В отличие от италийских племен, для которых поселения (в лучшем случае) были скоплением хижин, этруски рассматривали город как некое компактное органическое целое, в котором горожане были объединены общей духовной и светской властью. Они закладывали города в соответствии со строгими религиозными правилами, и освященная территория города разбивалась только согласно установленному плану. Хотя им приходилось иногда кое в чем от него отступать из-за особенностей местности, но в основном город обязательно отвечал определенным требованиям. Так, в городе должно было быть трое ворот и тройной храм, посвященный святой троице: Юпитеру, Юноне и Минерве (Тин, Упи и Меперва этрусков). Главные улицы пересекались под прямым углом и были ориентированы, так же как дамбы, расходящиеся от столицы инков Куско, на четыре стороны света. Для того чтобы точно определить направление, использовался специальный инструмент.
Когда этруски пришли в Рим (это название этрусское), он представлял собой скопление нескольких деревушек на соседствующих холмах. А когда им пришлось уйти после полутораста лет правления, Рим был уже настоящим городом.
По сути дела, этруски передали римлянам свое представление о городе. И Рим увековечил этот этрусский идеал города с его Капитолийским святилищем и священной, запретной pomérium, полоской земли вдоль стен, которую нельзя было распахивать или застраивать. До самого падения Римской империи римляне превыше всего ценили свой город, построенный по канонам этрусков. Даже римские колонисты соблюдали до мельчайших подробностей все правила, ритуалы и традиции, известные под латинским термином «limitatio» (установление). Поэтому большинство римских городов и укрепленных лагерей в Испании, Галлии, Сирии и в других провинциях являются, в сущности, отражением этрусского градостроительства.
Не так давно американцы (с помощью аэрофотосъемки) открыли и раскопали Козу, одну из ранних римских колоний на территории Италии. Это великолепный пример римского города, скопированного с этрусских образцов.
Римская разбивка полей в шахматном порядке, так называемая «центуриация», которая так неожиданно была обнаружена с воздуха в Далмации, Северной Африке, в различных областях Италии и в других местах, по сути дела, является развитием этрусской землемерной системы. Это легко установить, изучая методы планировки этрусков, которые, в свою очередь, видимо, подражали греческим и ближневосточным образцам.
Этруски никогда не стремились распространить свою власть на окружающие территории, создать государство. Может быть, именно поэтому им в конечном счете не удалось объединить Апеннинский полуостров, чего добились их более грубые и практичные преемники. Этрурия до конца оставалась россыпью отдельных суверенных городов, связанных между собой в конфедерацию из двенадцати городов. Причем это объединение, видимо, носило скорее религиозный, чем политический, характер. Из-за скудости исторических текстов никто даже не знает, какие именно города входили в эту конфедерацию. Очевидно, членами се были прежде всего наиболее значительные древние центры, такие, как Таркуиния, Вейн, Вулчи, Чиузи и Каре. «Церемониальной», или культовой, столицей была Вольсиния, современная Больсена, где французские археологи под руководством Р. Блока вели успешные раскопки с 1946 г. У каждого из этих городов была своя славная история. Греки и римляне глубоко их почитали. И задолго до того, как в моду вошло посылать своих отпрысков для обучения в Афины или на Родос, римские аристократы получали утонченное светское образование в Каре.
Древние авторы подробно сообщают нам о малейших беспорядках в греческих колониях в Южной Италии. И в то же время мы знаем ничтожно мало о том, что происходило в самих этрусских городах, в метрополиях. В письменных источниках почти ничего нет об этрусских правящих династиях, о политических изменениях, борьбе за власть, социальных трениях или военных действиях — здесь нам приходится рассчитывать лишь на археологию.
Мы знаем, хотя и в общих чертах, границы этрусской экспансии на юге, знаем о столкновениях этрусков с греческими колониями в Сицилии и с самой Грецией, а позднее — с Римом. Однако о самих вновь основанных этрусских городах в Кампании (на юг они распространились вплоть до Салерно и были, видимо, объединены в другую конфедерацию из двенадцати городов) сведения наши неопределенны. Единственное исключение составляла могущественная Капуа на Вольтурно, во она существовала, наверное, уже в VIII в. до н. э.
Еще меньше нам известно о другом направлении этрусской экспансии конца VI в. до н. э. — о жизненно важном историческом движении этрусков на север, через Апеннины, в долину р. По. Здесь возникла новая Этрурия, костяком которой стала такая же традиционная конфедерация из двенадцати городов. Но что это были за города, сейчас можно только гадать. Известно лишь, что в их числе была Болонья, бывшее новое поселение, которое этруски называли Фельсина. Возможно, Равенна, а также Пьяченца (Плацентиз), где до сих пор готовят знаменитую баранью печенку, и, наконец, Атрия (Адрия) — некогда такой же, как Равенна, морской порт, по имени которого названо Адриатическое море.
Вполне возможно, что одним из этих этрусских городов была Мантуя, где родился Вергилий. И еще одно явно этрусское поселение традиционного городского типа обнаружено близ современного Марцаботто, примерно в двадцати милях к юго-западу от Болоньи. Поскольку оно находилось на берегу р. Рено, на пути этрусков из Фьезоле на север, это был, по-видимому, первый основанный ими тралсапеипинский город. Значение его, несомненно, велико. К тому же он считался одним из немногих тщательно изученных этрусских городов, поскольку раскопки здесь велись с 60-х годов XIX в. Но, несмотря на все это, даже само его название до сих нор не установлено.
Зато нет никаких сомнений в том, как назывался другой северный город этрусков — Спина в устье По. Слава его и значение были так велики, что древние авторы, прежде всего географы первого столетия нашей эры, наперебой пели ему хвалу. Но Спина задала загадку иного рода. Прекрасный мирный город бесследноисчез с лица земли, и никто толком не знал, где он находился.
Расцвет Спины падает на V в. до н. э., когда она была главным портом северной части Адриатики и контролировала всю береговую и заморскую торговлю в этом районе. Судя по многочисленным источникам, это был космополитический центр, где этрусские правители свободно общались со средним классом греческих торговцев иммигрантов и со скромными местными жителями — венецианцами, умбрами и лигурами. Именно в этот период Адриатика и долина р. По стали для этрусков новым окном в мир, новым рынком, который полностью компенсировал ущерб, причиняемый им греческими городами в Южной Италии. Отсюда открывался прямой морской путь в Афины. На пирсах Спины выгружали прекраснейшие керамические изделия греческих мастеров золотого века, века Фемистокла и Перикла. Часть их оставалась в городе, часть перепродавалась дальше. Спина, а также родственная ей Атрия широко пользовались такими удивительно благоприятными экономическими условиями.
Позади этих городов простиралась необычайно плодородная долина р. По, где этруски собирали богатейшие урожаи пшеницы: они были искусными ирригаторами и опытными земледельцами. Добыча соли по всему побережью тоже была значительным подспорьем и одной из основных статей экспорта. Таким образом. Спина должна была играть главную роль во всей континентальной или по крайней мере трансальпийской торговле.
Ряд находок свидетельствует о том, что через Спину шла торговля балтийским янтарем, который пользовался большим спросом у народов Средиземноморья и древности и до сих пор дорого ценится в венецианских антикварных лавках. Именно через Спину и другие падавианские города, которые контролировали альпийские караванные пути, греческие и этрусские изделия, в частности керамика и ювелирные украшения, доходили до отдаленной Скандинавии, Британских островов и французской Галлии. Рунические письмена, самый первый алфавит, появившийся в Северной Европе, возможно, происходят от северного варианта этрусской письменности. И далеко не последнюю роль сыграло распространение этрусской культуры на север в решающий, гальштатский (от Гальштата в Австрии) период европейского железного века. Влияние этрусков ощущалось на всем континенте.
С культурной и экономической точек зрения Спина в доримской истории Северной Италии играла роль этрусской Венеции. Как мы увидим дальше, эта аналогия далеко не беспочвенна.
Для древних одним из основных критериев процветания и славы города был размер его ежегодных подношений Дельфийскому оракулу. Дары Спины считались в эллинском мире щедрыми и редкостными, и эллины восхищались ими еще долго после того, как сам город Спина исчез с исторической арены, даже столетия спустя.
Эти богатейшие дары долго еще прославляли Спину и заставляли людей думать о том, как же она погибла.
Несмотря на великолепное положение этого города, расцвет его длился, по-видимому, недолго — вряд ли более одного столетия. К началу IV в. до н. э. город быстро начал приходить в упадок. Подобно многим городам собственно этрусским или таким, как Рим, Спина тоже страдала от опустошительных набегов галлов. Город угасал; в I в. и. э. Страбон упоминает уже лишь о небольшом поселении. Роковую роль сыграли, по-видимому, не столько галлы, которые частично приобщались к этрусской цивилизации, сколько стихийные силы природы. Именно они медленно, но верно стирали с лица земли адриатические города метрополии. «Завистливая природа» — излюбленная метафора археологов-популяризаторов. Наступление джунглей, наводнения, землетрясения, эпидемии и прочие апокалипсические явления не раз превращали в руины гордые создания человеческих рук. Главным же врагом Спины стали илистые наносы р. По. С каждым годом они все больше удаляли море от города. Важнейшая водная артерия закупоривалась. Уже в IV в. до и. э. Спина находилась примерно в двух милях от моря, по все же была с ним связана судоходным каналом. К I в. н. э. это расстояние увели