– Интересное видение! У нас привыкли рассматривать эту площадку в ином направлении! Предполагается, что главное действие в этом святилище происходило в противоположной части данной залы. То есть где-то здесь был жертвенник, и под уклоном вниз стекало что-то жертвенное… – сказала Смеда.
– Вот по этим желобам? – показал на бороздки по краям Алекс.
– Наверное.
– Тут кого-то убивали, принося в жертву?! – с ужасом спросила Инга.
– Если это был жертвенник, то не исключено. Фракийцы славились своим особым отношением к смерти. Геродот описывал их обычаи, когда новорожденного оплакивали, а умершего провожали с весельем и празднованием, – ответил ей Игнат.
– Почему так? – изумилась Инга.
– Они думали о смерти, как об освобождении. Видать, нелёгкой была их жизнь. Хотя даже среди знати, которая не слишком уставала от трудов праведных, были приняты похороны невероятной пышности. Заодно прихватывали в могилу кучу добра всякого – откуда и взялись во многом фракийские клады. Кстати, мужчины умершие ещё и жену любимую туда забирали… – пояснил опять Игнат.
– Куда туда? – ошарашенно спросила Инга, которой, кажется, уже становилось нехорошо, от всей этой исторической наполненности.
– На тот свет! У некоторых фракийских племён существовал такой обычай: мужчина умирает, а все его жёны, коих у мужчин фракийских было много, начинают спор о том, кто из жён был наиболее им любим. Это обсуждение горячо поддерживали друзья покойного, конкретно выявляя, тем самым, «счастливицу». Определив, наконец, единственную избранницу, мужчины и женщины начинали хвалить её, а ближайшие родственники закалывали её на могиле и закапывали вместе с супругом. Оставшиеся жёны при этом горько плакали от того, что выбор пал не на них, поскольку теперь они покрыты несмываемым позором, – торжествующе завершил очередное пояснение Игнат.
– Ты это сейчас всё придумал или по дороге сочинил? – вытаращив глаза спросила сдавленным голосом Инга.
– Что значит придумал?! Это всё Геродот описывал в своих трудах! – обиделся Игнат.
– Прости, мне это показалось чем-то совершенно немыслимым, – сокрушённо сказала Инга.
– А ты у нас читал Геродота, оказывается!! – смягчил ситуацию Алекс.
– Ну, не то, чтобы самого Геродота. Просто я немного просматривал материалы о фракийцах. Там как раз приводились отрывки из книг его, – уже более спокойно ответил Игнат.
– Да, я тоже слышала об этих обычаях диких у фракийских племён, – подтвердила Смеда.
– И я слышал ещё, что в иных племенах в жертву какому-то божеству приносили парней-воинов. Отбирали достойного, сбрасывали его со скалы на вбитые в землю колья, потом смотрели: если умер сразу – значит жертва принята, а если ещё жив, то жертву божество не принимает, вроде как плохого воина подобрали. Оставляли его там умирать дальше одного, – нагнал ещё ужаса Богдан.
– Жесть, – произнёс Алекс.
– Да Геродот также писал, что они и детей своих продавали на чужбину. Нравы были жуткие. Не удивительно, что, несмотря на то, что они считались вторыми после индийцев по численности народом, к тому же и потенциально самыми мощными в военном плане, государственность их так и не состоялась. Так называемая фракийская цивилизация канула в Лету, – подтвердил Игнат.
– Но давайте попробуем рассмотреть всё-таки ещё вариант с обсерваторией. Может быть были там среди фракийцев и те, кто пытался развиваться, не смотря на столь жестокие обычаи? – предложила Смеда.
– А что здесь может указывать на обсерваторию? – спросил Алекс.
– Вот смотри, здесь на стенах, если можно так выразиться, твоего зрительного зала, по периметру в скале просверлены дырочки, в которые можно было что-то вставлять для креплений предполагаемого инструментария, с помощью которого измеряли положение Солнца, Луны, звёзд, – с жаром стала объяснять Смеда.
– Может быть. Хотя эти отверстия могли быть для чего угодно. К примеру, натягивали на вставленные опоры какой-нибудь тент от солнечных лучей или от дождя, или факелы вставляли для освещения ночного, – предположил Алекс.
– Мда, действительно не работает, – сказал Игнат, глядя на свой мобильник, который он всё-таки решил проверить.
– Ты всё-таки его не выключил? Он же может и совсем сдохнуть тут! – с досадой сказала Смеда.
– Это мой старый, новый я отключил, а этот захватил именно для проверки данного места. Я же давно о нём слышал, и мне любопытно самому проверить, что тут такое. Этот вот поморгал экраном и вырубился.
– Давно, значит, сюда собирался? – прищурившись спросила Смеда.
– Да, вот словно маякнуло чем-то таким, когда я впервые услышал название это – Софрата. Сразу почему-то подумал: «Мне туда надо». Словно позвала меня, – с улыбкой сказал Игнат, и перевёл взгляд со Смеды, которой отвечал, на Ингу.
Инга в это время рассматривала что-то под ногами, слегка склонив голову вправо, поправляя рукой локоны волос, которые она распустила. У неё возникло лёгкое головокружение, и она, сняв с волос заколку, периодически слегка пальцами массировала себе затылок. В тоже время она была погружена в изучение того, что обнаружила, и казалось, не могла поверить в то, что видит.
– Что ты там нашла? – спросил Игнат, и все потянулись к ней.
– Сдаётся мне, что я тут наблюдаю знак триединства. Вот. Смотрите, тут же ведь три круга выдолблены, да? Собраны в кучку треугольником. Я в университете работу небольшую писала по Рериху, так как раз вот этот символ он обозначил как весьма распространённый в разных культурах и традициях мира. Три точки или три круга, которые ещё иногда в большую окружность заключены.
– Да, в христианской иконописи встречается этот символ тоже! – заметил Алекс.
– Вот Рерих указывал на его связь с Чинтамани – древнейшим представлении Индии о счастье, и упоминался ещё камень, исполняющий желания тех, кто чист сердцем… Но в исследованиях на эту тему по множеству мест указано, где ещё символика эта встречается: китайский храм, тибетские изображения, гербы тамплиеров, у Папы Римского, Тамерлана, в картинах Тициана, в Самарканде, Эфиопии, Монголии… Говорят, что это прошлое, настоящее и будущее, объединённые в Вечность. Но есть много толкований. Определённо, здесь было место, похожее на храм. И мне кажется, оно как-то может быть связано с теми местами, где подобную символику тоже можно было наблюдать.
– Между прочим, ещё в 1921 году англичанин Альфред Уоткинс открыл энергетические линии, которые нестабильны во времени и имеют сезонные и суточные колебания. Так вот, он обнаружил, что некоторые храмы, древние памятники и даже природные объекты вроде гор, можно соединить невидимыми весьма правильными линиями. Позднее учёные разных стран подтвердили, что на изображение земного шара можно нанести решётку из линий электромагнитных полей. И получится, что поверхность Земли разбивается на два типа геометрических тел – икосаэдр и додэкаэдр, – поведал Алекс.
– Это что-то типа кристаллов? – уточнила Инга.
– Да. Так вот, углы этих геометрических тел совпадают с местами рождения древних цивилизаций и возведения памятников, вроде пирамид в Гизе, каменных голов на острове Пасхи и так далее. Московскими исследователями древних цивилизаций в 60-х годах было установлено, что очаги крупных и развивающихся культур располагаются строго определённым образом и геометрически связаны с местоположением полюсов и линии экватора Земли. Таким образом наша планета представляет в энергетическом плане гигантский кристалл, образуемый вписанными в геоид правильными многогранниками – икосаэдром и додекаэдром.
– А геоид – это что?
– Форма поверхности Земли. Она же в действительности не шар, а немного эллипс, с выпуклостью в районе экватора и уплощением к полюсам.
– А, ну да, это я ещё немного со школы помню, что она не чётко круглая как глобус, но как эта форма называется, на знала.
– Это геодезическая терминология. Так вот, а геоактивные зоны располагаются в узлах, вершинах геокристалла и в центрах правильных треугольников различных уровней, на которые грани икосаэдра можно измельчить. Прелюбопытные получаются сеточки из этих правильных линий, накинутые на наш земной шарик, по которым активность зон прослеживается! Я не утверждаю, но возможно, мы как раз в таком вот пересечении этих линий сейчас и находимся, – сделал вывод Алекс.
– Потрясающе. Да вы сюда прямо-таки подкованными пришли! – восхищённо воскликнула Смеда.
– Кое-что на эту тему мне где-то попадалось, но я даже не думал это всё связать с Софратой, я просто поражён, – сказал Богдан.
– Ну, меня как-то заинтересовала тема геопатогенных мест и сигналов энергоинформационного воздействия. Я немного почитывал в этом направлении между делом, – скромно отозвался Алекс.
– Это так увлекательно всё! – произнесла Инга.
– Так получается, что фракийцы действительно здесь что-то выявили по части особенности места, хоть и дикими были по своим обычаям, – добавил Алекс.
– Дикие-то – дикие, а какую красоту порой создавали! Я видел в Москве в Историческом музее выставку «Фракийское золото» из пяти древних захоронений аристократии и фракийских кладов. Это нечто! Попутно от экскурсовода я узнал, что письменность фракийцев древнее египетской, и язык мог быть универсальным мировым пра-языком жрецов, элиты и посвящённых. То есть им в Древней Греции уже только во время мистерий пользовались, – продолжил рассказ о фракийцах Игнат.
– Ты был на той выставке в Москве? – удивилась Инга.
– Да, а что? Я не похож на человека, который ходит в музеи? – опять немного обиделся Игнат.
– Да нет, я просто сама увидела фотографии как-то, анонсирующие выставку ту, и мне так туда захотелось попасть, но не сложилось… – примиряюще сказала Инга.
– Так вот, на основе мифов об Орфее, бывшем древнем легендарном царе-жреце фракийцев было создано в Древней Греции учение орфиков о балансе солнечно-огненного и земного начал, женского и мужского. А у фракийцев был, кстати, культ Солнца, который схож со славянскими корнями подобных представлений. У них ещё лошадей особым образом почитали… – продолжал Игнат.