енно пускать в ход кирку и лопату в полной уверенности, что их ждет богатая добыча… Теперь ученые смогут наконец достоверно представить всю структуру восточной (римской) армии, о которой до сих пор почти ничего не было известно».
Для того чтобы обследовать такую обширную зону, необходима была помощь самолета. Правда, некоторые из засыпанных песками руин можно было отыскать полевыми методами — ценой мучительных усилий и затратив много времени, но невероятная разбросанность объектов и трудные подходы к ним, безусловно, требовали применения воздушной разведки. Достопочтенный Пуадебар сразу осознал все преимущества этого метода, а главное — понял это совершенно самостоятельно. И хотя разработанные им принципы аэронаблюдений во многом были идентичны принципам Кроуфорда, они пришли к сходным умозаключениям независимо друг от друга. Подобно тому как во время первой мировой войны сразу многие начали делать аэрофотосъемки археологических объектов, так и теперь значительный прогресс в этой области был достигнут почти одновременно двумя незнакомыми друг с другом учеными. Благодаря усилиям отца Пуадебара воздушная археология снова заняла лидирующее место на Ближнем Востоке, где состоялся ее многообещающий дебют в первую мировую войну. Долгов время рядом с именами ведущих исследователей в этой области стояло только имя Пуадебара. И как это ни удивительно, несмотря на все его успехи, никто из соотечественников-французов не пошел по его пути.
Антуан Пуадебар не был профессиональным археологом. Он родился в 1878 г. в Лионе, вступил в орден иезуитов в 1897 г. и спустя несколько лет был послан миссионером в Турцию и Армению, где в совершенстве изучил турецкий и армянский языки. Позднее о нем кто-то сказал, что после бога он превыше всего возлюбил Армению и авиацию.
Пуадебару пришлось принять участие в войне. Скачала он был капелланом во французской армии на Западном фронте, затем, в 1917 г., его назначили переводчиком на хорошо знакомый ему взбудораженный Кавказ. В обычное время он добрался бы Восточным экспрессом до места своего назначения за несколько дней, но тогда фронты преграждали этот путь, и ему пришлось совершить тяжелое путешествие, которое длилось почти пять месяцев, — в обход через Египет, Индию, Персию и Месопотамию. Когда наконец он добрался до цели, то попал в водоворот наступающих и отступающих армий союзников, турок, всевозможных эфемерных кавказских республик. Два года он был прикомандирован к армянскому штабу в Ереване и по поручению французского верховного командования изучал коммуникации между Персидским заливом и Каспийским морем через Иранское плоскогорье. Летом 1920 г. Пуадебар вернулся во Францию, но почти сразу же был включен в состав французской дипломатической миссии в Грузию, где вскоре власть перешла к большевикам.
В 1923 г., несмотря на все эти перипетии, вышла в свет первая книга Антуана Пуадебара — «На перекрестке путей Персии», удостоенная положительного отзыва Французской академии. В этой работе уже были использованы данные воздушной разведки, определившие направление будущих исследований автора. Ближний Восток, где политическое брожение постоянно сталкивало настоящее с прошлым, особо привлекал его внимание. Пуадебар понимал, что в этом быстро меняющемся мире единственным надежным ориентиром были дороги, дорожная сеть, созданная усилиями многих поколений.
В 1924 г. он был назначен преподавателем в Университет св. Иосифа в Бейруте. Его прибытие в столицу Ливана, находившегося тогда под протекторатом Франции, совпало с притоком огромного числа армянских беженцев из Турции и других районов. Пуадебар взвалил на себя труднейшую задачу — помочь обездоленным людям и обеспечить их работой. При поддержке Лиги наций он организовал строительство жилищ и мастерских для своих армянских друзей. Пуадебар всячески старался найти для них новые источники доходов. Чтобы поддержать их промышленность, он даже изобрел складное кресло, которое за короткий срок стало популярным на всем Ближнем Востоке.
Тем временем сотрудничество Пуадебара с французской армией не прекращалось, и в 1925 г. он был назначен воздушным наблюдателем резерва в чине подполковника. Вскоре после этого французское Географическое общество поручило ему изучить экономические ресурсы Северной Сирии: выявить различные виды пастбищ и полей, которыми некогда славился этот район. В прошлом они орошались с помощью ныне исчезнувшей системы водоснабжения, а найти ее следы было легче всего с помощью аэронаблюдений.
Отныне судьба Пуадебара была предопределена. Во время первой же воздушной разведки его поразило обилие теллов, древних конических холмов, указывавших на покинутые поселения, и римских лагерей, о которых до сих пор не подозревали наземные наблюдатели. Он сразу же понял, какие огромные возможности сулит аэронаблюдение. Перед археологами, изучающими давно забытое прошлое этого богатейшего треугольника древнего Востока, открывались широчайшие горизонты!
В своей первой книге отец Пуадебар вспоминает, как во время его географических изысканий «самолет неожиданно оказался необычайно эффективным» для археологических поисков в колонизированной когда-то римлянами Верхней Месопотамии: «К северу от Евфрата, в бассейне Хабура, — продолжает он, — старая дорожная сеть предстала передо мной совершенно отчетливо: ее. обозначали на равнине древние теллы. По всей равнине были разбросаны многочисленные холмы, воздвигнутые поколениями, сменявшими друг друга. Наземному наблюдателю они напоминают отступающий в беспорядке батальон, однако сверху, с высоты примерно пяти тысяч футов, видно, что они сохраняют строгий боевой порядок. Взгляд на карту, где были обозначены расположения ассирийских и римских городов, убедил меня, что передо мной вся сеть древних дорог, обозначенных развалинами ныне исчезнувших поселений и укрепленных постов. Снизившись медленными кругами, чуть ли не на бреющем полете над вековыми теллами, я заметил, что при боковом освещении на горизонтальных и наклонных поверхностях проступает множество деталей, которые совершенно незаметны для наземного наблюдателя, потому что все сплошь скрыто травой. И я подумал: неужели аэронаблюдение наконец даст нам точные сведения об исторических путях, связывавших когда-то далекие восточные базары со средиземноморскими портами Ближнего Востока? Такие мысли возникли у меня после первого же полета весной 1918 г. над Персидским плоскогорьем…».
Ценнейшие сведения, собранные во время воздушной разведки, заставили Пуадебара обратиться во Французскую академию надписей и литературы — научное учреждение, издавна возглавляющее исследования французских любителей древностей и археологов. На следующий, 1926 г. Академия поручила отцу Пуадебару проверить его открытия в полевых условиях. Однако наземные поиски только убедили Пуадебара, как и многих других ученых до него, что этот район для археологов, по-видимому, «бесперспективен».
Между Тигром и Евфратом почти все следы древней Месопотамии и римской колонизации были стерты с лица земли все разрушающим временем и волнами персидских, арабских и монгольских завоевателей. Ветер столетиями наносил песок, и он покрыл равнину мертвым покрывалом, под которым исчезли все развалины. Там, где аэронаблюдатель обнаружил явные следы древних поселений, на поверхности не осталось буквально ничего.
Неужели миссия Пуадебара окончилась полным фиаско? Что мог он сообщить своим парижским коллегам? У него не было убедительных доказательств. То, что он заметил с самолета, не имело подтверждений. Однако Пуадебар отнюдь не считал себя побежденным. Он не сомневался, что развалины, руины есть, но они — под землей. Но для того чтобы точно определить, где именно находятся эти погребенные памятники, и документально подтвердить их местоположение, существовал только один способ — аэрофотография.
Пуадебар ясно представлял себе задачу. Подготовка заняла два года. За это время он в тесном сотрудничестве с французскими ВВС на Ближнем Востоке тщательно изучил климатические, почвенные и другие условия, которые могли бы содействовать успеху археологических аэронаблюдений в сирийских степях.
К тому времени у достопочтенного Пуадебара помимо его миссионерской деятельности появилась и новая. На его родине, родине Вольтера и Анатоля Франса, многие скептически относились к предложению какого-то иезуита прослеживать древние цивилизации с самолета. Это считалось фантастикой в духе Жюля Верна. Рассеять атмосферу откровенного скептицизма удалось лишь после того, как президент Французской академии надписей, оценив достижения Пуадебара, во всеуслышание заявил: «Самолет стал одним из самых эффективных орудий археологии».
Пуадебар никогда в этом не сомневался; для него это было очевидно. А спорить о том, кто первым пришел к такому заключению, казалось ему бессмысленным. Основные принципы аэронаблюдения давно уже были выработаны в военной авиации. И совершенно естественно, любой воздушный разведчик применял их, пролетая над пустынными равнинами, где некогда процветали центры древних цивилизаций, Даже если его самого вовсе не занимали ни история, ни археология, при полном отсутствии воображения он не мог не заметить характерных примет этого пейзажа и не попытаться хотя бы мысленно воссоздать объединявшую их сложную систему.
Пуадебар писал: «Все мы, кто летал во время войны над пустынными районами Азии, Египта, Македонии, Месопотамии или Персии, несли в себе зерна 96 нового метода исследований и только ждали благоприятного случая, чтобы они смогли взойти и расцвести».
В то время Пуадебар не знал, что у него уже были предшественники на Ближнем Востоке. И даже в Индии. Директор Государственного археологического отделения в Джайпуре еще в 1923–1924 гг. сообщал об изучении с воздуха пятидесятимильной полосы вдоль старого русла реки в Пенджабе. А в Сирии аэронаблюдение использовалось археологами с начала французской оккупации. Примером тому может служить аэрофотосъемка Дура Эуропос, знаменитого эллинистического форпоста в долине Евфрата, обнаруженного английскими солдатами в конце первой мировой войны.