Что она и сделала.
Тассан казался неутомимым. Уже стихли стоны за ширмой и Лартих и Кхемарой распростерлись на полу, благодаря за милость. Но поняв, что Наири не собирается прерываться, снова сплелись в объятьях, не желая упускать ни малейшего шанса.
Наконец, нега заполнила все тело и захлестнула теплой, мягкой волной. Стон сорвался с губ и затих, потерявшись в огромном зале. Но Тассан не остановился, пока не понял, что Наири окончательно достигла пика. А потом соскользнул с ложа и склонился, коснувшись лбом пола.
— Встань, — даже говорить было лень.
— Наложник Тассан благодарит Наири за оказанную милость...
— Хватит, — Анна открыла глаза и свесилась с края. — Тассан, я могу только надеяться, что тебе было не очень противно?
В его глазах плескалось изумление:
— Госпожа! Я от всего сердца благодарен, что вы позволили мне служить вам. Все, что имею — только милость Наири.
И Анна поняла, что это — не просто слова.
— Спасибо тебе... большое.
Едва Тассан вышел, ширму отодвинули. Фрейлины помогли Наири одеться и проводили в покои.
Но отдыхать она не могла.
Эйр... Почему он пропустил ритуал, важный не только для Анны, но и для Эстрайи? Этот патриот на все готов ради своей страны. А значит...
Раздражение сменилось страхом. С ним что-то случилось?
— Хон! Тайкан!
Оба рорага явились тут же, словно ждали за дверью.
— Найдите Эйра. С ним что-то случилось, он...
— Так он уже вернулся, Наири! — мужчины переглянулись.
— Когда? — от мысли, что она не дождалась каких то нескольких минут стало неуютно.
— Только что.
— Он здоров? С ним все в порядке? Он точно в порядке? Почему он еще не здесь?
44
Эйр вошел и сразу опустился на колени. Судя по всему, он приготовился ко всему.
— Ты здоров? Не ранен? — кинулась к нему Анна. — Я чуть с ума не сошла! Почему ты не предупредил...
— Со мной все хорошо, Наири, — отстранился инкуб. И тут же уткнулся лбом в пол, нарушая этикет: рорагам дозволялось склонить одно колено.
— Почему не предупредил? Можно было перенести, у нас еще было время...
— Простите, Наири. В этом не было необходимости.
— Что? — Анне показалось, что она ослышалась. — Что ты сказал?
— Не было необходимости отменять ритуал, — тихо повторил Эйр.
Анна отступила. Она не верила. Руки взметнулись ко рту, удерживая крик. Эйр не шевелился. Неживой взгляд на закаменевшем лице. Темные круги под глазами. И молчание.
Анна вдохнула, как перед прыжком в воду и выдохнула:
— Почему?
— Наири, Эстрайе нужна юная наири. Та, что после вас войдет в Храм Обретения и станет новой надеждой. Но её отцом может стать только человек...
Анна отступала. Шаг, другой, пока не наткнулась на колонну. И осела на пол.
Эйр бросил на неё только один взгляд — убедился, что Наири не нуждается в помощи. И снова поклонился:
— С вашего позволения...
Отступал он спиной вперед. Три положенных шага. Развернулся уже в дверях, но его остановил тихий вопрос:
— Тассан... знал?
— Нет. Ему просто велели приготовиться и ждать. Сказали, Наири захочет его видеть.
— Значит... жрецы?
— Так точно, Наири. Этот план...
— Убирайся.
Ярость сменилась апатией. Не хотелось ничего: ни двигаться, ни говорить, ни слушать... Просто плыть в этой пустоте, позволяя ей заполнить всю себя, погружаясь в темноту все больше и больше...
Кто-то тормошил, звал сначала по титулу, потом по имени... Анна только отмахивалась:
— Оставьте меня в покое. Оставьте...
Её куда-то несли, чем-то пытались накормить... Но пустота звала, манила, укутывала невесомым и таким уютным одеялом... Но его, как ветер клочки тумана разогнал пронзительный детский крик.
Анна рывком вернулась в реальность:
— Кьет!
Няня металась по комнате, пытаясь укачать кричащего ребенка. Соми перебирала струны цитры, но впервые это не действовало.
— Дай! — Анна на ходу освободила одну грудь. Кьету требовалось все меньше молока, но кормление его успокаивало.
Вот и теперь он приник к соску и блаженно зажмурился. Воцарившаяся тишина полоснула по нервам опасной бритвой.
Анна несколько раз вдохнула и выдохнула,стараясь привести мысли в порядок. Эйр снова её подвел. Еще немного, и она начнет привыкать.
Оправдывать рорага в этот раз не хотелось. Он сам отказался от неё, внаглую подсунув другого мужчину. Ну что же, значит, придется выставить его из сердца и души. Вырвать с корнем. С мясом. Главное — не истечь кровью. Но в этом поможет Кьет. Она найдет лекарство в заботе о нем. И никто им больше не нужен!
— Передайте королю, что я прошу его разрешить мне воспользоваться его охотничьим домиком.
Уехать, спрятаться, обдумать все вдали от суетливой столицы...
Ответ короля пришел незамедлительно: все дворцы короля в полном распоряжении Наири.
Он не посмел ей отказать после ритуала.
— Тогда... пусть откроют Переход, — велела Анна.
Окружающие забеспокоились: ничего не готово, вещи не собраны, в домике ничего не подготовлено...
— Насколько помню, там есть постоянный штат слуг. И все необходимое для жизни. Поэтому возьмите только само необходимое. Остальное можно будет доставить позже.
Переходя очень облегчали жизнь. Теперь, когда праны было достаточно, их открывали чаще, а не только в критических случаях. Дав свите время на сборы, Анна подхватила Кьета на руки:
— Передайте Верховному рорагу, что ему не надо идти с нами. Его обязанности будет исполнять Тайкан.
И, не обращая внимания на растерянные лица, шагнула в мандалу.
Домик, а вернее, дворец скромных размеров встретил пением сверчков, отсутствием суеты и лежащими на траве слугами. Анна сказала им несколько слов, но настаивать не вставании не стала. Она давно уяснила, что всех не перевоспитаешь.
Прижимая к себе ребенка Анна направилась в те самые покои, которые занимала с самого первого дня, но Рийта осторожно указала на то, что Наири должна жить в лучших комнатах. И пошла впереди, показывая дорогу.
Анна была ей благодарна: в прежних комнатах оставалось слишком много воспоминаний. И слишком много теней бродило по саду. Но Анна их не боялась: боль утраты по погибшим рорагам притупилась, оставив лишь легкое сожаление.
Детскую устроили в соседней комнате. Анна сама накормила и искупала сына. А когда он заснул, долго стояла у окна, провожая последние солнечные лучи.
— Ужин подан, Наири! — доложила Рийта.
Вкусная еда, прогулка по саду... Мыслям стало тесно в голове и Анна гнал их прочь. Не думать ни о чем кроме Кьета. Не вспоминать. Не вспоминать...
Это оказалось труднее всего и, вымотав себя быстрой ходьбой, Анна с наслаждением вытянулась на кровати. В окно заглядывала полная луна и сверчки пели свою колыбельную. Покой окружающего мира подействовал лучше снотворного и Анна заснула. Ей снилось что-то хорошее, мягкое, теплое и очень приятное. Пока над подступающим к охотничьему домику лесом не прозвучал надрывный крик жверинды.
Анна осторожно заглянула в детскую. Няня дремала, сидя на стуле возле кроватки. Кьет спал, подложив кулачок под щеку и улыбался.
Полюбовавшись на сына, Анна накинула палантин и вышла на улицу. Лужайка. Пруд. Темная масса деревьев где-то вдалеке. За прошедшие годы ничего не изменилось. Разве что она сама.
Ступни утонули в прохладной траве. Почему-то дома так просто ходить босиком не получалось: подворачивались то щепки, о стекляшки, то сама трава кололась немилосердно. Здесь же она казалась шелковой.
Ветер, напоенный пряным ароматом трав, дунул в лицо, приятно остужая щеки. Анна рассмеялась. Эта ночь была такой... волшебной! Звезды мягко сияли, складываясь в так и не выученные созвездия, что-то шептали деревья, и крики жверины, этой маленькой рыбки, так похожей на селедку, придавали окружающему нереальности.
Анна подошла к пруду, набрала полные пригоршни не успевшей остыть воды и плеснула в лицо. Зажмурилась от удовольствия и скинула палантин.
Тонкая сорочка не мешала движениям. Сонные карпы кинулись врассыпную, задевая ноги, когда Анна вошла в воду.
Здесь было неглубоко — едва ли по грудь. Но сверху падали брызги от фонтана, невидимые в темноте. И только луна, дрожа отражением, изливала на окружающее призрачный свет.
Захотелось посмотреть, как она выглядит из-под воды. Анна набрала побольше воздуха и нырнула.
Темнота. И тусклое пятнышко света откуда-то издалека. Ничего интересного. Только волосы намочила.
Ожидание чуда растворилось. Вода стала казаться на перегретое молоко, прикосновения карпов к ногам из волнующих воображение — неприятными. А Анна выпрямилась, вырываясь на поверхность.
Здесь луна светила ярко. И отражалась в глазах огромной кошки, подобравшейся для прыжка.
45
От дома уже мчались рораги. Но даже в демоническом обличье они не успевали — ягуар прыгнул.
Два крика — мужской и женский — слились в один. Вопль ужаса и клич, наполненный яростью. Что-то ударило дикую кошку в бок и она покатилась по траве, раздирая когтями внезапно появившегося врага.
Подскочившие рораги оттеснили Наири от опасного мест и взяли в кольцо, ощетинившись шипами и мечами. Но зверь не шевелился.
— Он мертв! — один из телохранителей перевернул мертвого леопарда. И вскрикнул:
— Командир!
Анна сама не заметила, как оказалась рядом. Упала на колени, пачкая травой и кровью светлую одежду. Мокрая сорочка облепила тело, не скрывая наготы, но Анна было все равно.
— Свет! Принесите свет!
Даже при свете луны было видно, как толчками вырывается кровь из бедренной артерии. Анна зажала её двумя руками:
— И позовите же лекаря!
Все было почти как и тогда. Так же стояли рораги, заключив Наири и капитана в кольцо, так же хлестала кровь и так же, как тогда, из Эйра уходила жизнь. Только вот целитель теперь мог действовать, не оглядываясь на количество праны.
Кровь остановили ту же. В свете магических фонарей, не дающих тени, все казалось ужасным. Но Анна не теряла надежды. Опыт подсказывал, что как только смоют запекшуюся корку, все может оказаться неплохо.