О том, что Соми — не колдунья. Что она не приворожила Кьета, не опутала его паутиной музыки... Пораженный догадкой, Эйр схватил за рукав ближайшего рабочего:
— В подвалах Храма были пленные. Мужчина и женщина... Их не нашли?
— Так засыпало. Кто же о пленниках вспоминает, когда полыхает Дом Наири.
Эйр закрыл глаза, представляя план Храма. И кинулся к Тайкану:
— Ты же помнишь все ходы в Храме! Где находилась Соми? Или её брат...
— Зачем тебе? Эйр, сейчас не о преступниках думать надо, а о... Постой, — он догадался, — думаешь...
— Практически уверен! Ну, Тайкан! Укажи место!
Рораг тут же взмыл в небо — сверху можно было ориентироваться, как по карте. Эйр завис рядом.
— Смотри, видишь, две колонны? — коготь указал на чудом уцелевшую арку беседки, в которой так любила отдыхать Анна. — Коридор проходит правее, ныряет под пруд... Да, вон туда, у деревьям. Метров пятнадцать вниз — и будут камеры наших колдунов.
— Они не колдуны, — тихо обмолвился Эйр, спускаясь на землю. — Это Кьет — маг.
Через несколько минут вокруг указанного Тайканом места начались раскопки. А Анна, присев на камне, оплакивала еще одну потерю: её наложники погибли. Они не стали спасаться, приняли бой, встав в один ряд с телохранителями... Но что могли сделать те, кого учили танцевать и ублажать госпожу? Шансов у них не было. Спасся только Тассан-массажист. Наири разрешила ему покидать гарем ради медицинской практики, и в момент нападения мужчина находился в лечебнице. Теперь, приникнув к коленям своей госпожи, он с трудом сдерживал слезы.
— Ступай в королевский дворец, — велела Анна.
— Наири, я тут...
— Твои знания слишком ценны, а руки... их беречь надо. Ступай.
— Я хочу остаться вами, госпожа. Вы напряжены, вы...
— Иди! — Анна перешла на крик. Надрывный, злой. — Передай королеве... хотя подожди... Хон! Хон! Где его черти носят? Так, что там происходит?
В стороне, среди остовов сгоревших деревьев, что тянули к небу искореженные, изуродованные ветки, царило оживление.
Эйр не решился тратить столь необходимую для поисков рабочую силу. И просто позвал мага. Тот достал из сумки какие-то мешочки, наполненные разными порошками, и вскоре на черной земле появились разноцветные пятна. Не боясь окончательно испачкать и без того перемазанную одежду, полукровка уселся посередине получившейся абстракции и закрыл глаза. Стоящие вокруг инкубы застыли, боясь неловким движением сбить его концентрацию.
На лбу мага проступила испарина. Кожа заблестела, и вскоре покрылась капельками пота. Они росли и, потяжелев, устремлялись вниз, прочерчивая дорожку на пыльном лице. Маг не утирался — все его силы уходили на то, чтобы пробить защиту Храма. Извечную. Мощную. Божественную.
— Нет, — наконец выдохнул он. — Не могу! Нужна жертва Лилит, чтобы... — И он осекся, к чему-то прислушиваясь. — Музыка? Отойдите! Быстро!!!
И сам первым бросился прочь.
Земля, на которой он только что сидел, вспучилась, набухла пузырем, пошла трещинами и... взорвалась. В пыли и пепле наружу вырвалось что-то большое и рухнуло рядом с провалом. Кровь смешалась с грязью, и сил вернутся у демона не осталось.
— С дороги! — Анна оттолкнула прикрывших её рорагов.
— Наири, не подходите! Это Тассан...
— Так займитесь им! Где все лекари?
Гибкий мужчина выскользнул из-за её спины и склонился над раненым:
— Наири, я не целитель. Но могу попробовать остановить кровь и вправить кости. Все же акупунктура...
— Так займись, — Анна не удостоила обоих Тассанов даже взглядом. Все её внимание занимал провал. Эйр уже обвязывался веревками, чтобы спуститься в холодное нутро земли.
31
— Не стоит, — Лартих преградил ей путь.
Привеченный шумом, он вышел из своей палатки и увидел, как Наири чуть не самолично пытается нырнуть в яму.
— Но...
— Это точно — Тассан? Да даже, если и он, напомнить, почему он оказался в храмовой тюрьме? Наири, признаю: вы очень милосердна. У меня бы он заключением не отделался.
Анна не слушала. Вид Эйра, спускающегося в неизвестность, на мгновение заглушил даже беспокойство за ребенка. Но подойти, ободрить ей не позволили. Но и метаться, сходя с ума от неизвестности, она не могла. И, оттолкнув преграждающих путь рорагов, кинулась к Тассану:
— Очись! Да очнись же!
Демон услышал. Веки разомкнулись и тусклый взгляд нашел Наири:
— Кьет... внизу...
— Что?
Но Тассан уже снова потерял сознание.
Теперь удержать Анну не могла и целая армия. Она побежала к провалу и крикнула вниз, в темноту, в которой еще ощущалось движение:
— Кьет в темнице!
Эйр не ответил. Но трос стал разматываться быстрее.
— Отправьте туда еще кого-нибудь! Нет, я сама... сама пойду!
Её едва оттащили. Тайкан, оценив ситуацию, взялся за конец веревки:
— Хон, остаешься за главного! С госпожи глаз не спускать. Ваше величество! — легкий наклон головы... и рораг скрылся в провале.
Вскоре из глубины донесся ликующий вопль. Маг, уже почти терявший сознание от попыток удержать связь, вскинулся:
— Нашли! — и растянулся на траве, восстанавливая дыхание.
Напряжение, делающее воздух густым, отступило. Анна пошатнулась и упала бы, не подставь Хон руку. Вокруг послышались голоса — из них исчезла обреченность, зазвенел смех... И почему-то он казался уместным, несмотря на то, что в Храме погибли многие.
Веревка натянулась. Раз, другой, третий.
— Взяли! — инкубы напряглись, вытаскивая груз.
Первым на поверхности показался Тайкан. В руках он держал ребенка. В изорварнной одежде, перемазанный землей, ребенок тем не менее смотрел на мир открытыми глазами и улыбался. Захныкал только раз, когда привыкшие к темноте глаза потревожил солнечный свет.
Но на руках матери тут же успокоился.
Анна покрыла поцелуями чумазое личико, прижимала сына к груди...
— Ты голодный? Я покормлю, сейчас...
Она сама удивлялась, как на фоне всех переживаний не пропало молоко. Но четыре раза в день, несмотря ни на что, продолжала сцеживаться. И теперь, как послышался плач Кьета, груди наполнились и заболели, требуя освободить их от распирающей тяжести.
— Наири, — Лартих с видимым облегчением увел Анну в свою палатку. — Вас не потревожат. Я пришлю лекаря, он осмотрит вашего сына...
Анна не слушала. Король понял её нетерпение и поторопился выйти. Едва входная занавеска опустилась, анна расслабила завязки просторно рубахи и распустила ленту, поддерживающую грудь. По коже тут же заструились белые ручейки, так много оказалось молока.
Кьет жадно зачмокал.
Потом Анна покачивалась в носилках, отгородившись от мира занавесками. Сытый, переодетый в чистое, но по-прежнему чумазый Кьет мирно спал. Анна смотрела на маленькое личико, на морщинку между бровей и отчетливо понимала, как дорого ей это существо. Может быть, когда-нибудь он на самом деле станет магом, самым могучим из когда-либо существовавших. Но пока это — ребенок. Крохотный, слабый и беззащитный.
— Прости, сынок, — Анна осторожно прикоснулась губами к шечке, — Я больше тебя не оставлю. И никому не дам в обиду.
Но душа рвалась обратно. Как там Эйр? И остальные? Что с Тассаном? С тем, что вырвался из подземного плена, проложив путь на волю остальным, хотя сделать это казалось невозможным?
Кхемара встретила приезд Анны с ребенком как настоящее чудо. Женская половинадома пришла в дивежние. Наложницы и младшие жены не смели носа высунуть из своих дворцов и павильонов, чтобы не потревожить уставшую Наири. Зато королева разошлась вовсю. Впервые за много лет никто не смел противостоять ей, перекрывая любые требования видом играющих в садах и на лужайках детей.
Кьета искупали и снова переодели. В просторной комнате его уже ждала колыбель и армия кормилиц, служанок и рабынь рьяно взялись служить своему юному господину. Слишком рьяно, на взгляд Анны. Но Кхемара сочла, что все идет, как должно:
— Тебе тоже необходимо отдохнуть. Сюда! Да входи же!
Комната соединялась с детской небольшим переходом, чтобы Наири не беспокоилась за сына. Туалетная комната, хотя и вмещала в себе целый бассейн, но оказалась меньше и скромнее, чем в Храме:
— Прости. Я не успела освободить свои покои. Все случилось слишком быстро!
— Так тоже хорошо, — Анна почувствовала, как сильно устала. Хотелось только смыть с себя пыль и спать, спать, спать...
Королева уловила это настроение. По её знаку служанки раздели Анну и, подхватив под руки, увлекли в бассейн. Она почти не чувствовала прикосновений теплой воды, не слышала, как едва слышно шипят, лопаясь, пузырьки в пене, которой намылили голову... А дойдя до кровати, упала прямо поверх покрывала, не в силах даже укрыться.
Кхемара, которая принесла собственноручно приготовленный бульон из моллюсков и морской капусты, взмахом руки приказала всем покинуть спальню. Рядом со спящей осталась только рабыня, мерно покачивающая опахало над кроватью, да трое рорагов. Они замерли в окна и дверей, готовые покарать любого, кто осмелится потревожить сон Наири. Хону, когда он пришел с докладом, пришлось дожидаться в коридоре. Да он и сам был рад отдохнуть: все, что успел перед визитом, смыть грязь и переодеться. Но усталость никуда не делась. Опустившись прямо на пол. На большую подушку для сидения, Хон прислонися к стене и задремал. По мнению окружающих, Наири должна была проспать около суток.
Но тихий писк, долетевший из детской, заставил её подскочить.
— Кьет! Где Он? Почему его унесли?
— Все хорошо, госпожа, — кинулась в ноги испуганная рабыня, — он только что проснулся...
Но Анна уже успокоилась: сквозь открытую дверь она увидела сына. Тот колотил руками и ногами, не желая мириться с теснотой пеленок. Его пока тихое возмущение грозило перейти в рев.
— Дай, — Анна забрала ребенка и приложила к груди. Поесть Кьет никогда не отказывался. Любуясь, как малыш ест, поинтересовалась: — Новостей нет?
— Ваш адъютант приходил. Но его не пустили.