— Еще чего! Это обязанность жены — готовить!
Он выволок её из кровати и толкнул в сторону «кухни» — огороженного барной стойкой закутка.
Борясь с тошнотой, едва держась на ногах, глотая слезы, Анна жарила яичницу с сосисками. А в открытые окна доносился стрекот вездесущих сверчков.
— Наири? Наири? Да позовите Эйра! — испуганный голос вернул Анну в реальность. Тайкан сидел на коленях у входа в павильон, не смея нарушить приказа и войти. — Госпожа, что случилось?
— Ничего, — Анна вытерла слезы. — Просто воспоминания. Хочешь? — она указала на узкогорлый кувшин с местным вином.
Тайкан не посмел отказаться. Но наливая сначала Наири, а потом и себе, не отводил тревожного взгляда от её лица.
— Госпожа, может...
— Все хорошо, — Анна залпом осушила крохотную, с наперсток чашечку и отставила в сторону. — Все будет хорошо! Ты пей давай!
Сама она больше не притронулась к спиртному, но ела за двоих. Рийта, наблюдающая издали, несколько раз давала служанкам знак принести еще еды.
А Тайкан не знал, что делать. Его Наири что-о тревожило, но он не мог понять, что разрывает ей душу и как помочь...
Не занл этого и подоспевший Эйр. Анна молчала, а прикоснуться к ней без разрешения не смел даже он.
— Громко. Как же громко они поют! — поежилась Наири.
— Сверчки? — понял Тайкан. — Я позову мага, он их...
— Не надо, — Анна поднялась на ноги. — давайте пройдемся. И вы расскажете мне, что произошло в лечебнице.
— Это дело расследует Его Величество лично, — попытался уйти от ответа Эйр. Тайкан только кивал в знак согласия.
Анна усмехнулась. Почему-то она никак не могла успокоиться и поэтому злилась. Но понимала, что стоящие перед ней мужчины ни в чем не виноваты. И все же...
— Хон!
Анна не ошиблась. Адъютант тут же оказался рядом, прижимая к себе левой рукой неизменную папку.
Эйр выругался. Тайкан едва сдержал досадливую гримасу — неужели Наири собралась работать?
— Что ты узнал про покушение?
— Подозревают саритов, госпожа.
Эйр промолчал. Несмотря на выводы охранного ведомства, сам он в это не верил — слишком много оказалось задействовано инкубов. Но Наири лучше об этом не знать. Её душевное спокойствие куда важнее маленькой лжи.
А сверчки не умолкали. Ни на берегу многочисленных прудов, ни в цветочных зарослях... Тропинка привела Анну и сопровождающих её инкубов в сад. Цветы жасмина белели в темноте, а ночная фиалка источала сладковатый аромат.
— Не тревожьтесь, Наири, — Эйр привлек её к себе. В кльце крепких рук было тепло и уютно, но что-то не давало покоя, червячок не сомнения, нет, тревоги грыз изнутри. И, вторя ему, в воздухе закружилась светящаяся точка.
Анна вздрогнула — слишком ярко вспомнилась мандала, сквозь которую они прорывались с Пайлином... и через которую за ними пробились сариты. Эйр почувствовал движение и развернулся, заслоняя Наири от возможной опасности собственным телом. Но вокруг не было никого чужого, и лишь сверчки...
— Наири? Анна? Что-то случилось?
— Нет. Я просто замерзла. Давайте вернемся.
Она почти не лгала. Переживания вернулись ознобом, который не отступал даже в душную ночь. Её Анна провела в объятиях любимого. Но Эйр даже не прикоснулся к ней, чувствуя, что Наири не желает плотских утех. Она хотела только его присутствия. И спать, положив голову ему на грудь.
Утром Анну ждала неприятная новость: ехать в лечебницу ей запретили.
— Наири лучше не покидать Храм какое-то время.
— Но...
— Наири...
Он говорил спокойно, без раздражения, как с капризным но очень любимым ребенком... И Анна вернулась в прошлое. Тогда, в её квартире, да и потом, в первые дни пребывания в Эстрайе у него было точно такое же выражение лица. И то, что вчера он предпочел не подойти к ней на улице, а скакать в голове колонны...
— Я. Еду. В лечебницу.
— Нельзя! Наири, вам...
Слишком официально. От тех ласковых слов, что он шептал ночью, не осталось следа — Эйр очень четко разделял рабочее и лично. Но почему-то именно сейчас это полоснуло по сердцу.
— Ты специально, да?
— Простите, Наири. Я не понимаю. В чем моя вина? Если я заслужил наказание...
Обида поднялась с самого дна души, подняв муть прошедшего и кажется, давным-давно канувшего в небытие.
— «Все к удовольствию Наири». Это твои слова? Разве не их ты повторяешь снова и снова?
— Да, но вам сейчас нельзя покидать Храм!
— Нельзя? И кто же мне запретит? Кто из вас? — она повысила голос, оглядывая окружающих.
Звон разбитого стекла, лязг металла по мамотрному полу — на ногах не остался ни один. Даже рораги упали на колено. И только Эйр опустила медленно, не сводя взгляда со своей Наири.
— Это опасно!
— А вы тогда зачем? Я желаю ехать в лечебницу!
И Эйр сдался.
— Носилки Наири!
Но удовольствия Анна не получила.
Вместо покрытого легким шелком паланкина её подали глухой ящик, пусть и оббитый изнутри мягким войлоком и пуховиками. Окна в его стенках закрыли специальными задвижками, и воздух попадал только сквозь узкие щели, прорезанные в самом верху, ближе к углам — так уменьшалась опасность попадания дротика.
Снаружи и внутри ящик покрывали затейливые рисунки-обереги — защита от магического удара. А места носильщиков заняли рораги довольно высоких рангов. И это не считая тех, кто участвовал в самой процессии — у Анны сложилось впечатление, что Эйр вызвал для этого всех телохранителей Эстрайи.
Сам он шел справа от носилок, Анна слышала его шаги, их она узнавала из многих и многих. Слева занял свое место Тайкан. Напротив Наири, прямо в носилках расположились Рийта и одна из фрейлин. Анну не обманывал их смиренный вид — она уже видела, в каких чудовищ могут обращаться эти миловидные девушки.
В лечебнице царила тишина. Больные сидели в палатах и не смели даже выглянуть в окна. Анна прошла по гулким коридорам и повернулась к своему телохранителю:
— Что это значит?
— Мы не знаем кто из них окажется убийцей. Наири, вы должны...
— Должна? Опять — должна?
Мысль о том, что она снова окажется в золотой клетки, лишенная смысла жизни пугала. Анна понимала — Эйр старается ради неё, пытается оградить, но воспоминания еще не развеялись и пугали повторением того ужаса... И Анна взбунтовалась.
Эйр не посмел перечить. Только не отходил ни на шаг, готовый действовать в любое мгновение. Тайкан тоже держался поблизости. Работать в таких условиях оказалось невозможным, и Анна вернулась в Храм.
Эйр больше не спорил, точно выполняя приказы Анны. Но окружил её такой охраной, таким количеством телохранителей, что ей выть хотелось.
И только вечером они оставались одни. Ужинали, купались... и Анна засыпала, едва дойдя до кровати. Вскоре Эйр не на шутку встревожился:
— Ты так напряжена? Извини, я не могу снять охрану...
Его волнение передалось и Анне:
— Я не пони маю. Бездельничаю целый день, сплю до обеда... а устаю так, словно мешки ворочала.
Он не понял этого выражения, но уже утром к Анне явились целители. Эйр ревниво наблюдал, как они суетятся вокруг лежащей на подушках Анны, напрягался, когда они использовали магию, и чуть не взвыл, услышав приговор.
Целители оказались единодушны. Выстроившись на коленях перед наири, они уткнулись лбами в пол, а потом старший взвыл:
— Лилит осенила Эстрайю великой милостью! Наири благословила наш народ!
Анна удивленно смотрела на это представление. На то, как бледнеет Эйр, на то, как Тайкан опускается на колени в изножии её кровати... На уткнувшихся лбами в пол фрейлин, на сияющую Рийту... И переспросила:
— Что?
— Благодарим Наири за величайшую радость! Да благословит Небо дитя, что носит она под сердцем!
Празднования по поводу беременности Наири длились три дня. Королевская семья не скупилась на угощения, маги черпали прану не раздумывая, и темное небо по пол-ночи расцвечивали фантастические фейерверки. А с Анной стали обращаться, как с хрустальной вазой. Ей даже ходить запретили самостоятельно: две фрейлины постоянно поддерживали под локти, чтобы не оступилась, не упала... На все протесты они только кланялись и продолжали делать по-своему.
Появились странные желания. Хотелось то пожевать мела, то клубнику со взбитыми сливками. А как то Анна проснулась и поняла: если сейчас же не съест пельменей, тех, что продавались в магазине возле её дома — умрет. Но, понимая невозможность этой метя, смогла только застонать.
Эффект от тихого звука превзошел все ожидания. Эйр, ночующий тут же, подскочил. В его руке замерцал фиолетовым переливом нож, который рораг держал под подушкой. В тусклом свете магического элемента, который оставляли на ночь, голый, напряженный эйр представлял феерической зрелище. Анна не смогла сдержать смех... и желание.
Но вместо того, чтобы удовлетворить свою Наири, рораг пристал с вопросами. Опасности он не нашел, но у Анны явно что-то болит! Нужно немедленно вызвать целителей! Но, услышав, что послужило причиной, оделся и вышел. Ему на смену тут же явился Тайкан. Присел на пол у кровати и поинтересовался:
— Очень плохо?
— Ты даже не представляешь! — только и сумела выдавить Анна.
Но не прошло и часа, как комнату наполнил умопомрачительный запах. На пороге стоял Эйр. В его руках исходила ароматным паром миска, полная пельменей.
— Откуда? — Анна выхватила лакомство и поразилась: пельмени на самом деле доставили из её родного мира. И, казалось, ничего вкуснее она ничего еще не ела.
Последующая жизнь превратилась в борьбу с токсикозом. Целители и маги готовили лекарства, варили зелья, но помочь были не в силах. Больше всего Анну донимал запах шелка. Она чуял его на расстоянии, словно обоняние резко обострилось. Но других запахов она почти не чувствовала.
Смена обстановки немного отвлекла от тягот беременности. Весь шелк в покоях Наири сменили на тонкий хлопок и мягкий лен, служанок и фрейлин переодели. И запретили визитерам использовать драгоценную ткань как для нарядов, так и для подарков.