Инга, сидя между ними, и возвышаясь, таким образом, над двумя, будто бы сдавшимися, оппонентами, всё ещё яростно поглядывала то на одного, то на другого, но крыть ей, в общем-то, было уже нечем. Смеда с Богданом, наблюдая эту мизансцену, уже не удержались, и принялись смеяться.
– А вам вообще – лишь бы поржать! – изображая обиду, весело бросила им Инга.
– Да потому что смешно то, что ты говоришь, – хохоча проговорила Смеда.
– Я чуть не подавился от смеха, и сейчас бы ты тоже сказала, что это факт, подтверждающий твою теорию, Инга, да? – добавил Богдан.
– Да ну вас, – смущённо отмахнулась Инга, и принялась доедать, то что было у неё в контейнере.
– Как говорит одна моя подруга, хорошо там, где я! Так что ты тоже себе возьми за правило думать именно в таком направлении! Ясно тебе? – строго, но по-доброму спросила Ингу Смеда.
– Я постараюсь, – вздохнув ответила ей Инга.
– Дай сюда свой фотик, я хоть пару кадров с тобой сделаю, а то у тебя там только мы да окрестности, – сказала Смеда, потянувшись за фотоаппаратом Инги.
– Фотку назовём «Инга и поверженные ею львы», – продолжал подкалывать Богдан.
Львы не возражали, а даже довольно повернули свои «морды лица» к объективу с улыбками.
– Я никого не собиралась повергать! – вяло протестовала Инга, улыбаясь.
– А от твоих намерений тут ничего не зависит, достаточно твоего присутствия, – в тон, каким говорили Алекс и Игнат, заключил Богдан.
Смеда посмотрела на Ингу, покачала головой, цокнула языком и слегка закатывая глаза прокомментировала:
– Трио «Остряки»…
– Спелись! – согласилась с нею Инга.
14
Инга почувствовала, что после еды её пыл на предмет преодоления маршрута несколько поугас. Смеда, усаживаясь поудобнее возле Богдана спиной к спине, скомандовала:
– Так, ещё пять минут на отдых, а потом собираемся и шагаем дальше.
«Поверженные львы» хоть и были у ног Инги, но в данный момент ни на одного из них она не смела облокотиться. Хотя, сложно было признаться самой себе, на кого бы ей хотелось опереться в итоге… Инга встала, выбрала поблизости дерево и села возле него, откинувшись спиной на ствол. С этого места ей было видно лица Игната и Алекса. Они оба закрыли глаза, и, казалось, что решили отпущенные им пятиминутку провести в богатырском сне.
Алекс имел аристократическую внешность, которую бы при этом не все сочли таковой. Но как когда-то режиссёр Бондарчук не хотел брать на роль Андрея Болконского Вячеслава Тихонова, считая, что тот обладает недостаточно утончённой фактурой, а потом миллионы зрителей не могли себе представить, что Болконский может быть иным, так и Алекса тоже нельзя было бы уличить в какой-то излишней утончённости.
Однако, аристократизм в высоком и истинном значении указывает на некий идеал, в основе которого изначальная и объективная предзаданность личного достоинства, связанного с ответственностью особого рода. Благородство манер, которые проявляют личность, обладающую самыми лучшими качествами, у таких людей основано на высокой требовательности прежде всего к себе. Их собранность и выдержка даже для окружающих являются каким-то уравновешивающим психологическим фактором. Они как гаранты того, что любые ситуации будут в итоге иметь самый благоприятный исход. Под внешней сдержанностью они умело умеют скрывать значительную эмоциональность. Их чувствование истинных культурных и нравственных ценностей, а также способность сохранять и передавать другим некие коды восприятия лучшего вызывают восхищение. Такие люди являются воплощением понятий о чести. Они умеют ставить перед собой захватывающие их душу цели, и реализовывать их. При неудачах они способны сделать нужные выводы, а затем снова продолжать движение к тому, что считают для себя важным.
При том, что в целом их отличает весьма благожелательный и дружелюбный настрой по отношению к окружающим, они весьма избирательны в выборе личностного общения. Но если кому-то удаётся получить от таких людей хотя бы немного истинной благосклонности, душа «получателя» потом с трепетом будет ждать хотя бы их молчаливого одобрительного взгляда.
Алекс являл собой пример сбалансированности оптимизма и пессимизма. Он умел видеть варианты с любым исходом, но выбирал тот, который будет оптимальным. Чувствовалось, что при достаточно хорошей скорости реакции, он способен на длительную концентрацию внимания. Его физическая выносливость прекрасно сочеталась с высоким уровнем интеллекта. Были основания предполагать, что он обладает умственными способностями выше среднего, которые гармонично сочетались с развитыми практическими навыками. Его внимательное наблюдение за окружающими не было связано с завышенными требованиями к тем, кто попадал в поле его взаимодействия с ними. Взгляд его нередко наполнялся некоторой мечтательностью, а свободолюбие этой личности тоже то и дело прорывалось в каких-то едва уловимых моментах движения, интонациях.
Была ещё в нём какая-то такая «гранитность». Инга вспомнила, как любила в детстве рассматривать камушки с железнодорожной насыпи. Попадались такие гранитные, без острых краёв, серые, шероховатые и нагретые на солнышке камни, с играющими в лучах искорками вкраплений. Очень твёрдые камни, но приятные наощупь.
У Алекса явно было умение избегать острые углы, он был неконфликтен, но в тоже время чувствовалось, что в отстаивании собственных интересов и принципиальных вопросов он твёрд и непреклонен. Важно было лишь понять – что он считает для себя значимым. Про него можно было сказать: «в меру честолюбив и слегка патриархален», и это придавало ему столько шарма и изысканности, что трудно было отказывать себе в удовольствии любоваться этим человеком. До эмоций этого закамуфлированного интроверта добраться было не так-то просто, но зато малейший выход на поверхность его чувств приоткрывали и утончённость восприятия, и щедрость души.
Есть люди, которые опираются в мышлении на логику и последовательность, но при этом умеют мыслить нестандартно. Алекс был именно из таких. Его самолюбие позволяло ему учитывать мнение окружающих, но он совершенно не стремился быть понятым всем и каждым, что проявляло в нём значительную внутреннюю независимость.
Чувствовались его рациональность, практичность, надёжность. От него прямо-таки «фонило» надёжностью, которую он любил и в других. Даже если в чём-то он мог допустить промах, было устойчивое ощущение того, что в итоге все недостатки будут устранены, выводы сделаны, ситуация выправится.
Смотреть на Алекса было так легко, так приятно. Инга бы, пожалуй, и не отводила бы от него взгляда, если бы рядом не было Игната.
Даже сейчас, когда Игнат лежал с закрытыми глазами, и в это время можно было не бояться в этих глазах утонуть, Инга не могла быть уверенной в том, что она не соскользнёт в какую-то неведомую пучину… Он действительно был похож на спящего льва, который не то чтобы спит, а просто с закрытыми глазами держит всё под контролем. Во всяком случае, старается держать всё под контролем. Чувствовалось, что при видимом простодушии, которое он демонстрировал, можно ненароком нарваться на массу сюрпризов весьма многогранного и сложного характера.
Конечно, сюрпризов можно было бы ожидать и от Алекса. Всё-таки мужчины, по представлениям Инги, как-то чаще всего были эдакими сундучками с уймой секретных ящичков, несколькими днами, двойными-тройными стеночками, разными отделениями и замками. Но если Алекса можно с увлечением, открывать, отпирать, извлекать что-то из него, и даже деликатно взламывать, без особых опасений, то вот Игната… Игнат, как казалось Инге, был словно нашпигован пружинными механизмами. Одно неосторожное движение, и тяжёлую крышку у этого сундука может сорвать с такой неожиданной силой, что есть опасность и не успеть увернуться… И оказаться, в итоге, совсем без головы…
Магнетизм, исходящий от Игната, был весьма мягкого и удивительного свойства. Он был почти физически ощутим Ингой, но регулятор этого притяжения будто бы был где-то у неё под рукой. Она только не могла понять, где именно он расположен и что из себя представляет. Но должно было быть что-то такое, что привело бы её к некоему внутреннему балансу, либо к взаимодействию с этим притяжением… Пока же она чувствовала, что не справляется в полной мере с какими-то магнитно-волновыми завихрениями, которыми была окружена.
Смеда заметила, как Инга рассматривает лицо Игната. Инга сидела, словно заворожённая, будто разгадывающая какой-то ребус. У неё даже рот был слегка приоткрыт от увлечённости процесса разгадывания, и будто бы она была погружена и в себя, и в наблюдение… Как-то неловко было тревожить её в таком состоянии, и Смеда немного медлила с тем, чтобы «протрубить сигнал». Он развернулась, всё ещё молчаливо посматривая в сторону Инги. Богдан перехватил этот взгляд своей подруги. Оба понимающе переглянулись и заулыбались. Они молча стали подниматься, и это движение, наконец, заметила Инга, которая спросила:
– Идём дальше?
– Да, пора двигаться дальше! – немного виноватым тоном ответила Смеда.
«Спящие львы» тоже тут же стали подниматься, и вид у них был такой, будто они и не укладывались на отдых вовсе, а продолжают активное движение, просто моргнув глазами.
15
Демира и Стоян, после того как молодёжь уехала покорять горные массивы Стара Планины, продолжали заниматься своими обычными домашними делами. Демира на кухне прикидывала, чем будет кормить компанию нагулявшихся туристов, предполагая, что с аппетитом после увлекательной прогулки у них будет всё в полном порядке. Стоян же взялся немного обрезать ветви винограда возле калитки, которые, как ему казалось, уже создавали помехи при входе высокорослых гостей.
Открыв калитку, Стоян секатором аккуратно подрезал торчащие вокруг неё ветки. Затем он решил убрать немного лишней зелени и с внешней стороны ограды. В этот момент на улице показались два чёрных джипа, которые притормозили неподалёку от дома родителей Смеды.