже здесь предусматривался зал, если хозяйка Храма Неба и Облаков решит почтить своим присутствием забытый Архив. Возвышение у стены, на нем — украшенное резьбой сандаловое ложе. Яркие подушки и покрывала привлекали взгляд и звали прилечь.
Архивист поднес огонь к курильницам.
— Не надо! — успела остановить его Анна. — Я устала от воскурений. Иногда хочется подышать простым воздухом, пусть даже он и пахнет пылью.
Она лукавила — в зале не было ни намека на пыль. Свежий, нагретый солнцем и пропитанный запахом зелени воздух врывался в узкие окна, теребил занавески и перья больших опахал.
— Наири следует позвать рабов, дабы они прислуживали ей. Мне, старику, уже не по силам подобное.
— Сядь, — Анна пропустила его слова мимо ушей.
Кряхтя, архивист опустился прямо на каменные ступеньки.
— Мои уши открыты для слов Наири, и мой язык — в её распоряжении.
Прозвучало двусмысленно. Как и почти любое обращение к Наири. Анна давно научилась не обращать внимания.
— Расскажи мне о музыке.
— Наири интересует, какая музыка нравилась её предшественницам?
— Нет. Я хочу знать, можно ли с помощью музыки зачаровать человека… Или мага, — добавила Анна на всякий случай, вспомнив, что Кьету пророчат небывалую силу.
Архивист задумался. Потом покачал головой:
— Пусть Наири накажет этого никчемного старика. Он ни на что не годен, раз не может помочь своей госпоже…