— Достоевского? — взвизгнул Иван.
— Наоборот, Золотарева, — усмехнувшись, ответил Ник. — Федора Михайловича Золотарева, лауреата и, кажется, депутата.
Переглянувшись с Таней, Иван пожал плечами. Он такого автора не знал.
— Конечно, мы с вами таких не читаем, — правильно истолковав его жест, продолжил Ник. — Равно как и не смотрим большинство фильмов с участием — Юрочка, не обижайся — прославленного артиста Огнева. Но, в отличие от нас, народные массы любят и ждут этих книг и этих фильмов. Вы пробовали спросить в книжном магазине романы Золотарева? Попробуйте — это будет поучительно… Так вот, альянс товарища Золотарева и нашей краснознаменной студии длится не первый год. Без горюшка отшлепано четыре фильма: «За народное дело»… Юрочка, напомни дальше…
— «Огненные версты», «Красный шлях», «Это было под Витебском», — четко отбарабанил Огнев.
— Сложилась устойчивая связка: писатель Федор Золотарев — сценарист Володя Трухановский — режиссер Эдик Терпсихорян — композитор Савелий Бутьмак — исполнитель главных ролей Юрий Огнев…
— В «Огненных верстах» Исаченко. У меня роль второго плана, — уточнил Огнев.
— Но на пятом фильме, который надо уже в октябре запускать в производство, наметился сбой. Вовчик Трухановский, между нами говоря, большой бабник и моветон, в одной из своих московских гастролей подцепил и трахнул немножко не ту телку — прошу прощения за язык, но другие слова не столь точно передадут суть происшедшего. Чей-то сановный не то папа, не то муж поднял большую бучу, теперь Вовчик, хотя и откупился от самых неприятных последствий, но надолго стал персоной нон грата. Он воспринял TV историю очень близко к сердцу, ушел в дикий запой и финишировал на Пряжке. Сценарий, который должен уже лежать на столе директора студии, отсутствует. Сейчас все заинтересованные лица в отпусках, пузо греют, а в сентябре непременно хватятся — но будет уже поздно. Начальство в трансе, рвет и мечет гусиную икру — и тут являемся мы и в последний момент героически спасаем ситуацию. На блюдечке с голубой каемочкой подносится сценарий…
— Погоди, — сказал Иван. — А сценарий-то мы откуда возьмем?
— От верблюда, — ответил Ник. — А хочешь того верблюда лицезреть — посмотри в зеркало.
— Это ты в смысле, что я…
— А кто же? Лизавета Валентиновна?
— Но я же никогда… Мне не справиться.
— Не комплексуй, дорогой Вано. Не случайно же я, аки тать в нощи, злодейски вскрыл твой портфельчик и полюбопытствовал насчет его содержимого. И то, с чем я успел ознакомиться, убедило меня, что тебе создать нужный сценарий — как два пальца… облизать. Знаете, что кропает этот буйный скромник?
— Не смей! — крикнул Иван, но тут же, оглядев лица присутствующих, махнул рукой. — Да ладно, теперь уже все равно…
— Так вот, у него задумана грандиозная эпопея в стиле политико-сатирической фантастики или, может быть, фантастико-политического боевика… черт знает, как это назвать. Там у него герой, Веденяпин по фамилии, специалист по Индии, вдруг попадает на какие-то очень непонятные военные сборы, где его с утра до ночи на самом серьезном уровне натаскивают по радиоделу, стрельбе, марш-броскам по пересеченной местности и зоологии крупных млекопитающих. И лишь когда курс обучения пройден, является важный военный чин и объясняет Веденяпину, что по заданию партии и правительства он, то есть Веденяпин, направляется в Индию с секретной миссией. На самом верху приняли решение создать специальные подразделения сверхтяжелой кавалерии с использованием боевых слонов. Так вот, под видом ученого-этнографа Веденяпин обязан произвести закупку первой партии этих самых слонов и доставку их к назначенному месту. Не исключено, что об этой строго секретной операции каким-то образом пронюхало ЦРУ и будет чинить всякие препоны и провокации… Дальше мне прочитать не удалось поскольку я подвергся нападению местного слона, — он показал на Ивана. — Ну как?
— Здорово! — радостно выпалила Таня. — Что ж ты Ванька, молчал? Это тебе не «сдвиги в психологии».
— Да, — задумчиво произнес Огнев. — Круто заворочено. Фильм бы получился что надо. Как называется? «Особое задание»?
Иван недоуменно посмотрел на Огнева.
— «Поступь слона». А при чем здесь «Особое задание»?
— Во-первых, по теме подходит, а во-вторых, именно так и называется творение нашего Федора Михайловича подлежащее экранизации, — ответил Ник.
— И ты предлагаешь, что ли, вместо этого подсунуть моих «Слонов»?
— Я до такой степени похож на идиота? Сунься мы с таким сценарием, так по шапке получим — мало не покажется… Конечно, это бы немного переработать, заменить Россию на Америку, Веденяпина на Джонсона или О'Рейли какого-нибудь. В общем, высмеять и обличить козни империализма… Пристроить твоих «Слонов» вполне реально. Но для начала придется тебе покорпеть над золотаревским шедевром. Имей в виду, через шесть дней готовый сценарий должен попасть пред светлы очи дорогого Федора Михайловича.
— Шесть дней! — Иван схватился за голову. — Да вы что, с ума посходили!
— Ничего, попаришься, — безжалостно заявил Ник. — Тебе полезно. От безделья совсем изнылся. А второго такого шанса у тебя может и не быть.
Из недр огневской «Нивы», как по мановению волшебной палочки, явились и роман Ф. М. Золотарева, и сценарии Трухановского для образца, и портативная пишущая машинка «Трэвел-Люкс» югославского производства, и бумага «верже», плотная и непривычно скользкая…
Иван преобразился до неузнаваемости — видимо, Ник, знавший его с детства, подобрал нужный ключик. Сразу разговора он удалился на заднее крыльцо с книгой Золотарева и пачкой «Беломора» и весь день читал, чиркая карандашиком на полях и закладывая что-то страницы обрывками газеты. На другой день он, хоть и с ворчанием, ровно в девять уселся за вычищенный и поставленный в его закуток столик из-под Лизаветеных лаков-красок, извлек чистый лист бумаги и начертал на нем:
«ОСОБОЕ ЗАДАНИЕ». Киносценарий. План:»
Ниже он в столбик написал имена главных и второстепенных героев, возле каждого имени набросал общие характеристики: типаж, возраст, линию поведения, основные сцены. На обед его пришлось звать трижды, а после ужина он пренебрег «личным временем», предоставленным ему Ником, и отправился работать дальше.
Проснувшись поутру, Лизавета с Таней с удивленным удовлетворением услышали из его закутка стук машинки. К завтраку он выйти отказался, и Таня принесла на его столик кофе и тарелку с бутербродами. Он даже не поднял на нее глаз, продолжая выстукивать первые страницы сценария и периодически сверяясь с раскрытой возле машинки книгой. Таня вышла на цыпочках.
Сенокосная страда кончилась, и у нее появилось время не только сбегать на озеро, но и походить по лесам, пособирать ягоду. Ник с Огневым присоединились к ней, найдя во дворе старые, но вполне годные корзинки.
Ягоду, будь то морошка на болоте или малина на просеке, она брала играючи, с песнями, не уставая ничуть и только время от времени отмахиваясь от особо надоедливых комаров. Набрав полный кузовок, она ставила его в приметное место и начинала собирать в корзинку Ника или Огнева, которые за ней угнаться и не порывались.
Oна была дома, в своей стихии. Это сказывалось и в ее движениях — неспешных, но ловких и спорых, — в походке, в особой насыщенности голоса. А пела она непрестанно — и по пути на ягодник, и на болоте, и вышагивая по песчаному проселку назад в деревню. Мужчины не могли угнаться за ней и на дороге. То и дело слышались их возгласы: «Танюша, постой!» Тогда она останавливалась, оборачивалась и поджидала их, щуря зеленые глаза.
— Видал? — догоняя ее, сказал Ник. — Дриада, лесная нимфа. Голос, пластика, лицо…
— Не знаю, — с некоторым раздражением отвечал Огнев. — Не в моем вкусе. Слишком много этого… не знаю, как сказать.
— Откуда тебе? — с легкой насмешкой заметил Ник. — Насчет же твоих вкусов все давно известно. А «это», которого у нее, по-твоему, слишком много, называется сексуальностью. И в нашей Танечке она особенно хороша тем, что совершенно неосознана. И это отличает сие чудное создание от секс-бомб и бомбочек нашего мира… Знаешь, Юрочка, мне кажется, что мы ехали за одним зайцем, а можем поймать сразу двух.
— Ты это о чем? — кисло осведомился Огнев.
— Послушай меня, родное сердце. Ты ж профессионал. Постарайся взглянуть на нее не глазами отдельно взятой биологической особи, коей ты являешься в настоящий момент, а глазами того самого среднего зрителя, на которого мы, в конечном счете, и должны работать. Посмотрел? Убедительно?
— Может, и так, — нехотя согласился Огнев. — Но еще работать и работать.
— Ничего, мы люди бывалые… Кстати, нулевой цикл беру на себя.
— Эй, мужики, что еле плететесь? Стемнеет скоро! — крикнула с пригорка Таня.
— Идем, идем!
За день до намеченного отъезда Иван вышел в горницу, где Таня с Лизаветой накрывали к ужину, а Ник с Огневым сидели просто так, и гордо плюхнул перед Ником стопку напечатанных листков.
— Вот, — сказал он, протирая покрасневшие глаза.
— Ну-ка, ну-ка… — Ник аккуратно отложил стопку в сторону, взял верхний листочек, принялся читать.
— Никита, ужин стынет, — напомнила через несколько минут Лизавета.
— Ничего, ничего, я сейчас, — рассеянно ответил Ник, Не отрываясь от бумаг.
— Лизавета, — с укоризной сказал Иван. — Вы же видите…
— Да, Лизка, ты его лучше не отвлекай сейчас, — подхватила Таня.
Лизавета кивнула и замолчала.
Через полчаса Ник отложил сценарий и с жадностью накинулся на холодную картошку с салом. Иван смотрел на него ужасным взглядом.
— Ну, ну как?! — пролаял он, прожигая взглядом дыру в голове Ника.
— Дай прожевать-то, — сказал Ник и шумно хрустнул малосольным огурчиком.
— Вы попейте пока. — Лизавета налила Ивану кружку молока. Он выдул ее одним махом и вновь воззрился на Ника.
Тот покончил с огурцом, налил себе чаю, хлебнул и, выждав драматическую паузу, сказал:
— Ванька, ты гений.