— Кьет сын Наири! — отрезал адъютант. — И возраст здесь ни прич ем. У таких детей очень сильное чувство самосохранения.
— Он ребенок!
— Прежде всего он — маг. Ни один из полукровок не почувствовал его смерть.
— А должен был? — Анна замерла. Надежда, которой она не позволяла ослабнуть, расправила крылья.
— Они настроены на него. А гбель мага такой силы никогда не проходит незамеченной. Её замечаем даже мы, простые инкубы.
Но слова Хона, успокоив отчаявшуюся мать, произвели совершенно не тот эффект, на который надеялись. Анна повернулась к обгоревшему провалу, бывшему когда-то дверью:
— Никуда я не уйду. Буду искать!
— Тогда хотя бы... переоденьтесь! — попросил Хон глядя, как покрываются ссадинами и волдырями ожогов маленькие ступни Наири — тонкие сапожки, которые она надела для путешествия, порвались, совсем перестав защищать хозяйку.
Его слова растворились в пустоте непонимания. Анна не смела сделать даже такой короткий перерыв. Боялась остановиться хоть на минуту, словно эта минута могла стоить жизни её сыну.
Народу на пожарище становилось все больше. Суккубы поднимались на верхние этажи, легко скользили по обгоревшим перекладинам, не боясь обрушений. Инкубы, перейдя в демоническую ипостась, разгребали завалы в поисках выживших. Но надежда найти Кьета таяла с каждой минутой. Движения обезумевшей от горя матери становились все медленней и в глазах проглянула пустота.
— Нужно отвести Наири во Дворец, — предложил Хону один из спутников.
— Не получится. Она будет сопротивляться до последнего. Нужно ждать, пока она не обессилит.
И только, когда вымотавшись и морально, и физически, Анна упала прямо на камни, потеряв связь с реальностью, её получилось унести с развалин.
Кхемара окружила Наири заботой. Её искупали, обработали раны и уложили в кровать. Служанки окружили ложе, опахала в их руках не останавливались ни на минуту, навевая приятную прохладу. Из курильниц поднимался ароматный дымок, успокаивая, расслабляя... А Хон смотрел на свою госпожу и с ужасом ждал её пробуждения.
30
— Отдохни, рораг! — слова королевы звучали мягко, скорее, как добрый совет, а не приказ.
Но Хон отказался:
— Благодарю, ваше величество. Но не смею оставить Наири ни на минуту. Простите, но...
— Я понимаю тебя, рораг...
И Кхемара велела переставить кресло поближе к кровати и принести телохранителю чистую одежду, а так же еду и питье. Но Хон не прикоснулся ни к одному из даров.
Анна больше напоминала мертвую: как уложили, так и лежала на мягких перинах. Бледность лица спорила с белизной нежнейшего хлопка, даже губы едва розовели. И эти тени... Хон готов был жизнь отдать, лишь бы разгладилась морщинка между бровями и глаза засияли счастьем. Но все, что он мог сейчас — застыть статуей, чутко прислушиваясь к малейшим шорохам и не сводить взгляда со служанок. Если измена засела в самом сердце Эстрайи, в её Королевской Военной Академии Рорагов, то что говорить об остальном!
Нна проснулась сразу. Просто открыла лихорадочно блестевшие глаза и спустила ноги с кровати:
— Кьет! Я нужна моему мальчику!
— Что-то приснилось? — в комнату стремительно вошла Кхемара. — Аня, успокойся! Все будет хорошо! Ребенка ищут!
— Анна! — оттолкнув охрану, в комнату ворвался Эйр. — Ты цела? Не ранена? Где болит?
Хон тихо вздохнул и незаметно выскользнул из спальни: в нем больше не нуждались. Следовало хотя бы умыться и перекусить, а потом... Юноша уже представлял себе долгие часы разгребания завалов в поиске Кьета. Они его не страшили. Пусть ногти обломятся под корень, и руки сотрутся о камни до самых костей... Пусть. Только бы найти живым!
Вопль, идущий из самой глубины души, прорвался сквозь закрытые двери. И столько в нем было ярости и боли, что Хон развернулся, чтобы ворваться в спальню, покарать обидчика. И успокоить Наири.
Но сильная рука схватила за плечо:
— Не стоит.
Хон резко обернулся, занося кулак. И тут же безвольно уронил: рядом стоял Тайкан.
Выглядел он так, словно неделю провисел на столбе, без еды и воды. Глаза запали, темные круги делали их огромным. Пересохшие губы испещряли ниточки трещин — при малейшем движении на них проступала кровь. Грязные волосы слиплись и висели сосульками... И только одежда была чистой.
— Не мешай им. Я не знаю, что сделает с Эйром Наири. Но молюсь, чтобы это вывело её из ступора, позволило мыслить ясно.
Крик повторился. В комнате упало что-то тяжелое. И наступила тишина.
— Иди, умойся! И перекуси! — велел Тайкан. А сам направился к дверям спальни.
И едва успел уклониться от летевшей в него вазы. Фарфор ударился о стену и разлетелся на сотни мелких осколков. Несколько тонкими лезвиями полоснули по лицу, оставляя кровавые штрихи.
— Наири!
— Анна бесновалась. Хватала, что под руку попадет и швыряла в уклоняющегося Эйра. В низком, утробном рыке с трудом узнавались слова:
— Ты! Где ты был, когда был нужен нашему сыну! Клялся в верности, обещал защищать... Где мой ребенок?
Рораг молчал, только пригибался. Когда в его сторону летело что-то тяжелое. От подушек он просто отмахивался. А Анна, запустив один снаряд, хваталась за другой. Суккуб бегали за ней бестолковой стайкой куриц, не смея остановить.
— Наири! — Тайкан схватил её за плечи, встряхнул раз другой, третий... Пока в глубине глаз не появилось осознание происходящего.
— Тайкан! — возмутился Эйр, но бывший раб не обратил на друга внимания. Его занимала Анна:
— Госпожа, вы можете сейчас разрезать его на тысячи кусочков, но разве это поможет вернуть Кьета? Успокойтесь! Мы что-нибудь придумаем!
— Что? — она обмякла в его руках. Тайкан осторожно уложил Наири обратно на кровать.
— Кьет не найден. Значит, он или под завалами, или в плену. Второе... маловероятно. Нападавшим нужна была его жизнь. Значит...
Сердце Эйра разрывалось, когда он видел Анну в объятиях другого. Но умом понимал: сейчас не время для ревности. Он снова подвел любимую. Не помог, не заслонил, не спас... И сына... Единственное, что он сейчас может сделать — искать.
Дверь тихо открылась и закрылась. Успокоившаяся Анна обвела взглядом комнату. Командир её рорагов ушел. Но Тайкан не позволил зациклиться на плохих мыслях:
— Госпожа, кормилицы ведь тоже нет. Возможно, Кьет я ней. Она не даст его в обиду...
— Если только сама не отдала его в руки предателей.
Крыть было нечем. Тайкан вздохнул:
— Значит, будем искать. До последнего. Надежда еще жива.
На раскопки Храма Белых облаков Ларих кинул армию. Рораги разлетелись во все уголки Эстрайи в поисках хотя бы намека на след Кьета. Но, занятые поисками, они не забыли и про предателей. Палачи и королевские дознаватели не жалели сил, и картина вырисовывалась нерадостная.
Слишком много набралось тех, кто считал людей лишь подобием скотины, разводимой для нужд хозяина. Молоко, мясо, шерсть... а от людей — прана. И в этом смысле Наири была для них не богиней, а чем-то вроде матки в улье: дайте ей все необходимое, и пусть плодит себе подобных на благо инкубов. В конце-концов, пчелиной королеве не поклоняются, хотя и берегут.
Гибель Наири из-за происков саритов показалась им выходом из порочного круга. Конечно, нация встала перед угрозой вымирания, но времени для решения проблемы оставалось достаточно. Когда Эйр привез Анну, они решили действовать осторожно, вкладывая свои мысли не только простому народу, но и чиновникам. Кто-то яростно отвергал нарушение соглашения, кто-то и прислушался. На самые важные посты постепенно приходили сторонники перемен. Х удалось внедрить даже в оплот Королевского дома — в Академию рорагов! Все шло к мягкому, спокойному изменению существующих правил.
Но Анна стала любима народом. Её лечебницы, что открывались в разных провинциях, школа для подготовки лекарей для этих больниц... Все это работало против заговорщиков. А когда они поняли, что у Наири свои принципы, что ей совершенно не нужен гарем, а достаточно одного рорага, которого она полюбила настолько, что родила от него сына... Планы пришлось менять спонтанно.
Поездка Анны в Харм Забытых богов пришлась как нельзя кстати. Пат Ригам тут же доложил, кому следовало о планах Воплощенной Лилит. Ударить решили одновременно с двух сторон. Но у богов оказались другие планы на Наири.
То, как она спаслась, можно было назвать только чудом. Или невероятным везением. Бунтарей утешало только одно: сын человеческой женщины исчез, а о невероятной привязанности к нему матери знали все. Оставалась надежда, что не вынеся горя, она наложит на себя руки. И мир снова изменится.
Все это Тайкан выяснял лично, сдирая кожу, вырывая ногти, отрезая по кусочку от окровавленной плоти. Противная, ненавистная работенка. Но иначе было нельзя: Эстрайя снова стояла над пропастью. Они еще не оправились от последствий гибели прошлой Наири, и вряд ли будет возможность пережить вторую подряд катастрофу.
— Не говори Наири! — велел король.
Лартих лично руководил поисками. Его палатка высилась рядом с шатром Наири, но он появлялся там только, чтобы заслушать очередное донесение. Все остальное время король находился рядом с Анной.
Та сама таскала камни, отваливала упавшие балки... Казалось, Наири на самом деле божество. Грозное, неутомимое... Но окружающие хорошо понимали, что пока что она держится только на эмоциях. Когда они поутихнут, тело ослабнет, и им придется бороться как за жизнь, так и за разум Анны.
— Простите, ваше величество, — склонил голову Тайкан, — я не могу выполнить вашего приказа. Я принадлежу Наири, и уже то, что о итогах расследования доложил сначала вам...
— Я понял, — поджал губы Лартих. — Только... скажи ей осторожно. Анна на грани срыва.
— Так точно! — ответ прозвучал как должно — очень официально. Но в этих обстоятельствах — неуместно. И рораг добавил совсем не по уставу: — Я понимаю.
Но Анна выслушала его совершенно спокойно. Она словно окаменела, не позволяя эмоциям взять верх. Смыслом жизни для неё стал поиск сына. И она таскала, отваливала, переносила тяжести наравне с демонами. Эйр, работающий неподалеку, с болью смотрел на израненные руки. Хотелось закричать, схватить, увести, пусть даже насильно, перевязать... Но он даже не смел рассказать ей то, что сумел узнать в библиотеке Аскерской Высшей школы.