мму до десяти миллиардов долларов, нанося невосполнимый ущерб национальному доходу страны, а особенно ученым, для которых точное местонахождение предметов зачастую дороже их материальной ценности.
К. М. Леричи сделал авторитетное заявление, что в конце 50-х годов только на этрусских некрополях орудовали хорошо организованные банды, насчитывавшие до тысячи грабителей, не считая гораздо более многочисленных местных кладоискателей. Лишь на одном из участков древнего кладбища, где ученые успевали раскапывать в среднем одну гробницу за год, могильные воры ухитрились за десять лет ограбить триста!
«Эти цифры, — горько замечает Леричи, — говорят о неоспоримом, при всей его отвратительности, преимуществе частной инициативы».
Преступников поощряют и помогают им с виду респектабельные дельцы от искусства и их экстравагантные клиенты, которые стремятся любой ценой приобщиться к «культуре», хотя бы в глазах прихлебателей, нахально выставляя украденные древности в своих особняках. И ни итальянские власти, ни ученые почти ничего не могут сделать против этой организованной банды грабителей могил.
Но какой бы печальной ни казалась ситуация, отчаиваться все же не стоит. Прежде всего потому, что предметы из захоронений, независимо от их эстетической или материальной ценности, как правило, не являются уникальными. Большинство самых лучших образцов почти всех типов и почти из всех известных захоронений сегодня выставлены в национальных музеях. Кроме того, ограбленные гробницы, которые уже не привлекают грабителей, зачастую еще могут дать цепную информацию ученым. И, наконец, область распространения этрусской культуры — почти треть полуострова, начиная от Салерно и вплоть до долины р. По — настолько богата памятниками прошлого, что даже две тысячи лет грабежа не смогли ее полностью опустошить. Отдельные, некогда процветавшие поселения ныне забыты и потеряны, и вполне возможно, что ни ученые, ни грабители до них еще не добрались. Насколько нам известно, они до сих пор скрываются под плодородным слоем почвы и растительностью или под водой. Даже в самых известных, перерытых вдоль и поперек некрополях, таких, как Таркуиния, Черветери, Вулчи, Вейи, Чиузи и т. п., могут быть участки захоронений, которые до сих пор остались незамеченными.
И вот тут опять выступает на сцену аэрофотосъемка. Только она способна в кратчайший срок ответить на вопросы, возникшие в связи с необходимостью принять решительные меры по спасению гибнущих этрусских некрополей — как от грабителей могил, так и от не менее разрушительной послевоенной сельскохозяйственной экспансии.
С 1943 г. Джон Брэдфорд служил — в Италии, и там до своего увлечения исследованием юга полуострова он нашел время просмотреть аэрофотоснимки, сделанные английской авиаразведкой над территорией древней Этрурии. В отличие от послевоенных воздушных наблюдений, проведенных Брэдфордом на Тавольере, ни один из этих снимков не имел никакого отношения к археологии.
Каждый из них представлял собой часть огромной подробнейшей карты Италии последних военных лет, отснятой летчиками в чисто военных целях. Следует отметить, что условия, в которых авиаразведчикам приходилось снимать, отнюдь не способствовали увлечению археологией. И будь это несколькими годами раньше, на этих снимках, сделанных со значительной высоты (до пяти миль), вообще вряд ли удалось бы различить хоть какие-нибудь древние руины.
Однако за время войны фотографическая техника и оптические приборы настолько улучшились, что позволяли добиваться совершенной четкости и глубины изображения. Брэдфорду благодаря его настойчивости удалось познакомиться с исключительно красноречивыми аэрофотоснимками. Ценность заключенной в них информации поразила его. Поэтому после окончания войны он позаботился о том, чтобы эти снимки не выбросили в мусорную корзину, а затем, подробно изучив весь материал и добившись первых результатов, получил от британских ВВС разрешение опубликовать их. Так со статьи Джона Брэдфорда «Этрурия с птичьего полета», появившейся в 1947 г. в июньском номере журнала «Антиквити», началась новая эра этрускологии.
До сих пор археологи сосредоточивали все свое внимание на раскопках какой-нибудь одной гробницы либо отдельного ансамбля гробниц. Брэдфорда же главным образом интересовали план всего некрополя в целом, его границы, общее расположение, т. е. то, о чем никто не имел ясного представления. А как раз такие карты были необходимы, так как глубокая вспашка и интенсивные посадки виноградников и оливковых рощ грозили стереть с лица земли последние следы, видимые уже только с высоты. Фотографии авиаразведки представляли собой идеальный материал для их составления. После тщательного изучения, анализа снимков и наземной проверки Брэдфорд, посещавший Италию после 1945 г, почти ежегодно, смог составить достоверные планы обширных участков некрополей в Черветери и Таркуинии.
Короче говоря, аэрофотосъемка в изучении этрусских некрополей преследовала три цели. Во-первых, помочь археологам отыскать доселе неизвестные гробницы и определить точное местоположение уже известных, ранее описанных в литературе. Во-вторых, выявить погребальные дороги между различными некрополями и поселениями. И, наконец, в-третьих, воссоздать «общую картину расположения некрополей» на единой одномасштабной карте.
Когда будет точно установлено число, местонахождение и планировка могильных холмов, археолог сможет наконец «с достаточной уверенностью разработать план- будущих раскопок и в зависимости от степени сохранности объекта рассчитывать на успех». Он сможет взглянуть на большие некрополи не только в надежде приумножить материальные свидетельства, но для того, чтобы различить новые черты этрусской цивилизации.
Исследования Брэдфорда основывались на знакомых нам принципах, они уже не составляли секрета. С тех пор как он использовал аэрофотосъемку над Средиземноморским побережьем, где тонкий слой почвы едва прикрывает вулканический! туф, можно было заранее предсказать, что воздушные поиски подземных сооружений здесь по знакомым приметам, таким, как различия в окраске злаков, травы и почвы, принесут ему несомненный успех. Удивительно то, что до Брэдфорда никто не опубликовал аэрофотоснимков этрусских некрополей, хотя незадолго до войны и раздавались голоса одиноких энтузиастов, веривших, что в Италии можно получить такие же результаты, какие получили Кроуфорд и Пуадебар.
Характерная особенность устройства этрусских гробниц позволяла легко их обнаруживать по «поверхностным приметам». Большинство погребений выглядело как сглаженные холмы с коническими насыпями посередине из породы, выброшенной из подземных покоев. Разумеется, все следы этих холмов давным-давно исчезли (благодаря деятельности людей и природе). Впрочем, кое-где они еще заметны, но их легко принять за естественные неровности почвы. Однако для аэрофотосъемки такие возвышения мало что значили. Гораздо больше примет открывали подпочвенные перемещения грунта. А ключом ко всему служило устройство подземных усыпальниц..
Под насыпными холмами обычно находился круглый погребальный покой — «барабан», либо высеченный в скальном грунте, либо сложенный из блоков вулканического туфа. Зачастую стенки цилиндрического покоя поднимали за счет дополнительных рядов блоков. Вокруг этого центрального сооружения, основы всего кургана, проходили канава или ров глубиной в несколько футов. Когда ветер и дожди начинали сглаживать курган, перегной и земля заполняли ров, а на вершине оставался щебень, который когда-то был выброшен из подземной камеры. Таким образом, над самой гробницей, даже совершенно сровненной с землей, растительность оказывается более редкой и увядает раньше: в конце весны или в начале лета она выглядит сверху как более бледный круг. В то же время на месте окружающего гробницу рва, где почва более плодородная, растительность гораздо пышнее, трава или злаки вызревают позднее, и этот ров сверху виден как темно-зеленое кольцо. Такие контрастные зоны растительности позволяют безошибочно определять местонахождение гробниц. При этом их размеры можно установить довольно точно, даже если изображения гробниц на фотографиях не превышают в диаметре миллиметра. На аэрофотосъемках британских ВВС Брэдфорд смог различить целые «галактики» гробниц: они покрывали Этрурию подобно россыпям беловатых злокачественных язв или нарывов. И э то же время на земле они были совершенно незаметны, особенно в неблагоприятные сезоны.
Кроме растительных примет здесь имелись и почвенные, хотя на этрусских некрополях их очертания обычно более размыты из-за рассеивания мелких скальных обломков. Тем не менее на отдельных участках, где гробницы высечены в гипсе или в другом беловатом грунте, эти приметы выделяются очень ярко на земле. Брэдфорд говорил, что после вспашки под зябь местоположение гробниц походило на круги, усыпанные снегом.
Но самое большое впечатление при изучении аэрофотоснимков на него произвела одна деталь: темный клин внутри погребального круга. Почти во всех светлых кругах имелись такие клинья, а в некоторых — даже по нескольку. Нетрудно было догадаться, что они означали. Каждый такой клин, несомненно, отмечал вход в гробницу, так называемый «дромос» — ступенчатый коридор, ведущий вниз, к центральной погребальной камере.
Под грузом насыпного холма эти коридоры посте пенно оседали, провалы заполняла более тяжелая почва, и, естественно, более густая и темная растительность над ними выдавала их месторасположение. Лишь из одном участке некрополя Черветери Брэдфорд насчитал на своих снимках более ста таких коридоров. Значение этих примет для археологических раскопок трудно переоценить.
Дальнейшие полевые изыскания помогли объяснить наличие нескольких входов в отдельные могильные холмы. По всей видимости, эти подземные ходы служили для последующих захоронений на протяжении нескольких поколений. Первоначально этруски погребали в одном мавзолее только членов одной семьи. Но в более поздний период они начали хоронить в своих усыпальницах всех представителей одного рода. Такие усыпальницы превращались в целые подземные дворцы с множеством покоев, где мертвецы лежали рядами на каменных скамьях вдоль стен, переходов и комнат. Именно та