— Надо же, она и тут цитру с собой потащила!
— Да, она с ней не расстается. Если позволите, я продолжу. Как только заиграла музыка, Кьет замолчал. И Тассан услышал, как мы их ищем.
— Подожди, я не поняла. Как услышал?
— Он почувствовал мага. И смог понять, откуда доносится зов. А дальше все было делом техники: пробить перекрытия и слой земли не самое сложное для инкуба в боевой ипостаси. Даже раненого. Особенно, когда не мешает магическая защита. Но Тассан потратил все свои силы и целители до сих пор не знают, как долго он пробудет на грани между жизнью и смертью, и какой путь выберет.
— Ясно, — задумалась Анна. И тут же спросила:
— Значит, с остальными все хорошо?
— Да. Отделались небольшими царапинами и ссадинами. Соми не отходит от брата, кормилица тоже пока в лечебнице. От всех этих переживаний у неё молоко пропало, и никто не знает, что делать.
— Подарить хороший дом, наградить и назначить пенсию — все же она моего сына спасала. Я могу это сделать, Хон? Или опять нарушу какие-то правила?
— Воля Наири, карать или награждать, — адъютант сделал пометку в своей книжке. — Какие будут еще распоряжения?
— Я хочу съездить в лечебницу. Нужно увидеть Тассана. И второго Тассана тоже — ему нелегко сейчас, всех друзей потерял. Да и сам чудом жив остался.
— Наири, это слишком большая честь. Даже если они и пострадали, защищая вашего сына, это их обязанность. К тому же покидать Дворец сейчас опасно!
— А где сейчас не опасно? Хон, меня убеждали, что Храм Белых Облаков неприступен. И? Я поеду. Можешь усилить охрану, если тебе так будет спокойнее.
Хон поклонился и вышел. А Анна достала медальон. Провела пальцами по блестящим камням, погладила браслеты внутри...
— И снова ты меня спас... Спасибо!
И снвоа возникли мысли: кому принадлежат волосы? И откуда вообще взялось это украшение. Или все-таки амулет? Анна накинула на шею цепочку и спрятала медальон в складках платья. Как раз вовремя — ей уже докладывали, что носилки подали. И Кьета унесли в покои королевы.
Слева от них застыл Тайкан.
— Наири... — откинул он занавеску входа.
Прежде, чем опереться на протянутую руку, Анна оглядела рорага. Осунулся. Под глазами залегли круги. Устал.
— Выспись?
— Наири? — вскинулся он.
— Вместо того, чтобы сопровождать меня на простую прогулку, иди и отдохни! Плохо выглядишь.
— Все хорошо, госпожа!
— Тайкан, это приказ!
Ему пришлось подчиниться.
Встречать Наири высыпал весь персонал лечебницы.
— Да не оскудеет милость Наири, — попытался бухнуться на колени управляющий. За его спиной бил лбом о землю главный целитель.
— Поднимитесь! — велела раздосадованная Анна и прямо прошла в палаты.
Нужную нашла быстро — рядом дежурили королевские рораги. Они четко отсалютовали и дверь распахнулась.
Тассан лежал, замотанный желтоватыми от мазей бинтами. Рядом, на стуле без спинки, примостилась Соми. Увидев Наири, она сползла на пол и уткнулась лицом в сложенные лодочкой руки. Произнести ритуальное приветствие она не решилась?
— Где история болезни? - поинтересовалась Анна, подходя к кровати.
Ей тут же подали прошитую тетрадь. Анна просмотрела замысловатые строчки записей. Ничего хорошего.
— Наири, — осторожно поступился главный целитель лечебницы, — неужели вы создали все это для того, чтобы исцелять перступников?
— А разве преступники не нуждаются в лечении? К тому же... Тассан пострадал, спасая моего сына, а Соми... — Анна повернулась к девушке. — Соми, поднимись! Отныне я зачисляю тебя в свиту своего сына. Ему нравятся твои колыбельные!
— Все к удовольствию Наири, — осмелилась прошептать помилованная. — Но я молю покарать меня, но не отказывать в помощи брату.
— Тассан получает все необходимое, не так ли? — повернулась Анна к главному целителю. Тот поклонился, пряча глаза.
— На меня смотри!
— Я... не смею! — спина сгорбилась еще сильнее.
— Госпожа... — решилась Соми, — Тот человек... ваш наложник, которого тоже зову Тассан, он делает все возможное для моего брата. Благодаря ему...
— А где он? — Анна тут же вспомнила о погибшем гареме.
— Здесь, моя госпожа!
Тассан легко протиснулся сквозь толпу целителей и охраны. И замер у ног Анны.
— Пойдем, — позвала его, вспомнив, что здесь есть её личный кабинет. — Нам нужно о многом поговорить...
Тассан не скрывал ничего. И о том, что главный целитель пытался саботировать приказ Наири лечить раненого как можно лучше, и о том, что его тезка вряд ли выживет.
— Соми готова к этому. Но еще не приняла.
— Да как принять такое... Тассан, ты сильно скучаешь? По... остальным?
— Скучаю. Но хуже всего то, что демоны не имеют души. Их нет в загробном мире. А для людей... для людей я каждый вечер отправляю по реке бамбуковые лодочки со свечами, дабы они разогнали мрак и осветили путь к перерождению. Кто знает, возможно, в следующей жизни мы снова станем друзьями. А пока я благодарен Наири за то, что она позволила мне здесь работать. Это меня спасло. И тогда... и потом, когда я похоронил их...
Анна потянулась к Тассану, обняла, как мать — ребенка. И эта незамысловатая ласка прорвала стену, которую мужчина возвел в своем сердце. Слезы катились из глаз тяжело, и ни одного звука не сорвалось с дрожащих губ.
— Плачь, если от этого станет легче. Выпусти горе и пусть слезы успокоят душу...
Она выпустила его только, когда плечи перестали содрогаться от беззвучных рыданий:
— Благодарю тебя, Тассан. Ты много для меня сделал...
Он смотрел удивленно-вопросительно. Но их беседу прервал осторожный стук в дверь:
— Наири, накажите, если я помешал, — доложил рораг, — но тот инкуб... он умирает.
Бегущая по коридорам Наири — зрелище, какого не видели прошлые века и не увидят, наверно, и грядущие. Анна ворвалась в палату и застыла, не всея нарушить скорбное прощание.
Тассан пришел в себя. Маг изо всех сил поддерживал его в стабильном состоянии, но даже его сил не хватало. Это понимали все. И старались не мешать.
Соми стояла на коленях. Тассан сжимал её руку и что-то шептал, так, что слышала только сестра. А она изо всех сил старалась не плакать.
Приход Анны не остался незамеченным. Тассан замолчал и сделал попытку сползти на пол.
— Лежи, — приказала она и сама придержала его за плечи, не давая встать. — Береги силы.
— Наири, — едва слышно прохрипел инкуб, — молю, не оставьте своей милостью Соми...
— Она зачислена в свиту моего сына. А тебе спасибо, Тассан. Я буду помнить тебя, — и отошла. Не посмела отнимать последние секунды общения с единственным родным человеком.
Но как ни торопись, а никогда не успеешь сказать главного. Соми вскрикнула и зарыдала, колотя лбом по полу. Анна кинулась к ней:
— Тише, тише... Ну сделай что-нибудь! — это уже спокойно стоящему рядом магу.
Тот прикрыл глаза, у губ залегли глубокие складки, но девушка успокоилась и заснула прямо так, в объятиях Наири.
— Уложите её. Как простнется — дайте успокоительное. А его, — Анна указала на прикрытого простыней Тассана, — похороните достойно. Он это заслужил.
— Наири! — послышался от двери знакомый голос.
— Я же велела тебе отдыхать!
— Я пришел за вами, Наири, — в коридоре царила суета.
Анна выглянула из палаты. Больницу заполняли рораги. И её собственные, и королевские.
— Что происходит?
— Простите, Наири. Приказ короля — вернуть вас во Дворец как можно скорее.
— С каких это пор ты подчиняешься королю?
— Простите, госпожа. Но этот приказ обоснован. Сариты объявили Эстрайе войну.
34
Во Дворце покои Наири окружала тройная стража. Кхемара ждала в детской. Кьет, сидя у неё на руках, забавлялся звоном золотой погремушки. Его занимал мелодичный звон и блеск изумрудов и рубинов, украшающих игрушку.
— Наири, — королева поднялась со своего места с достоинством, словно ничего и не случилось. Только лицо потеряло живость и напоминало маску.
— Я пленница? — Анна забрала сына. Тот довольно загулил и потянулся у её ожерелью.
— Что ты! — всплеснула руками Кхемара. — Ты — величайшее сокровище Эстрайи! Погибнешь ты — погибнем и все мы. Боюсь, времени найти замену нам не дадут. Поэтому...
— Я хочу уехать. Куда-нибудь подальше. Пережду, а потом вернусь. Слышала, у меня много Храмов, надо только выбрать...
— Наири! Анна! Ты не понимаешь? Они к тебе рвутся! К тебе и твоему сыну! И куда бы ты не уехала — направятся следом. Дворец защищен амулетами и магами. И — армией. Здесь самое безопасное место в Эстрайе!
— Я хочу уехать, — Анна, не выпуская Кьета, зашагала из угла в угол. Попавшие под ноги игрушки отлетали в стороны, а испуганные служанки жались в сторонке и готовились к смерти.
Страх за сына заставлял подкашиваться ноги. Она не слышала доводов королевы, мысли метались, как стайка вспугнутых ласточек...
— В Академию. Там, среди рорагов...
— Проросло зерно предательства, — в детскую вошел Эйр. — Наири, там сейчас не безопасно. Ей величество, — легкий, но почтительный поклон в сторону королевы, — совершенно права. Для тебя и Кьета Дворец — самое надежное место. Вся армия Эстрайи встанет на твою защиту. Все, до последнего инкуба.
— Да и суккубы не отстанут, — не выдержала Рийта. Её темный взгляд сверкал решимостью.
— Мы умрем за Наири, если понадобиться. Все.
— Мне не нужно, чтобы за меня умирали, — отрезала Анна. — Я хочу, чтобы во имя меня жили!
— Значит, — заключила королева, — мы победим! И будем жить дальше.
Анна беспомощно огляделась. Возникло чувство, что здесь все против неё.
После относительной свободы Храма жизнь во дворце казалась невыносимой. Ритуалы выполнялись неукоснительно. Ни один слуга не мог оставаться на ногах, когда Анна проходила мимо. Она отвыкла видеть лица — только сгорбленные спины да затылки. И только верная тройка рорагов нарушала традиции, как могла.